Гимназия Царима - Сурикова Марьяна. Страница 15

— Арис Лоран… — Даже вопреки накатившей усталости, которой полагалось наделить меня тупым безразличием к окружающему, по руке, сжатой его пальцами выше локтя, побежали искорки. — Я шла в лазарет. Ваш помощник отпустил, поскольку я себя плохо чувствую.

— Позвольте, тэа, — коротко ответил на эту длинную и очень утомительную для меня тираду защитник и быстро вытащил в коридор, где занялся совершенно странным делом.

Он поднял мою голову за подбородок и сперва повернул влево, затем вправо, пристально вгляделся в глаза. На ладони его вспыхнул яркий магический светлячок.

— Что вы делаете? — сощурилась от слепящего огонька.

— Изучаю, как реагирует на свет ваш зрачок, тэа.

— Зачем? Вы как будто меня осматриваете, но вы же не врач.

Я все старалась избежать его отточенных, уверенных прикосновений, а он как-то неясно хмыкнул и отпустил.

— Вы в порядке, Мариона.

— Не в порядке. Вовсе не в порядке. Отпустите меня в лазарет.

— Нормальная реакция зрачка на свет — сужаться, тэа Эста. Расширенное состояние говорит о возбуждении, а поскольку у вас налицо упадок сил, то более вероятен прием некоего возбуждающего препарата, сказавшегося на самочувствии. Могу предположить, что его влияние кратковременно, поскольку к концу осмотра зрачок сузился больше.

— Ничего я не принимала, — уперлась, действительно чувствуя, как действие таблетки постепенно сходит на нет.

— Могло попасть с пищей, в гимназии такое случается, — невозмутимо парировал тен Лоран, протягивая руку в сторону двери. — Прошу в класс.

— Не пойду! — Ни с каким другим преподавателем я бы не позволила себе так упорствовать и вести себя без должного почтения, но в присутствии Эсташа все во мне переворачивалось. Я даже грубила ему с огромным удовольствием. И еще бы разок толкнула за эту невозмутимую физиономию. Почему он и на грубость не реагирует, как любой нормальный человек? — Не пойду, — повторила, чуть не притопнув ногой от досады. — Мне плохо, а вы не пускаете в лазарет. Мне нужен осмотр специалиста и лекарство.

— Вас нужно освободить от последствий воздействия лекарства, тэа, но процедура неприятная, рекомендую просто подождать.

Я уперла руки в боки и с вызовом посмотрела защитнику в глаза. И кто бы мне объяснил, почему спокойно-равнодушный взгляд в ответ на все мои провокации, на это детское, но такое вызывающее непослушание, на обман, в конце концов, вызвал затаенную боль. Он слишком взрослый и слишком воспитанный, чтобы выйти из себя, чтобы даже просто сказать: «За вашу ложь вы будете наказаны». Так все учителя говорят, даже самые сдержанные и стойкие, даже самые вежливые. А от преподавательницы хороших манер фразу о наказаниях я слышу через урок. И в таких случаях сразу ясно, что человека проняло, зацепило. Почему же он не как все?

На долгий контакт глаза в глаза не хватало моральных сил. Этот его прямой взгляд обладал непостижимо мощным воздействием, и я не смогла выдержать, отвернулась первой.

— Урок начался, тэа, — негромко заметил Эсташ, когда по коридорам пролетел мелодичный звон колокольчика. — Заходите.

А если рвануть сейчас в сторону и помчаться к лестнице и дальше по ступенькам, он ведь все равно поймает? Пусть руки его сейчас опущены, обманчиво расслаблены, однако точно знаю, что вернуть меня обратно не будет стоить защитнику никаких усилий. Но как же стыдно станет мне потом за столь нелепую выходку. А еще хуже, если не сделает попытки остановить.

Не передать, с каким разочарованием и стыдом я входила обратно в зал. Девушки были заняты веселой возней, а ассистент пытался призвать их к порядку и построить. Но когда вошел тен Лоран, все мгновенно успокоились. Произнесенные тихим голосом слова, обращенные ко мне, наверное, услышал каждый. Была у тен Лорана такая особенность — четко проговаривать фразы. Даже нашего директора, который обычно говорил громко, но имел привычку глотать окончания и торопливо излагать свои мысли, понять бывало сложнее.

