Возвращение немого (СИ) - Романова Галина Владимировна. Страница 120

— Да, — кивнул Рави.

— Кем он был?

— Он был Преданным, — вместо наследника ответила Видящая.

— И ты, — привстал Наместник Нефритовый, — отдал приказ убить собственного Преданного?

Потупивший глаза Рави смог только кивнуть.

Все невольно обернулись на застывших, как изваяния, легионеров — слышали ли они, что их командир только что сам сознался в предательстве? Те не дрогнули и никак не показали, что испытывают какие-либо чувства.

— И что вы с ним сделали? — вкрадчиво поинтересовалась Хозяйка.

— Мы… то есть, Охтайр, это он всё делал, а я только помогал… Я думал, так будет лучше для всех, — забормотал Рави. — Дехтирель выманила его за пределы поместья-столицы, чтобы… ну, обсудить кое-что. Там мы ждали… Она тут ни при чем, она уехала после этого, а мы… То есть, конечно, это Охтайр, а не я… он…ну…

— Что вы с ним сделали? — громко и чётко повторила вопрос волшебница.

— Мы его повесили, — убитым тоном прошептал наследник.

Леди Аннирель вскрикнула. Живые статуи, Преданные на миг отмерли и обменялись взглядами. Остальные Наместники просто качали головами, не веря своим ушам.

— Ты признаёшь себя виновным в убийстве? — наконец, поинтересовался Глессиар Нефритовый.

— Угу, — покорно кивнул Рави. Какой смысл сопротивляться? Дехтирель мертва. Охтайра уже сутки никто не может нигде найти. Остался он один. Это несправедливо, но, похоже, ему придётся нести наказание за всех. Ему, на руках которого было меньше крови, чем у остальных.

Конечно, можно было попытаться обелить себя — мол, мы действительно хотели убить Лаэмира, но он остался жив. Но тогда пришлось бы вытаскивать на свет и остальные дела — как они с Охтайром пытались уничтожить артиста, заподозрив его во внешнем сходстве с погибшим Преданным. А подобное признание могло и усугубить его вину.

Лорд Ровилар сидел, как парализованный. Слушать, как судят его сына, было тяжело. Тем более, что за подобное преступление наказание достаточно сурово. Его мальчик лишится не только наследства, ему в лучшем случае придётся многие годы провести в заточении. И отнюдь не на родном Сапфировом Острове. Куда его увезут? Где он будет обречен сидеть в темнице, лишенный возможности даже послать отцу весточку? А он сам? «Отец убийцы» — такое клеймо останется за ним навечно. Не говоря уж о том, что особым указом им обоим запретят жениться. Род преступников должен угаснуть.

«Не хочу!» — решительно мотнул головой Наместник и внезапно понял, что надо делать.

— Вы что-то хотите сказать, великолепный лорд? — поинтересовался наблюдатель с Кораллового Острова. — Извините, время для речей пока не пришло. Сначала следует обсудить, какой казни подвергнуть обвиняемого?

Он посмотрел на остальных советников — мол, правильно ли я сказал? Ему ответили благосклонными кивками.

— Высылка, — категорично высказался лорд Глессиар. — Далеко и надолго, если не на всю жизнь.

— Не слишком ли мягко? — поинтересовался Наместник Изумрудный. — Он нанёс удар по чести моей сестры! Кто теперь захочет взять в жены Шанирель, если узнает, что она была помолвлена с преступником?

— Но-но! — тетка кинулась в бой, защищая племянника. — Поосторожней в выражениях!

— И всё равно, я настаиваю на аресте.

— А я знаю парочку Островов, где отменные темницы, — вставил Моредар Рубиновый. — На Обсидиановом Острове, на Мраморном, на Серебряном… Или на Жемчужном!

— А давайте вообще отправим его к людям? — с раздражением бросила леди Аннирель. — Это, между прочим, мой племянник!

— Может быть, стоит обратиться к Видящим? — помолчав, встрял наблюдатель от Бирюзового Острова. — В конце концов, пострадала их сестра. Они бы сами назначили кару для преступника…

При этих словах все посмотрели на Хозяйку. Старая волшебница делала вид, что её не интересует беседа, и играла с кулоном на цепочке.

— Вы хотите, чтобы я передала преступника в Обитель? — промолвила она. — Это легко можно устроить. Тем более, что я…

— Нет!

Лорд Ровилар вскочил, стискивая подлокотники кресла.

— Нет!

— Вы что-то хотите сказать? — промолвил Шандиар Изумрудный. — Время высказаться у вас будет перед голосованием…

— Не надо никакого голосования, — Наместник выпрямился. — Я беру на себя вину моего сына.

