Юные орденоносцы - Жариков Андрей Дмитриевич. Страница 16

А через несколько дней, когда пионеры пригласили майора к себе в школу, тот же мальчик сказал:

— Сейчас мы покажем вам диафильм о Максимке…

Ребята догадывались, что майор Попков и есть тот самый юный партизан.

Пришлось ему сознаться, что они не ошиблись. Много интересного рассказал в тот вечер офицер. С тех пор горячая дружба связывает ребят с бывшим партизаном, а ныне майором Попковым, который живет и служит под Москвой. Теперь он военный строитель.

ВОЛОДЬКА ХОДИЛ В АТАКУ

Над распахнутой дверью старой школы, где с незапамятных времен висел плакат «Добро пожаловать!», криво прибит фанерный лист. «Смерть немецким оккупантам!» — выведено на нем черными буквами.

Первое сентября. Ребята ждут звонка. Девочки поют, играют в горелки, мальчишки гоняются друг за другом. Словом, все, как прежде, из года в год. Так же родители привели малышей-первоклашек. У них новые портфели, ранцы, в руках родителей цветы.

Ровно в девять утра на ступеньках школы появился директор. Песня оборвалась на полуслове.

— Учиться не будем. Расходитесь по домам, — объявил директор. — Только что позвонили из роно, немцы рвутся к нашему городу.

Вскоре Красный Лиман стал прифронтовым городом.

Однажды (на рассвете Володя проснулся от страшного грома. В доме никого. Отец еще летом ушел в армию, мать на оборонительных рубежах. Там днем и ночью не прекращаются работы: тысячи людей роют окопы, противотанковые рвы, узкие ходы сообщения. Руки у всех в мозолях, лица воспалены от жаркого солнца.

Днем Володя варит картошку и носит матери обед. Тоже мог бы работать, не маленький, уже тринадцатый год, да только дядя Саша — осоавиахимовский командир не пускает. Он учит ребят — членов осоавиахимовского кружка стрелять из винтовки, ставить мины, набивать патронами пулеметные ленты, перевязывать раны.

— Вы недаром члены общества содействия нашей Красной Армии, — говорил он. — Это ничего, что вы маленькие. Наступит час, когда и ваша помощь может потребоваться.

Володя выглянул в окно. Город в дыму. Пожар. Где-то недалеко стреляют зенитки. Вдруг забарабанили в дверь. Мальчишка оробел: кто бы это мог быть?

— Откройте! — послышался настойчивый голос.

— Кто там? — спросил Володя. — Что вам?

— Командиры Красной Армии! Открывай!

В дом вошли трое военных. Один из них высокий в кубанке, он, как хозяин, прошелся по комнате, сел; осмотрелся вокруг.

— Что ж, просторно живешь. Придется поквартировать у вас. Не возражаешь?

— Хиба я возражаю? Как мама?..

— С мамой договорились. Ну, а с тобой, «хиба», тоже поладим. Бомбежку видал?

— Видал. Не впервой.

— И не боишься? — спросил высокий.

— А чего бояться? В одного человека не попадут. Главное — не метаться во время бомбежки.

— Смотри-ка, — засмеялся командир, — он уже обстрелянный. Ну и орел! Недаром сын кузнеца. Кузнец-молодец!

Веселыми оказались и два других товарища. Шутят, расспрашивают, все их интересует.

— Ну, а если сюда немцы придут, то как быть?

— Надо, чтоб все: и военные, и все, кто в городе, с оружием на защиту встали. Так нам в Осоавиахиме говорят. Да только вот почему нас на фронт не берут?

— Ладно, — сказал высокий, — надоело о войне балакать. Тоже мне — вояка… Согрей-ка лучше чай, мы с дороги, устали.

К счастью Володи, не умеющего принимать гостей, к чаю возвратилась мать. Одежда в глине, лицо опаленное солнцем, осунувшееся от усталости и недосыпания.

— Ну вот, располагайтесь. Хата не ахти какая, но отдохнуть всем место будет.

Но военным было не до отдыха. Уходят на рассвете, а возвращаются поздно ночью. Володе поговорить охота, но командиры уставшее, попьют чай и сразу же спать. Высокий, который никогда, даже в солнечный день, не расстается с кубанкой, начальник. Из их разговоров мальчик догадался, что все они ремонтируют пушки и минометы, присланные с фронта.