— Присядьте на скамью, тэа Эста. Приступите к занятиям, когда почувствуете себя лучше. — А сам направился в центр зала, на ходу натягивая перчатки, дополнявшие тренировочный костюм преподавателя.

— Маришка, — тихонько окликнула Селеста, когда остальные девочки потянулись послушной стайкой за защитником, — что с тобой?

— Плохо стало, слабость накатила, — пробурчала в ответ, — а он в лазарет не пустил. Сам посмотрел. Хотя откуда ему знать, больна я или нет?

— Слушай, а может, он родственник?

— Чей?

— Ну, одного военного врача. Известный такой, тоже фамилия Лоран. Мне дядя о нем рассказывал. Он общался с самим командиром Этьеном, а тот упомянул, сколько его гвардейцев с того света вытащил некий Лоран.

— Как это связано?

— Ну так. Вспомни нашу ассистентку на магическом плетении, она тоже любит притворяться светочем науки, а сама просто нахваталась по верхам за время общения с плетуньей. Теперь мнит себя экспертом.

— Не знаю, — вздохнула я.

— Нет, сам он быть врачом не может. Это сколько лет нужно учиться, потом работать, чтобы получить звание лекаря, да еще военного. Без долгой практики не дадут. А он-то учитель. Я, кстати, вообще раньше не слышала, чтобы представители высшей аристократии где-то работали.

— Сеша, — прервала я рассуждения подруги, — ты иди на тренировку, а я еще чуть-чуть посижу.

Урок начался с краткого опроса на тему защитных и ограждающих заклинаний. Теорию многие из нас знали средненько, старый профессор защитной магии так невнятно объяснял, хотя, бесспорно, превосходно знал тему, что мы частенько дремали во время занятий. Спрашивал он на экзаменах все по делу, но списать у него не представляло труда. Еще был туговат на ухо, и порой достаточно было уверенно городить какую-то ерунду, обильно сдабривая ее громкими словосочетаниями «магическая защита». Старичок добродушно кивал и улыбался нам, но знаний это не прибавляло. Неудивительно, что к третьему курсу — началу практики — заслуженного профессора (ответственного лишь за преподавание в женском крыле, в мужском требования были гораздо строже) отправили на покой.

Однако откуда взялась в девчонках эта прыть сейчас? Они так охотно отвечали, чуть не перебивая друг друга и стремясь произвести впечатление на тен Лорана, будто подготовились заранее. А вдруг и правда готовились? Знали, о чем будет урок? Я вот припомнить не могла этих самых заклинаний. Они шли вскользь, поскольку нам, девушкам, максимум, что требовалось, — это владение простейшими заклинаниями самообороны. Наверное, гимназистки выяснили все у ассистента до прихода учителя.

Я смотрела хмуро, исподлобья и не слишком задумывалась, что именно разглядываю, пока не поймала себя на внимательном изучении защитного костюма Эсташа. Внимание концентрировалось вовсе не на защитных функциях, а на том, как удачно тот сидит по фигуре. Куртка из тонкой и мягкой кожи подчеркивала широкие плечи, не скрывая обтянутый черной тканью мускулистый торс, пояс был туго затянут на узкой талии, а брюки из эластичной материи отлично обрисовывали мышцы тренированных ног. И это все я спокойно себе разглядывала, пока меня не отрезвила нелепая мысль: как идет ему этот наряд, едва ли не больше, чем традиционная учительская форма.

Я разозлилась. Сильно. Подскочила с лавки и пошла к строю девчонок, заняв свое место с краю. Эсташ бросил на меня лишь короткий взгляд, видимо, удостоверился, что твердо стою на ногах, и задал последний вопрос, на который ответила сияющая от собственной сообразительности Селеста. Тен Лоран даже похвалил подругу, отчего та засияла еще ярче.

— А теперь приступим к тренировке, — заявил он. — Ваша задача повторить изученное в теории заклинание вслух и сотворить соответствующий символ. Он оградит вас от магического вмешательства.

Наша староста Аделаида де Ланто подняла руку, а когда Эсташ кивнул, задала вопрос:

— Арис Лоран, а воздействовать будете вы?

— Нет, тэа, — улыбнулся Эсташ, — воздействовать будете вы.