Зенит Левиафана. Книга 2 (СИ) - Фролов Алексей. Страница 36

— Я отвечу на все вопросы, — вампир плавно повернул голову к Карну и Мидасу. Его глаза больше не терялись в сумраке капюшона, и было хорошо видно, как по покрытой льдом поверхности подземного озера то и дело проскальзывают игривые всполохи костра. Фригийский царь отметил, что люди явно не боятся каинита, зато на вновь прибывших косятся с нескрываемым подозрением.

— Теперь, когда мы в безопасности, — продолжил сын Каина. — Справедливо нам с вами познакомиться, ведь похоже, что бьемся мы на одной стороне. Я Арминиус, сын Сегимера.

Мидас посмотрел на Карна, тот инстинктивно отзеркалил его движение. Они без труда уловили замешательство друг друга, ведь в истории этой планеты был лишь один Арминиус, лишь один сын Сегимера. Вождь германского племени херусков, который в 9 году нашей эры нанес Риму величайшее поражение, истребив в Тевтобургском лесу три полных легиона.

Так все и сошлось — гладиусы типа Майнц и шлем римского кавалериста с посеребренной маской. Да только на дворе стоял пятый век, а Арминиуса после разгрома римлян в течение пары месяцев убили свои же. То есть произошло это лет пятьсот назад.

У Карна голова пошла кругом и он опустился на теплую землю у костра, потеряв уверенность в твердости своих ног. Люди, молча сидевшие у согревающего пламени и жевавшие, судя по запаху, свежеподжаренную оленину, инстинктивно отодвинулись от него, но не так быстро, чтобы их поведение можно было трактовать как скрытую агрессию. Мидас примостился рядом и от его глаз не укрылось, как седовласый старик и молодой парень синхронно положили ладони на рукоятки засапожных ножей.

А потом ребенок, мальчик лет пяти, неожиданно подполз к Карну и протянул ему кусок мяса. Его чистая тонкая аура лучилась теплом, в ней не было и тени зла, а намерения читались так же просто, как букварь. Парень слепо ткнулся руками перед собой, но ребенок проворно ухватил его за ладонь и вложил в нее нехитрую снедь.

— Спасибо, — рассеянно уронил Карн, тронутый непосредственностью мальчика.

— Не спасибо, а благо дарю, — поправил его малыш с удивительно серьезным видом. — Так у нас говорят. А спасать нас не надо. Да и какой ж бог тебя спасать будет, коли ты сам дурак!

Люди у костра тихонько засмеялись, а когда увидели на лице Карна улыбку, захохотали уже в полный голос. Так пятилетний ребенок одной короткой фразой разрядил обстановку, из которой всего мгновение назад можно было вырабатывать электричество, достаточное для освещения немаленького городка.

Мидас принял из рук крепкого старика с пышными седыми усами и наголо бритой головой ломоть мягкой лепешки и увесистый шмат мяса. Уважительно кивнул ему в ответ, а затем поднялся и двинулся в сторону каинита, который все это время сидел с непроницаемой миной. Вот только от древнего бога не укрылся тот факт, что вампир скорее хочет казаться непробиваемым, чем является таким.

Здесь, в ярком пламени весело стрекочущего костра, Мидас мог лучше рассмотреть нового знакомца, вычленив мельчайшие изменения в мимике и взгляде. А изменения эти действительно были, хотя увидеть их мог лишь тот, кто больше трех тысяч лет пестовал в себе не одно лишь умение рубить мечом все, что подворачивается под руку.

— Ну давай знакомиться, — проговорил фригийский царь, усаживаясь рядом. Земля здесь была на удивление теплой даже в стороне от огня. Вероятно, горячие источники, а может близость магматических потоков. — Я Мидас.

— Тот самый? — вампир заинтересованно повернул к нему голову.

— Тот самый, — кивнул древний бог, краем глаза отмечая, что у Карна с людьми у костра уже завязался полноценный разговор. Ну, как разговор — парень что-то им увлеченно рассказывал, а те глядели на него, разинув рты и не моргая.

— Собственно, как и ты, — Мидас отщипнул немного мяса и положил на язык. Пожевал, потом отхватил кусок побольше.

— Не понял? — хрипловатый голос Арминиуса звучал тихо, ровно так, чтобы их не слышали у костра.

— Ты тоже тот самый, — пожал плечами бог, не переставая усиленно жевать. Мясо было хорошо прожарено, но жестковато.