Когда распался осоавиахимовский кружок, потому что всех комсомольцев и самого дядю Сашу взяли на фронт, Володя решил попросить квартирантов помочь ему уйти на фронт. «Уж они-то знают, как можно поступить простым бойцом…».

Набрался смелости, обратился к начальнику:

— Определите меня на фронт, помогите…

— Там такого как раз ждут, — ответил тот сердито. — Это зачем же, жизнь надоела?

— Буду фашистов бить, чтобы война скорее кончилась. Хочу быть полезным, понимаете?

— Значит, те, кто в окопах, — люди полезные; а кто у станка — бесполезные? Нет, братишка, туда тебе незачем, а вот, если хочешь, артиллерийского мастера из тебя сделаем. Хочешь? Еще какую пользу будешь приносить…

— Хочу! — согласился Володя. — Хоть мастером…

И как не возражала мать, мальчишка настоял на своем и был зачислен в ремонтную артиллерийскую мастерскую подсобным рабочим.

Написал об этом отцу в Действующую армию и вскоре получил ответ:

«Одобряю, молодец. Помогай фронту уничтожать врагов человечества».

Работы в мастерской много. То и дело приходят эшелоны с разбитыми пушками и минометами. Весь двор заставлен ими. Мастера работают в две смены. В цехах шумно, пахнет смазками и гарью. И всем нужно помогать, без подсобного рабочего — никуда.

— Володя, тащи ветошь!

— Малыш! Готовь электроды!

— Парень! Иди на разгрузку орудий!

— Мальчик! Сбегай на почту!

— Эй, хлопец! Бери котелки и за обедом!

Ноги к вечеру, как свинцом, налиты, едва переступают, спина ноет, голова болит. Трудно мальчишке, а тут и пища слабовата, но он понимает: теперь всем нелегко.

Война! А как фронтовикам? Еще труднее.

А тут еще узнал, что дядя Саша, который так любил заниматься с ребятами военным делом, погиб на фронте. Воевал лишь несколько дней, может, и фашиста не убил. Володя твердо решил: «Буду военным! Это неважно, что маленький, изучу как следует пушку и миномет, в бой пойду, мстить за дядю Сашу буду!»

Володя стал присматриваться к делам мастеров. Научился разбирать затвор пушки и прицельные приспособления. Постепенно наловчился ремонтировать детали и узлы орудий. Спрашивал у мастеров, как стрелять из пушки.

— Если мать не возражает, зачислю красноармейцем, паек будешь получать, обмундирование выдадим, — сказал как-то начальник. — Поговори дома, посоветуйся. А по секрету скажу: определяйся к нам, немцы к Дону подходят.

Может, мать и не разрешила бы, да к городу вплотную подошел враг. Куда деваться? Зима, холод, голод, обстрелы. Люди, эвакуируются. Готовится к уходу и артиллерийская мастерская.

— Иди, сынок, помогай, чем можешь, — сказала она, захлебываясь горькими слезами. — А ежели отца встретишь, с ним будь…

Оставил Володя родной город, мать, дом, ушел с отступающими войсками. По сообщениям с фронта, дела там жаркие, неутешительные. Немцы рвутся к Москве… Сердце сжимается, когда слушаешь сводки.

Мальчик сознавал, что дело в мастерской серьезное, нужное и старался изо всех сил. Но хотелось на фронт, чтобы самому непосредственно мстить врагу за разрушенную школу, за смерть людей, погибших под бомбежкой, за дядю Сашу и за слезы матери… Сказал об этом своему начальнику…

— Рано, — отрубил тот. — Сначала комсомольцем стань. Да и нужен ты мне как мастер. Понял?

«Эх, скорее бы прошли эти шесть месяцев, — сокрушался Володя. — Тогда и в комсомол можно. Ровно четырнадцать будет. А комсомольца не имеют права держать в тылу».

Видно, когда человек очень захочет — желание сбудется. Стал Володя Коваленко комсомольцем. Много рапортов написал командиру и добился своего. Отпустили в Действующую армию. Только оказалось, что и там не все воины лично уничтожают врагов в бою. Зачислили Володю в аэродромную часть. До фронта почти сто километров. Вот летчики воюют, немецких захватчиков громят, а Володя знай на посту стоит да за сигнальными фонарями наблюдает. Нет, не этого хотел мальчишка.