Все по-взрослому (ЛП) - Стюарт Кейт. Страница 39
— Жестко, Рейф! Мне нравится жестко! И это всё твоё!
Я успела остановить закрывающую перед носом дверь и выкрикнула в коридор:
— МОЯ ВАГИНА В ТВОЁМ РАСПОРЯЖЕНИИ!
Рейф засмеялся, спускаясь по лестнице вниз и проходя мимо моей новой соседки. У той были такие же выпученные глаза, как и у её мопса на поводке. Увидев её, я удивленно распахнула глаза, а она ухмыльнулась и подошла к двери своей квартиры. Я быстро захлопнула свою дверь и со смущённой улыбкой потёрла руки о футболку.
***
Я вошла в класс, где уже сидели пилоты, и заволновалась, увидев вновь прибывшую. Это была женщина где-то тридцати пяти лет. Её звали Эди́. Вообще-то вначале я не обратила внимания на её имя и подумала, что её зовут Эдди. Я улыбнулась ей и представилась. Она поприветствовала меня, ответив уверенным кивком, и я была в восторге.
«Чувствуете этот эстроген, мальчики?»
Обновленная, уверенная, все ещё пребывая в восторге от признания в любви и предъявления Рейфом собственнических прав на мою часть тела ниже талии, я провела занятие на одном дыхании. По пути на работу я позвонила маме и с восхищением выслушала новости о предстоящем свидании с Эйбом. Казалось, мир снова становился нормальным, но, думаю, это была иллюзия, свойственная влюбленным. Все хорошее казалось преувеличенно хорошим, если ты имела к этому отношение. Выйдя из двери завода, я увидела возле своего «Приуса» Рейфа. Он был одет с иголочки: тёмные джинсы, черная рубашка и блестящие чёрные ботинки. На нем не было привычной кепки. Волосы были аккуратно зачесаны, а в руках он держал букет, в котором насчитывалось не меньше трех десятков белых роз. Он, как всегда, ухмылялся, но по глазам было видно, что ждал моего одобрения.
Боже, как же я его любила.
Широко улыбаясь, я подошла ближе и понюхала букет в его руках.
— Белые? — и вопросительно посмотрела на возвышавшегося передо мной Рейфа.
— Флорист сказал мне, что белый означает новое начало. — Он быстро посмотрел себе под ноги, а потом обратно на меня. — Мне нужен шанс: я хочу отпраздновать с тобой твой день рождения.
— Рейф, — сказала я, удивленно открыв глаза, — это не так уж важно.
— Важно. Очень важно.
Я забрала у него розы и прижала их к себе.
— Такие красивые.
— Это ты такая красивая, — сказал он, усаживая меня с розами в свой «Джип».
— Мы можем заехать ко мне? Хочу переодеться.
На мне были свободные брюки, каблуки и простая мешковатая блузка, поэтому я чувствовала себя одетой неподходяще.
— Ты выглядишь идеально, — сказал Рейф, завёл свой «Джип» и стянул с моих волос резинку.
Прижимая к себе розы, я смотрела на него во все глаза:
— Что на тебя нашло, Рейф Хембри?
Он посмотрел на меня серьёзным взглядом:
— Я счастлив. Впервые за долгое время я счастлив. Ты показала мне, каково это — быть счастливым, а потом стала тому причиной.
От его слов сердце в груди забилось быстрее. Я чувствовала то же самое, но эта его новая сторона застала меня врасплох. Рейф всегда относился ко мне хорошо, но сейчас между нами был совершенно новый уровень близости.
Он включил передачу. Мы поехали по переполненным центральным улицам Чарльстона и остановились только на окраине возле ресторана с бесподобным видом на болото. Мы заняли столик снаружи, откуда открывался захватывающий вид. Мы ужинали и медленно потягивали вино, наблюдая за спускавшимися сумерками и освещавшими причал вокруг нас огнями заката. Мы с Рейфом углубились в обсуждение нашего списка желаний, и я назвала несколько пунктов, которые обязательно должна была сделать до девяноста девяти лет.
— Полетать с «Голубым Ангелом», — сказала я со вздохом (прим. пер. — авиационная группа высшего пилотажа Военно-морских сил США). — Однажды мне выпал такой шанс, но я испугалась, что описаюсь.
Рейф тихо засмеялся.
