Война (СИ) - Гордон-Off Юлия. Страница 33

Провозилась почти всю ночь, тут нельзя ускоряться, нужно работать только в реальном времени, потому, что задача совершенно новая, по сути конструирование в пространстве того, что представляешь весьма условно, а нужно сделать точное и законченное изделие, ведь к тому это связано со здоровьем других людей, и связано с организмом Машеньки, и огромный риск, что если что-либо напутаю, то может отрикошетить как в пациента, так и в неё. Конечно, я по возможности поставила сигнальные предохранители, которые разрядят всю конструкцию и ликвидируют если что-нибудь выйдет из под контроля, но хочется сделать так, чтобы работало и эта система не понадобилась! Вот и возилась, тихо аккуратно и неспешно собирая и встраивая в организм Машеньки…

Утром я усталая дрыхла, так, что не присутствовала при проводах жены капитана Эссена к месту её службы. Любопытно, что здесь в госпиталях врачи и сестры милосердия СЛУЖАТ, а не работают. Опять можно сказать просто слово, подумаешь! Но почему актёры так трепетно относятся к тому, что их деятельность в театре — это СЛУЖБА и сохранили эту память и слово даже в двадцать первом веке, а врачи не смогли?! Обидно за коллег!

А у нас сегодня день очень насыщенный и суматошный. Самым большим и главным сегодня делом, будет прощание с нашими погибшими матросами. Там всем, можно считать профессионально, распоряжается Отец Пафнутий, и нам туда лезть никакого резона. С пополнением запасов снарядов и торпед занимаются Кнюпфер и Тремлер, там тоже не должно быть никаких накладок, тем более теперь, когда наш крейсер так о себе заявил. Только надо не забыть сказать Тремлеру, что нам нужно штук пятнадцать шрапнельных зарядов, не спрашивали есть они у нас или нет, в крайнем случае, конечно можно обойтись сегментарными, только их придётся дорабатывать, а зачем, если есть специальные снаряды. Боцману не надо говорить, он сам уже наверняка озадачил всех кого нужно по приведению в порядок катера и шлюпки, пострадавших от японских осколков. Ещё несколько таких боёв и палубы у нас не останется, видимо придётся прямо по железу бегать. Собственно не криминал, только вот скользкое оно, надо будет с механиками это обсудить. Озадачить Сергея Николаевича, чтоб при бункеровке взял сколько можно и сверх того, сколько сможет запихнуть, пусть даже выйдем с перегрузом, хотя про бункеровку сейчас пока рано, надо будет поближе к десятому числу. К десятому надо придумать повод и причину уйти из Артура. Хорошо бы в эти дни куда-нибудь сходить.

Вообще, сейчас в Корейском проливе как тараканов японцев, которые с острова Цусима переправляют войска в Пусан и Мозанпо. А эскадра загорает здесь на рейде и никуда никто идти не собирается. Вот и что с этим делать? Может плюнуть на всё и буквально завтра-послезавтра уйти в Корейский пролив и там до выхода навстречу с "Ниссином" и "Касугой" японцам сорвать десантирование?! Заодно и эскадру туда оттянем, что им здесь делать, если их главная задача как раз обеспечить высадку, как у нас этому помешать! Надо это с Артеньевым обсудить!

Ещё нужно с казаками встретиться. Утром Николай попросил Адрияна организовать встречу с их сотником. Разговор предстоит сложный. Дело не в том, что казаки испугаются, дело в том, что для них это необычно и незнакомо, но нужно как-то уговорить иначе все планы окажутся под угрозой, вернее про трофей в виде броненосного крейсера придётся забыть, а просто потопить их, чтобы они не вошли в состав флота Японии. Ох-ох-ох! Что ж я маленьким не сдох! И кто сказал, что начальником быть хорошо? Единственный плюс, это зарплата побольше, а вот всё остальное — с кем бы поделиться этой ношей! И при всём этом нужно постоянно держать хвост пистолетом, потому, что плохое или подавленное настроение у капитана — это хуже бегущего генерала, который в мироне время вызывает смех, а в военное панику. И это далеко не все "НАДО" и "НЕ ЗАБЫТЬ" в капитанской голове Николая. А до ежедневников и напоминальников в телефонах здесь ещё не додумались…

