Сюрприз для маркиза (СИ) - Горенко Галина. Страница 41

Мне было сложно представить, как больно будет Тристану придать огласке этот безнравственный, бесчестный исторический факт. Более десяти сентов каждый представитель благородного рода Силье старался оправдать данную ему судьбой фамилию. Они служил верой и правдой Ориуму, были достойными и порядочными, благородными и уважаемыми, справедливыми и честными потомками. А теперь на чаше весов будет преступная подлость одного единственного Шираса Силье против двух десятков заслуживающих уважение предков Тристана. Я уверена, что, если бы на кону была только его жизнь, он не на квази не задумываясь признал отвратительный эпизод в биографии полковника Силье. Но на кону стоит честь и доброе имя всех оставшихся, не замешанных в этом преступлении. Смогу ли я принять и пережить, если он решит замолчать произошедшее в ущелье.

Воспоминания, эмоции, боль, что я испытала, находясь на плато и за Гранью, были какими-то припорошенными, слегка нечеткими и размытыми. То, что агония была я помнила, но ощущения стерлись, потеряли былую яркость и оставили в памяти след, не разрушая, не уничтожая, не иссушая мой разум. Мне подумалось, что не зря Жнец дал мне вступить в прохладные воды Леты. