Зенит Левиафана. Книга 2 (СИ) - Фролов Алексей. Страница 93

— Позволь, брат, но не мой народ тому виной, — Карна миролюбиво развел руками и синева его ладоней стала ярче, будто наполнившись внутренним сиянием. — Более того, я не припомню, чтобы…

— А память у вас коротка, как и прежде! — съязвил ифрит. — Я не видел тебя — брат — пять тысяч лет, и теплилась в сердце надежда, что уяснили вы уроки прошлого, научились жить по заветам Творца. Но, как я погляжу…

— А ты не гляди, — бас приземистого цверга низко вибрировал, от него ломило уши. Черные глаза варда (суть — полномочного представителя подгорного племени) блестели, точно два агата в глубине пещеры. — Все равно мимо глядишь. Ты и сам едва ли по заветам Творца живешь.

— Откуда голос? — Иблис широко раскрыл лучащиеся белесым пламенем глаза и замотал головой.

— Земной стихиаль прав, — вступился за цверга альв. В отличие от низкого, но плечистого Айвиса, Эрьяквель был высок и худощав. В каждом его движении прослеживалась безупречная грациозность, а в каждом взгляде — томная печаль существа, познавшего слишком много.

— Вы опять за свое, — рычание Ромула неожиданно пробилось через общий гомон. — А никто не заметил, что место ариев пустует?

Слова вервольфа, покрытого с макушки до пят жесткой черной шерстью с рваными полосами проседи через всю морду, произвели эффект лопнувшей струны — под гранитными сводами мгновенно повисла звенящая, гнетущая тишина.

Все взгляды метнулись к креслу, которое обычно занимал Рус. Простое деревянное кресло без резьбы и украшений — таких в Зале Совета насчитывалось ровно семьдесят восемь. По числу правящих рас, и число это не менялось уже тысячи лет.

— А я то думаю, чего это никто не грозится мне хвост оторвать, — многозначительно уронил Шеша. Шутка нага разрядила остановку. Имир посмотрел на князя змеев и едва заметно кивнул ему. Тот вернул кивок и ускользнул взглядом от гиганта.

— Это ведь арии, так? — Ромул пристально смотрел на Имира. — Поэтому их здесь нет?

— Многие прибыли в Мехат-та-уи экстренно, из дальних регионов, — проговорил Луг, скорее размышляя вслух, чем донося до кого-то свои мысли. Король Дал Риады выглядел усталым. — До меня дошли обрывки сведений, но ничего точного.

— А точных нет ни у кого, — Имир покачал головой и с его седых локонов посыпались снежинки. — Это были арии, сомнений нет. Но не все так просто и решение по ним мы примем позже. Я повторюсь, наша первоочередная задача — сохранить нашу реальность, не допустить слияние Ра и Лимба. А именно это сейчас происходит, если кто-то еще не понял.

— Поняли-поняли, — фыркнул ифрит, однако дальнейших излияний не последовало. Зал Совета погрузился в тихий монотонный гул — до большинства, наконец, начало доходить, насколько серьезно их положение. Подобного в этом витке еще не случалось.

— Насколько я понимаю, некоторые меры уже приняты и временное исключение ариев из Совета — лишь одна из них, — шепот Апопа затопил сферическое пространство зала гулким эхом. Он пытался говорить как можно тише, чтобы не травмировать души собеседников. Дракон решил, что неправильно Имиру принимать огонь на себя — турс, конечно, сдюжит, но не стоит забывать о дипломатии. Нужно порой подтверждать старые союзы, хотя бы номинально.

— Закрыть разрыв сразу не получится, — покачал головой Кром. Имир знал, что жрецы его названного брата в числе первых осознали происходящее и многие из них уже прибыли в Мехат-та-уи для участия в грядущем ритуале.

А еще турс буквально своей ледяной кожей ощущал, как сильно Кром хочет наплевать на Завет и сорвать с руки зачарованный обсидиановый браслет. Но традиции — это все, что осталось у них. Золотой Век клонится к закату и даже столь непостоянные и грубые члены Совета, как Кром, понимают — если они начнут нарушать свои собственные законы, им не сохранить Ра. Особенно теперь, когда реальность трещит по всем швам.