Женщины ахнули в унисон. Мужчины переглянулись. Рави побледнел.

Чужую вину брали на себя редко — это значило, что бравшего будут судить и казнить вместо настоящего преступника. И, как знать, не напрасной ли будет эта жертва?

— Мой сын совершил проступок, — заговорил Наместник. — Но он мой сын. Я не могу допустить, чтобы над ним свершилась кара, даже если она и справедлива. Ведь ответственность за поступки своих детей несём мы, родители. Если ребенок оступился, вина не только на нем, но и на том, кто вовремя не удержал его, не объяснил, не научил, как надо и как не надо поступать. Я признаю, что в свершившемся есть и моя вина, и она тем больше, что всего этого можно было избежать. Именно я потакал прихотям Дехтирель, когда девочке захотелось стать волшебницей. Я не настоял на том, чтобы она осталась дома. Она бы, возможно, недолюбливала меня до конца своих дней и даже ненавидела и жаждала мести за то, что я, как говорится, испортил ей жизнь. Но я бы чувствовал свою правоту… тем более, что последние события показали, что это на самом деле так. И иногда родители могут и должны вмешиваться в судьбу своих детей. Моя вина в том, что Дехтирель вовремя не отказалась от бессмысленной мечты. Моя вина, что она выросла такой… самолюбивой и эгоистичной, — он бросил взгляд на Хозяйку. Старая волшебница тихо кивала головой, поддерживая и одобряя. — Моя же вина была в том, что мало уделял внимания сыну, из-за чего он в моё отсутствие нашёл себе новый… пример для подражания. Мне не следовало позволять Охтайру занимать должность денщика при моем сыне. И мне не следовало забывать о детях. Я после смерти жены целиком и полностью посвятил жизнь служению и работе — и забыл про все на свете, в том числе и о том, что у меня еще были дети, которым нужна моя любовь и забота. Венец Наместника оказался слишком тяжел и неудобен. Он разрушил мою семью… Я хочу снять с себя полномочия и отдаться в руки правосудия.

— Смело, — негромко пробормотал лорд Шандиар.

— Честно, — кивнул лорд Глессиар, у которого подрастали четыре сына.

— Лучше поздно, чем никогда, — кивнул и Моредар Рубиновый. — Вот несколько лет назад мой собственный сын, Моррир, преподнёс мне сюрприз. Я отправил его к воспитателю на границу, в надежде, что мальчик на деле узнает, какова опасность, исходящая со стороны Внешних Ворот. Он у меня неисправимый романтик и пацифист, представляете? Что было бы с Островом, если бы началась война? Нашу землю топчет враг, а Моррир цветочки нюхает! Я беспокоился за будущее мальчишки, попытался сделать из него воина и мужчину. Только он чуть было всё не испортил. Завёл интрижку с какой-то бродяжкой… Но я же отвечаю за сына. И я решительно пресек все романтические порывы и женил его на достойной девушке из старинного рода. Что было, если бы я тогда не настоял на своём? Мы в ответе за наших детей! И я согласен с лордом Ровиларом.

— Это благородно! — воскликнула и леди Аннирель.

— Отец, что ты говоришь? Опомнись! — пролепетал Рави. — Что же теперь будет?

— А что вы думаете, великолепные лорды? — Моредар Рубиновый оглядел остальных.

— Вы понимаете, что, беря на себя вину сына, — заговорил Шандиар Изумрудный, — вы отрекаетесь от платинового венца Наместников?

— Отрекаюсь, — не дрогнувшим голосом ответил тот.

Лорды переглянулись — такое спокойствие заслуживало уважения, хотя бы потому, что ни один из них не был готов сделать то же самое. От наместничества могли избавить, но чтобы сделать это самому…

— Как надлежит поступить в этом случае? — поинтересовался наблюдатель от Кораллового Острова.

— В случае внезапной и преждевременной кончины Наместника, а также в случае отречения оного от власти, ежели у него нет совершеннолетнего сына, могущего принять власть, должно объявить открытый турнир на соискание вакантной должности Наместника, — скучным тоном продекламировал лорд Глессиар по памяти свод законов Радужного Архипелага. — На турнир должны быть допущены все совершеннолетние мужчины, состоящие в прямом родстве с прежним Наместником. Все получают равные права — если претендентов больше двух, кто с кем будет биться, решает жребий. В исключительных случаях до турнира допускаются и супруги дочерей-наследниц, при условии, что девицы уже достигли совершеннолетия. Если же дочь у Наместника одна, турнир проводится исключительно среди юношей, претендующих на её руку и сердце — и платиновый венец в придачу.