Хозяйка Бруно (СИ) - "Voloma". Страница 7

Одинаково легко Анна смеялась над сальными шутками парней из доставки, на грубоватые намеки она могла с улыбкой завернуть им нецензурную шутку и поддержать разговор о футболе; пожилым кумушкам, выдающим фразы витиеватыми пассажами пятидесятилетней давности, могла процитировать Теннисона и поинтересоваться их мнением о последней воскресной проповеди.

Конечно, на первый взгляд это походило на одну из граней лицемерия и непостоянства, но переходы в поведении и общении Анны были настолько размыты, что самым странным образом вылеплялся на удивление гармоничный, сложный характер и незаурядная личность. Многие называли ее чудачкой или не от мира сего, но не на одно мгновение ни у кого не возникло подозрения в ее неискренности и притворстве ради выгоды.

Анна же в свою очередь выделила в себе слабые стороны, к которым, к сожалению относились – любовь к сладкому, комфорту или даже если угодно к роскоши и красивым людям. В этом проявлялась горькая ирония – тихо ненавидя людей, идущих на поводу у внешности, Анна не могла отрицать власть и магнетизм физической красоты. Для себя же она решила, что если уж природа не наградила ее естественной красотой, она сделает все от нее зависящее, чтобы не вызывать отвращение к ее внешности у окружающих. Неаккуратность и неопрятность отныне если и имели место быть, то только в полном одиночестве, ночью, с наглухо зашторенными окнами.

Спортзал, губительные для гордости уроки у визажиста и, как говорил Серж, вуа ля!

После первой самостоятельной работы над своим лицом, применив новые знания Анна решила и испытать на собственных работниках и заявилась в обтягивающих темных джинсах и яркой щегольской зеленой майке «через одно плечо». Мимо вытянутых лиц персонала и Кейт Анна прошагала на кухню и уже скрывшись за дверью поняла, что все таки это сродни наркотику – человеческое восхищение.

На кухне она, как бы между прочим поприветствовала Сержа, который обычно на всякие там «здрасте, досвидания» даже не реагировал, но Анне всегда делал исключение. К компании загубленных и щедро облитых слезами блинов четырехлетней давности, лихо присоединилась нежнейшая вырезка ягнятины, которая полетела на пол, едва Серж поднял на Анну глаза.

- Ты не такая,..... как всегда, - Серж нахмурился, но глаза странно заблестели.- Тебе идет…

В комплиментах, для Сержа — это было, как покорение Эвереста.

Он помолчал, отвернулся и принялся собирать с пола мясо. Принципы и кодекс чести не позволяли дальше с ним работать, мясо отправилось в специальный контейнер, который ежедневно забирали из приюта для бездомных животных. Затем сокрушенным голосом буркнул:

- Надеюсь ты не променяла, это, - он обвел Анну огромным разделочным ножом, - на содержимое своей головы? Если нет… то знай, для меня ты и так была всегда одной из самых невероятных женщин.

Произошедшие перемены явно оценили и посетители. Количество флиртующих с похорошевшей хозяйкой ресторана резко возросло.

Анна добралась до ресторана, загнала во двор машину, открыла дверь и ввела код в панель системы сигнализации. На кухне царили чистота, порядок и безмолвие. Казалось посуда, столовые приборы, печи, гриль - все отдыхало. Через широкое окно струился зеленовато-золотистый свет сквозь листву лип. Анна вошла в дверь, соединенную с основным залом.

Декор огромного зала был выполнен в удачном сочетании коричневого, зеленого, желтого и белого цветов. Белый потолок пересекали дубовые балки; стены отделаны ореховыми деревянными панелями. Прямоугольный просторный зал, обставленный удобными деревянными креслами-стульями с мягкой обивкой теплого желтого оттенка и отполированными круглыми столиками, мог вместить в себя шестьдесят человек плюс еще двенадцать человек у стойки бара.

Вдоль длинной стены смежной с кухней располагался бар с полным набором алкоголя на самый прихотливый вкус. В наличии не было только уж совсем редких коллекционных напитков, которые просто не пользовались спросом. Сама стена, увешанная деревянными полками, была отделана мелкой керамической мозаикой, выложенной сложным хаотичным орнаментом. Над самой стойкой свисали светильники с витражными плафонами, которые наполняли помещение мягким светом. Противоположная бару стена вмещала в себя четыре огромных окна в пол, которые, красивыми складками обрамляли шикарные зеленоватые портьеры, перехваченные плетеной тесьмой.