— А я хочу встретиться с Ноланом Райаном, — сказал он задумчиво (прим. пер. — американский профессиональный бейсболист). — Этот мужчина действительно достойный человек и замечательный питчер. Он, вроде как, мой кумир.
— Да? — сказала я с улыбкой. — Буду знать. И ещё найти четырёхлистный клевер.
— Поедешь для этого в Ирландию?
— Чёрт, да! — сказала я с энтузиазмом.
— Не чертыхайся так много.
— Я не так воспитана. Просто привязалось.
— Мне нравится.
— Да, ну... ты же поймешь, когда я говорю серьёзно. Это как восклицательный знак, только вербальный. Ты не понимаешь, потому что через каждое слово используешь крепкие словечки, — сказала я, сделала глоток вина и положила салфетку на тарелку. — Было очень вкусно, спасибо.
Рейф улыбнулся и, отпив пива, ответил:
— Пожалуйста.
— Рейф, — спросила я, когда он уставился на болото, — чем бы ты занимался, если бы не играл в бейсбол?
Он и бровью не повёл.
— Мужской эскорт.
Я прищурилась, а он тихо засмеялся:
— Я играл всю свою жизнь, поэтому ни разу об этом не думал.
— А что, если бы ты всё-таки не играл?
— Мужской эскорт.
— Это было не смешно и в первый раз, — фыркнула я презрительно.
Рейф поставил пиво на стол и вытер потные ладони о брюки:
— Бейсбол был всегда.
Потом задумчиво посмотрел на меня через стол.
— Когда мой отец купил мне первую перчатку, я отказывался снимать её неделю, — тихо засмеялся он. — Мне было три года, и, по словам моей матери, я купался в ней, ел и спал. Она стала частью меня настолько, Элис, что другого будущего никогда и не предполагалось. Я до сих пор храню ту перчатку.
— А что ты будешь делать, когда всё закончится?
— Это не закончится, Элис.
Я бросила на него многозначительный взгляд:
— Не очень похоже на правду.
Рейф закатил глаза:
— Давай, испорть мне всю романтику бейсбола. Ты рассказала все шутки, и мы подходим к кульминации?
— Прости, — поморщилась я.
— Элис, — Рейф схватил мою руку над столом и, потянув к себе, заставил усесться ему на колени. Я повернулась к нему, и он продолжил: — Это не закончится, потому что даже когда я не буду играть, я не перестану любить бейсбол. Так или иначе, он останется частью меня. Я всё равно буду иметь к нему отношение. И я не перестану чувствовать идеально сидящую на руке кожаную перчатку.
— Это так круто, — сказала я. Мои глаза поддернуло поволокой, а от вида его губ меня охватило легкое оцепенение. — То же самое я чувствую, когда летаю.
— Элис, тебе нужно вернуться в воздух.
— Я знаю. Я вернусь, — ответила я, уткнувшись носом ему в шею, и провела ладонью по гладко выбритой скуле. — Что-то ещё есть в твоем будущем?
Рейф ухмыльнулся:
— Я вижу в своей кровати малышку с убийственным телом и красивыми карими глазами… Погоди-ка, — он постучал кончиками пальцев по своему виску, — она в наморднике.
— Ха-ха, — вяло сказала я и нырнула в его объятия.
— Я люблю тебя, — прошептал Рейф, и я почувствовала возле своего уха его тёплое дыхание.
Он говорил это уже в третий или четвертый раз, не получая от меня ответа, и как только я собралась что-то сказать, Рейф заговорил:
— Вечер еще не закончился. Пойдем.
Рейф поднялся вместе со мной со стула, и тут я услышала, как в динамиках зазвучала песня, которую он включал для меня в «Джипе».
— Это наша песня, — выдохнула я взволнованно. Рейф притянул меня к себе и к выходу из ресторана мы пошли, слегка вальсируя. — У меня никогда раньше не было любимой песни с парнем, — засмеялась я и посмотрела на Рейфа: — Вообще-то у меня и парня-то не было.
Пока мы шли до парковки, из динамиков на крыше небольшого здания доносились звуки песни «Свободная».
Рейф остановился возле входа, пропуская внутрь другие пары и семьи, и посмотрел на меня:
— Такое заявление сильно давит на мужчин.
— Понимаю и это грустно.
— Нет, это делает тебя даже больше моей.
Пока мы шли небольшое расстояние, отделявшее нас от машины, я забыла обо всем, кроме одного: мне очень нужно было рассказать Рейфу о своих чувствах.