Похороны прошли очень торжественно и хорошо, церковь за века так хорошо отработала все нюансы, что всё прошло по накатанной. Когда дали слово Николаю, то он не стал задвигать никаких речей, ограничился предложением-обещанием установить на могиле памятник всем погибшим на "Новике" и высечь на нём имена каждого погибшего, и не только похороненных в этой земле. Предложение встретило общее одобрение, так, что будут деньги, надо будет озаботиться. Машенька тоже пришла на похороны. Пришло вообще очень много народа, даже были несколько офицеров и матросов с "Победы", я перед похоронами перед строем попросила, не гнобить их если придут, их ведь тоже понять можно, тяжело с такой виной жить, главное, чтобы выводы сделали, какие надо!

После похорон, когда матросам боцман выдал двойную чарку, мы с Новицким и Кнюпфером поехали в завод по поводу торпедного аппарата и утвердить наряд на перестановку пушки. Инженер Иван Матвеевич оказывается заинтересовался вопросом ещё накануне и обсуждение сразу приобрело плоскость практической реализации. Решили взять списанный аппарат, установить его на краю причальной стенки завода, там как раз высота получается буквально на пять вершков выше нашего борта и с неё отработать пуски, а для пуска использовать муляж из корпуса списанной торпеды, нам ведь не нужны полноценные пуски, нам нужна траектория полёта торпеды и угол её входа в воду. При этом он нас облил скепсисом, что он за вечер посчитал и получается, что до бесконечности увеличивать пороховой заряд нельзя, а тот, что можно использовать нужной скорости не даст! Даже если удлинить трубу аппарата, всё равно не хватит скорости, для достижения достаточно пологой траектории. И вот об этом надо думать, а не об аппарате, который суть труба и они её на заводе сделают без проблем, а вот как разогнать торпеду по этой трубе, при этом выполнив целый ряд сопутствующих условий? Просидели почти до вечера, что мы чуть не опоздали на назначенную встречу с сотником.

Машенька ещё не пришла, Клементину тоже куда-то отослали. За столом с бутылкой беленькой, миской с хлебом и квашеной капустой сидели втроём, третьим оказался хорунжий Некрасов. Познакомились, Касьян Панкратович оказался колоритнейшим персонажем, заросший волосами по самые скулы, с шикарнейшей с проседью бородищей, с могучей фигурой на кривых кавалерийских ногах. Чёрные глаза из-под густых кустистых нависающих бровей выглядывали как из чуть прищуренных амбразур. Николай стал рассказывать, вернее, излагать наш план, вчерне рассказывать придумки, но быстро выдохся, сбился и стал объяснять, что без казаков, матросов отправлять на захват чужого корабля просто не станет, и оба крейсера придётся топить, а так бы можно один попробовать захватить и это получится не два корабля у японцев утопить, а три, потому, как они потеряют два крейсера и в нашем флоте прибавится один и того три выйдет. Николая слушали молча, спокойно не перебивая, полное ощущение, что разговариваешь со стенкой. Николай уже махнул на всё рукой, потому, что понял, казаков ему никто не даст. Николай расстроился, замолчал, налил себе стопку и опрокинул в рот… После затянувшейся паузы, налил себе и тоже выпил сотник, крякнул, вытер усы и заговорил:

— Вот чо скажу, тебе Оттович! Прости уж, по-простому я. Понравилось, что не понимаешь в наших ухватках и не рисуешься, что понимаешь. Дело не совсем привычное, но как я понял, сделать можно и Державе, говоришь, на пользу великую. Только сначала ответь, правду бают, что матросов своих бережёшь?

— Как же не беречь, мне же не только корабль доверили, но и людей! А без людей корабль — просто кусок железа плавучего. — Николай сам не заметил, что подражает манере казачьего говора. — Капитан обязан беречь и я берегу.

— Да не про то я. Обязаны! Все обязаны, только берегут единицы. Поверь уж, третью войну ломаю, много всякого видел. А у тебя, говорят, кроме четырёх погибших от обстрела с нашей стороны ни одного больше убитого!

— Касьян Панкратович! Это счастье, что нет, везёт наверно просто! Разве в бою уследишь, ведь осколки и снаряды не выбирают и куда попадут не угадаешь.