На стенах висели черно-белые фотографии, с изображениями детей, стариков или собак, многие были очень забавными. Анна сама подобрала их в Интернете и заказала в местной типографии напечатать; каждая была вставлена под стекло в рамку с эффектом «потертого дерева».

Неспроста были выбраны и сами персонажи. Дети, старики и собаки, были единственными по личному убеждению Анны, кто никогда не ставит наличие денег, красоты и власти выше человечности. Дети из-за своей чистоты, старики- из-за мудрости, собаки – из-за преданности.

Детей Анна просто обожала, но никогда не выносила эту любовь на обозрение такой, какой она была на самом деле. Любовь эта авансом относилась к ее будущим отпрыскам. В «Бруно» частенько заходили семейные пары со своим потомством. В таких случаях, у многих первой реакцией является умиление при виде заботливых родителей; классика жанра мужчина с ребенком на руках, большие осторожные руки, аккуратно держащие свое маленькое будущее… Умиление! А у Анны зависть. Эти люди смогли наступить на горло своей песне: поженились, сорятся, мирятся, терпят и любят друг друга, или думают, что любят, а тогда уж точно терпят, ведь ни у кого не бывает гладко и так чтобы до самой смерти. Женщины смело шагают в это царство зависимости от мужа и становятся домохозяйками. Сравнивая их и себя, Анна честно признала себя трусихой, бегающей от проблем, через которые в итоге проходят все, если хотят иметь семью.

Хотя винить во всем она могла только себя. Судьба ни раз подкидывала возможность обрести вторую половину, даже претенденты были достойные, если бы не парочка этих вездесущих «но»…

Ухажеры делились на два типа. К первому относились мужчины, которые красиво ухаживали. Такими, с дуру, были написаны даже несколько стихов и внешне это выглядело очень даже романтично, но проходило немного времени и в разговоре с очередным «возлюбленным» Анна все чаще и чаще слышала разоблачающие фразы. Например, «Боже! Милая, ты меня так напугала! Ты не больна? Нет? О! Ну, такая бледная кожа, я подумал…» - это когда Анна вышла по утру «ненакрашенной» из ванной комнаты к клявшемуся ей накануне, что она самая красивая женщина в мире Полу Скарпу.

Пол с месяц за ней ухаживал и Анна весь месяц, старательно его не слушала, в основном он нес несусветную чушь и был весьма высокого мнения о себе, так что если его невнимательно слушали он всегда раздражался. Как же так! Он ведь массу времени тратил на чтение научных статей чтобы при случае блеснуть заумной фразой. И нет бы он выбрал себе какую-нибудь одну тему для изучения. Он метался от политики к медицине, от орнитологии к математическим теориям. Слушать его полагалось с интересом, не сводя глаз, кивая в нужных местах. Периодически случались удачные шутки, которые спасали Пола в глазах Анны. Если изумленный, заинтересованный взгляд и пристальное внимание от нее требовали определенных усилий, то хорошей шутке она смеялась всегда с удовольствием и искренне.

Так или иначе, Скарп осмелел и начал давать Анне противоречащие друг другу советы в ведении дел ресторана. Каждый раз ей приходилось прилагать больше усилий, чтобы не ткнуть его носом в его абсолютную самоуверенность, а коленки стали чесаться все чаще при одной только мысли дать ему хорошего пенделя. Но по завету былых поколений она заставляла себя терпеть. Анна мягко намекала на то, что дела в «Бруно» идут неплохо и без вмешательства Пола, а себя убеждала, что раздражение, давно стало ее тенью, из-за того, что она долго жила одна и напрямую к ухажеру не относится. Отношения подразумевают постоянные компромиссы, терпение и понимание. Это, кстати была коронная фраза ее матери. Всякий раз как она старательно ее повторяла, Анну так и тянуло сказать в конце «Аминь». Настораживало, что в данной фразе не упоминалось про любовь или хотя бы близкую дружбу и понимание, что встречается, конечно же, чаще.