Как зовут вашего бога? Великие аферы XX века - Голубицкий Сергей Михайлович. Страница 130

Лучше всех об этом рассказал Георг Гегель в главе «О господстве и рабстве» своего нечеловеческого труда «Феноменология духа» («нечеловеческого» из-за невозможности для простого смертного прочитать его от начала до конца). Идея Гегеля: когда встречаются два «самосознания», происходит неизбежное столкновение и борьба за доминирование. Решается вопрос: «Кто смирится с ролью Раба (Knecht), а кто станет Господином (Herr)?». Эта коллизия универсальна для любой исторической и социальной ситуации, поэтому применима как к карьерному росту Шеррон Уоткинс и противоборству Энрона с властями штата Махараштра, так и к распределению ролей во время семейного ужина на твоей, читатель, кухне (кто-то будет мыть посуду, а кто-то кидаться солонкой).

Ясно, что и Энрон, и американское синтетическое миссионерство в целом полагают себя Господами. Да и решимости навязывать собственную волю им не занимать. Так как насчет практического шанса на успех? Ответ дает Гегель, определяя качества, необходимые для доминирования: для того, чтобы стать Господином, нужно ставить власть и независимость выше собственной жизни. Раб выбирает выживание любой ценой и поэтому он Раб. Господин готов идти до конца и поэтому он Господин.

Вот, собственно, и вся разгадка: в американском миссионерстве есть все, что нужно для доминирования, кроме самого главного – готовности идти до конца в своей борьбе за утверждение своих принципов и идеалов. Ни один американский миссионер не готов пожертвовать жизнью. Причем не обязательно в прямом смысле слова: до этого, как правило, вообще дело не доходит. Главное, иметь то, что сами американцы именуют гордым словом «balls» [113] и дать понять окружающим, что вы готовы пойти до конца. Вот этих-то balls в американском синтетическом миссионерстве и нет. А раз нет, то заключительным аккордом всегда звучит сублимационный мотив обиды: «Ну вот! Мы тут старались для вашего же блага, а вы не хотите. Как это вы сами не понимаете, что вы не правы, а мы правы?».

Если бы в этом месте я поставил точку, то перестал бы себя уважать. Потому что получилась бы историческая неправда и подтасовка. В реальности американское синтетическое миссионерство – на порядок более тонкое явление, не укладывающееся в абстрактные колодки гегелевской мысли. Достаточно одного примера.

Два года назад я написал статью под названием «Неожиданная дихотомия войны», посвященную варварской бомбардировке Белграда – очередному подвигу американского миссионерства. В той статье я впервые поднял тему «balls» и процитировал Элиезера Воронель-Дацевича, профессора израильского университета Бар-Илан: «Представим себе бомбы, падающие на Нью-Йорк, толпы мечущихся в ужасе „белых воротничков“, бесконечные схватки благородных васпов за обладание сортиром, водопроводом и дефицитными прокладками „Олвайс“, без которых нельзя жить, огромную вереницу беженцев в центральные штаты, потрясающий спрос на средства от поноса, жуткие крики с требованиями „немедленно прекратить этот кошмар“, и дорогие наши политкорректные афроамериканцы, разбивающие под шумок витрины супермаркетов. Чтобы победить Америку, нужен какой-нибудь Шамиль Басаев, который взорвет пару роддомов, и война окончена».

Получилась жуткая цитата, поскольку спустя полтора года модель Воронеля воплотилась в реальных событиях 11 сентября 2001 года. И – вот чудо! Ничего, из того, что так самозабвенно живописал израильский профессор, не случилось: вместо «схваток благородных васпов за обладание сортиром» простые ирландские парни пошли в огонь без лишних слов и пафоса, где обняли смерть под руинами небоскребов. Так сама реальность внесла коррекцию в очередную идеальную конструкцию.

А теперь самое потрясающее: события 11 сентября никак не следовали классической модели миссионерства, но это вовсе не означает, что эта модель исчезла: Америка проявила стоический героизм, оправилась от шока и… снова принялась за свое: учить остальной мир уму разуму и правильному представлению о том, что такое хорошо и что такое плохо. Казалось, что после собственного страдания, появится понимание страдания других, но – нет! Ничего этого не случилось, договорились даже до того, что назвали самоубийц-террористов трусами. И сами поверили в эту глупость. Хотя человек, с улыбкой идущий на смерть, может быть кем угодно, даже отъявленным негодяем, но только не трусом.

О чем это говорит? О том, что не существует единой американской модели поведения, как не существует и единой американской парадигмы мировосприятия. В разных обстоятельствах оказываются задействованы разные социальные слои населения и, соответственно, включаются различные поведенческие модели. В мирных условиях доминирует синтетическое миссионерство: Энрон строит электростанции в Индии вопреки желаниям местного населения, ему дают по носу и в конце концов он удаляется восвояси несолоно хлебавши.

Другое дело – экстремальные ситуации, когда затрагивается вопрос национального выживания. Как только они наступают (11 сентября!), синтетическое миссионерство и его фигуранты отодвигаются на задний план, а на сцене появляются героические и самоотверженные хоббиты из толкиенского Среднеземья и скромно выполняют отведенную им роль защиты отечества: без морализаторства, тошнотворной риторики и навязывания своего мировидения. Затем снова наступает мир, хоббиты расходятся по рабочим местам – полицейским участкам, пожарным частям, строительным площадкам, а вакантное место идеологической среды тут же захватывают традиционные миссионеры и продолжают прерванное дело – поучать остальной мир. Многолика Америка. Америка и Америца. Левиафан и хоббиты. И этим она прекрасна.

Эпилог, переходящий в пролог

Когда этот том готовился к печати, случилось важное событие в деле «Энрона». 8 июля 2004 Кеннет Лей добровольно сдался агентам ФБР в Хьюстоне. Ему предъявлены обвинения по 11 пунктам, в том числе в заговоре, обмане акционеров и государства. «Совокупность» тянет на 175 лет тюрьмы и 5 млрд. долларов штрафа. «Плохо контролировать менеджемент – ещё не преступление», – заявил «дедушка» на пресс-конференции по случаю одевания наручников. Согласится ли с ним американское правосудие, 30 тысяч служащих «Энрона», оставшихся без работы, и сотни тысяч инвесторов, потерявших свои деньги? Вряд ли. Как маловероятно и то, что в процессе не всплывут в неприятном контексте очень громкие имена, включая самого Джорджа Буша, автора милого прозвища «Паренек Кенни». Да и происходит это всё, как ни странно, накануне президентских выборов в США.