Поэтому обсидиановый браслет оставался на его правом запястье, начисто лишая Крома истинного зрения и отрезая его от мира за пределами Зала Совета. Точно такие же браслеты были на каждом из них. Они изготавливались в Небесной Кузне под конкретного представителя каждой расы, с учетом его анатомии, биохимии и энергетики.

Иблис, наконец, уселся в кресло и утонул в размышлениях, скрестив руки на широкой алой груди. Мало по малу все они успокоились и лишь Бесрезен, представлявший народ они, продолжал яростно шептаться с Айвисом. Цверг поминутно сплевывал под ноги — его черная смолянистая слюна шипела на полированном граните и обращалась каменными шкварками.

Неожиданно Зал Совета содрогнулся. За спиной Крома по стене к высокому куполу пробежала извилистая трещина. Толчок повторился и где-то вдалеке, за стенами зала, пространство вздыбилось от сокрушительного грохота. Мехат-та-уи рушился. Рушился весь мир.

Турс поднялся. Вслед за ним со своих кресел встали Кром и Эрьяквель. Затем на ногах оказались еще девятнадцать представителей правящих рас. Все они постоянно находились в столице, поэтому, пока пребывали остальные члены Совета, они успели совместно проанализировать ситуацию и наметить варианты решения проблемы. Собственно, вариант был всего один.

Имир не успел открыть рот, как Зал Совета вновь содрогнулся. Но в этот раз виной тому был вовсе не Разрыв, что ширился с каждым ударом сердца, поглощая все новые и новые пространства Ра. Ветер, долетевший из-за пределов времени, раскрыл полы плащей, шевельнул пряди волос. Зал окатило волной нестерпимого жара и одновременно — непереносимого холода, так что Иблис откровенно поежился, а турс сощурил глаза.

Раздался беззвучный хлопок, который мог бы уловить лишь обладающий истинным зрением, и середину зала затопила ослепительная вспышка испепеляющего света. Гранитные плиты на полу треснули и обуглились, а когда физическое зрение большинства членов Совета восстановилось, сквозь стремительно опадающую дымку каменного крошева они разглядели два силуэта. Это были арии, только какие-то… низенькие, да тощие. Таких в этом времени не встречалось.

Однако мало кто понял, что произошло на самом деле. А у того, кто понял, рефлексы сработали быстрее рассудка. Поэтому семьдесят семь обсидиановых браслетов синхронно отстегнулись от семидесяти семи запястий и со стеклянным звоном рухнули на гранит. Но пока браслеты, захваченные гравитацией планеты, неумолимо стремились к гранитным плитам, покрывающим пол зала, многое успело произойти.

В руках Иблиса, взлетевшего над креслом, двумя лепестками истинного пламени полыхнули изогнутые клинки. Айвис уже держал в руках огромный двуручный топор, отведя его потрескивающее серебряными разрядами лезвие для удара. Напротив цверга, оскалившись, застыл Ромул — его когти, отливающие матовой сталью, удлинились, на их кончиках заиграли лиловые искры.

Слева от Айвиса изящный Эрьяквель замер вполоборота к Шеше, вытянув в его сторону тонкую руку с зажатой в ней рапирой. Клинок рапиры был едва заметен, он казался таким же хрупким, как и его хозяин. Но, как и все в народе альвов, здесь визуальная слабость скрывала силу, которой мало что могло противостоять в этом мире.

Обнажая оружие, вернувшие себе истинное зрение члены Совета тут же ощетинились энергетической защитой. А вслед за защитой пришел черед атакующих мыслеобразов. Воздух загудел, его наполнили статические разряды, температура в зале ощутимо выросла. Призрачные клинки, иллюзорные копья, полупрозрачные трезубцы и мерцающие стрелы — ментальные формации были так переполнены энергией, что начали проявляться в физической реальности.

«А вот и союзы, старые и новые», — Апоп подумал, не скрываясь, и многие члены Совета хищно улыбнулись его простой мысли. И действительно, физическое и ментальное оружие было направлено вовсе не хаотично во все возможные стороны. К примеру, Айвис и Эрьяквель стояли спина к спине, а Шеша и Астерий образовали оборонительный полукруг вместе с Кромом и Уллем. Немногие остались в одиночестве, и среди них, конечно, был Иблис. Рус, будь он здесь, тоже остался бы один, но едва ли это смутило бы ария. А вот у ифрита нервы были на пределе…