Возвращение немого (СИ) - Романова Галина Владимировна. Страница 42

— Не понимаю, что мы нашли такого интересного в этом всеми Покровителями забытом месте, — ворчал Янсор на привале, нахохлившись и глядя, как мелкие капельки осеннего унылого дождика падают в стоявший на огне котелок. Сырые дрова горели неохотно, от костра было больше дыма и чада, чем пламени, но расхворавшимся детям Таши требовалось сварить целебный отвар — благо, шиповника в окрестностях росло много. Неплохо было также нацедить по кружечке настойки Раэне и Соэль, вот и пришлось остановиться на привал почти на час раньше обычного, чтобы успеть управиться с делами. Всё равно по раскисшей грязи лошади еле-еле тащили фургон, выбиваясь из сил, а грязи на колеса налипало столько, что оставалось лишь дивиться, как они вообще крутятся. За сегодняшний день фургон застревал уже трижды, и артисты единогласно решили, что с них хватит.

Осталось только одно — выбрать удобное местечко для привала, и такое нашлось в придорожном кустарнике. Мелкий дождь шуршал по крыше фургона, крупные капли стекали по полотняному навесу из парусины. Его натянули над тем местом, где сейчас сидели артисты, глядя на огонь. Мир вокруг был серым, безрадостным, большая часть кустов и редкие деревья стояли голые, лишь на шиповнике и терновнике еще сохранилась листва. Внутри фургона натужно кашляла Нюша, и слышался плаксивый голос Таши, уговаривавший дочку потерпеть: «Всё пройдёт, все будет хорошо!»

— Я понимаю, что вам не нравится тут находиться, — мастер Боар, не отрываясь, смотрел на огонь. — Мне самому хотелось бы очутиться где-нибудь в другом месте, но я обещал…

— Кому? — встрепенулись артисты.

Глава труппы посмотрел на сына. Тайн потупился и залился краской.

— Я хотел, как лучше, — промолвил он, обращаясь преимущественно к Тиару, сидевшему рядом.

— Что? — не поверил тот своим ушам.

— Тайн очень меня просил, — сказал мастер Боар. — Он сказал, что ты, Тиар, сильно переживаешь от того, что до сих пор тебе ничего не известно о твоих настоящих родителях…А после того, как стало известно, что сам Тайн знатного рода, тебе это вдвойне тяжело переносить. Вот я и…

— Ты? — так и подпрыгнул юноша, обращаясь к названному брату. — Ты…зачем сказал?

— Ну, — Тайн залился краской, — я просто подумал… У меня есть замок, у меня есть, оказывается, целая когорта предков, герб и всё такое прочее, а у тебя ничего. Вот я и подумал, что, может быть, тебе нужно что-то узнать о своих предках. Ну и поговорил с отцом.

— Да, и теперь я решил свернуть и проехать примерно по тем местам, где мы проезжали в тот год, когда у нас появились вы, дети, — объяснил мастер Боар. — Правда, в то время мы двигались с другой стороны, практически навстречу нам сегодняшним. Но, думаю, осталось немного.

На другой день дорога свернула к реке. Погода улучшилась, дожди перестали, и даже проглянуло солнышко. Стих и ветер. Стало теплее, и все приободрились. Лишь Таша продолжала сетовать на судьбу — Нюше и Калонику было по-прежнему плохо. Дети лежали пластом в фургоне, закутанные в одеяло. Их знобило, и взрослые ничем не могли помочь малышам. К тому же от тряски им было ещё хуже, так что вскоре после полудня опять объявили привал. Мужчины разожгли костер, и матушка Ханирель принялась за изготовление очередной порции целебного настоя от простуды.

— Пройдёмся немного, — мастер Боар тронул за плечо Тиара. — Тут недалеко.

Юноша встрепенулся — таким значительным был тон его приёмного отца. Ниэль лишь тихо кивнула, провожая их.

Они вдвоём пошли вдоль берега. Осенние дожди напитали реку, и она разбухла в русле, неся в грязных водах мелкий мусор. Ивы у воды пожелтели и роняли последние узкие ломкие листья. Пожелтел камыш на мелководье. Берег был высоким, отец и сын шли по верху, в стороне от воды, и с высоты им было хорошо видно окрест. Фургон остался позади, укрытый за кустами от посторонних глаз. Даже голосов слышно не было, хотя в воздухе, прозрачном и каком-то стеклянном, была разлита звенящая хрупкая тишина.