Они посмотрели друг на друга в упор, уголки губ каинита дрогнули и будто нехотя скользнули вверх. Это обнадеживало и фригийский царь подумал, что, возможно, в эту ночь ему не придется спать с открытыми глазами, держа ладонь на рукоятке меча.

***

Каинит многое рассказал им. Не то, чтобы открыл вселенские тайны, но кое-что из услышанного этой ночью заставило Карна глубоко призадуматься. Мидаса тоже, хотя он (безусловно — из гордости) не спешил это признавать.

Арминиус, обладая обостренным энергетическим чутьем, свойственным всем детям Каина, еще в кратере уловил божественную сущность фригийского царя, а в парне почуял нечто, чего не смог объяснить.

Сначала его смутила явная связь Карна с Лимбом, которую он назвал Печатью Дивов. Однако вампир не увидел в парне зла, а позже ощутил, что он в не меньшей степени связан с Явью и Навью, так русы именовали Ра и Дуат. Каинит не мог объяснить этих связей, потому что прежде не видел ничего подобного. Карн и Мидас мысленно прикинули, что хотя это помогло бы вампиру собрать паззл, пока не стоило рассказывать ему о Левиафане. К счастью, Арминиус не допытывался.

Зато, как и обещал, сам ответил на все вопросы, едва люди, которых он привел в убежище этим вечером, улеглись спать на теплой земле по другую сторону костра. Каинит стал иначе смотреть на Карна с Мидасом после того как они сказали, что идут в Радогост, чтобы помочь в проведении Ритуала восстановления. Разумеется, вампир знал об этом ритуале. Он вообще знал о происходящем много того, чего, как понял Карн, не знали даже в Ордене Ка-Дас. По крайней мере, не в этом времени.

— Насколько я помню из уроков истории, тебя убили свои же, — Карн сидел, подложив под себя руки, и смотрел в огонь. Он сыт, ему тепло, рядом — верный друг. С недавних пор парень научился ценить такие моменты.

— Ну, они попытались, когда поняли, кем я стал, — Арминиус хотел улыбнуться, но вышло что-то вроде сдержанного оскала. Похоже, сын Каина давно не практиковался в проявлении эмоций.

— И когда ж ты был… обращен? Ведь Вара ты разбил человеком? — спросил Мидас, не особенно отвлекаясь от обгладывания оленьей ноги.

— Через двенадцать лет после битвы в Тевтобургском лесу, — кивнул вампир и с прищуром посмотрел сначала на Карна, потом на Мидаса. — А вы неплохо знаете историю своей цивилизации. Это редкость.

— Жизнь заставила, — хмыкнул Мидас и Карн прыснул, уронив голову на грудь. Арминиус пропустил непонятную шутку мимо ушей.

— Мой сир научил меня скрывать от людей свою суть, — продолжил он. — Но миссионер с юга распознал меня. До сих пор не пойму — как, но это для многих из моего рода стало проблемой. Этот новый культ, новый бог.

— Ты даже не представляешь, какой проблемой это стало для нашего рода, — покачала головой Карн, отгоняя неуместные воспоминания. — Так тебя не убили?

— Поймали, — ответил Арминиус. — Обманом, ясное дело

— Ясное дело, — Мидас ехидно покосился на вампира, все еще не отрываясь от оленьей ноги.

— Если это так важно для твоей гордости, то я признаю — будь ты в полной силе и с обеими руками, я бы едва ли смог тебя одолеть, — каинит уставился на бога в упор. — Теперь я могу продолжить? Или ты так и будешь перебивать меня дурными замечаниями?

— Молчу-молчу, — Мидас примирительно поднял вымазанную в жире руку. Карн улыбнулся, ощутив, как по золотистой ауре бога разбегаются волны удовлетворения. Парень и не думал, что схватка с вампиром так глубоко задела фригийского царя. Оказалось, что за тысячи лет он привык ко многому, почти ко всему, но не к поражениям. Поражений Мидас отродясь не знал.

— Они сковали меня серебряными цепями, на которых вырезали неведомые мне заклинания своего мерзкого культа, вбили серебряную спицу в позвоночный столб — тоже заговоренную, и бросили тело в колодец, обрушив на него скалу, — Арминиус рассказал это так, будто все произошло вовсе не с ним, на лице каинита не дрогнул ни единый мускул.