— Вот где-то тут, — мастер Боар придержал Тиара за локоть. — За многие годы здесь, конечно, всё изменилось, но вон те развалины никуда не делись.

Шагах в тридцати-сорока впереди, заросшие плющом и колючим кустарником, виднелись остатки какой-то башни.

— Эта река называется Белая Башня, — объяснил отец сыну. — Такие башни стояли вдоль всего берега на равных расстояниях друг от друга. Время, конечно, не пощадило её, но есть и другая примета. Вон, смотри!

Он протянул руку вперёд, и у Тиара перехватило горло. На том берегу, примерно в полулиге дальше от них, виднелся замок.

— Река могла изменить русло за столько-то лет, — прозвучал над ухом голос мастера Боара, — но мы тогда рассудили, что тот, кто нёс тебя из замка, пытался переплыть на ту сторону. Он положил ребёнка — то есть, тебя! — в корзину и поплыл. Но то ли сил не хватило, то ли его ранили при побеге, но корзину он из рук выпустил. Она поплыла вниз по течению, и её прибило к берегу примерно сюда, — глава труппы показал пальцем на береговую линию. — Тут была отмель. Ниэль родила в башне и отдыхала после родов, а её отец, мой тесть, спустился за водой и принёс корзинку, где лежал ты.

Он говорил что-то ещё — Тиар его уже не слушал. Прижав руки к груди, он смотрел на далёкий замок. Там жили его родители, ничего не знавшие о судьбе сына. Живы ли они? Помнят ли ребёнка, которого потеряли? И как это случилось?

Старый артист замолчал, глядя на молодого. Он отошёл на несколько шагов, чтобы дать приёмному сыну побыть наедине с его мыслями и чувствами. И первым увидел выехавших из-за небольшой рощицы всадников.

Решение пришло быстро. Тиар всё стоял, глядя на замок, и мастер Боар, откинув капюшон плаща, решительно направился наперерез всадникам.

Его заметили быстро — артист был в чёрно-красном лоскутном плаще, под которым были синие штаны и светло-зелёная куртка. Среди унылых наполовину облетевших кустов и побуревшей травы его было видно издалека. Всадники, пересекавшие луг, придержали коней.

Мастер Боар издалека заметил среди эльфов молодую женщину в темно-синем платье и отороченном мехом плаще. Она с интересом рассматривала незнакомца, и тот, приблизившись, поклонился:

— Приветствую высокородную леди!

— И тебе привет, — улыбнулась та. — Кто ты и откуда?

Мастер Боар плавным жестом откинул плащ, горделиво тряхнув головой:

— Мы с сыном решили прогуляться по этим дивным местам. Такую красивую природу редко встретишь! Мы побывали на многих Островах Радужного Архипелага, заезжали и в человеческие земли, но такое лично я вижу в первый раз.

— Что же такое вы увидели? — поинтересовалась женщина.

— Замок на том берегу! Такая красота…Во сне не приснится!

— Обычный замок, только и всего, — промолвила женщина, но было заметно, что комплимент ей понравился.

— Он похож на сказочный дворец, достойный того, чтобы в нём жила настоящая принцесса, столь же добрая, сколь и прекрасная!

Артист рассчитал верно — поблизости от большого замка можно было в такую пору встретить только его обитателей. Ибо в конце осени по гостям высокородные господа ездят очень редко. А этих всадников не сопровождали альфары-слуги с вьючными скакунами. Следовательно, они не гости, а хозяева, которым почему-то не сидится в замке.

— И я вынужден припасть к вашим стопам, миледи, — продолжал он, — и просить о милосердии, как пылко влюблённый просит о свидании.

— Милосердие? — молодая женщина нахмурилась.

— У нас в фургоне есть двое детей. Они больны… нет-нет, ничего опасного, обычная детская простуда, это ведь альфары… Но мы вынуждены просить приюта, дабы они могли поправляться не в сыром, продуваемом всеми ветрами фургоне, а в тепле и уюте. Конечно, мы могли бы попросить приюта на какой-нибудь ферме, — и, сдаётся артисту, что Таша отправилась бы туда с большей охотой, — но всё-таки лучше малышам будет в замке, где их родители и вся остальная труппа будут целиком и полностью в распоряжении вас, высокородная госпожа, и ваших приближённых.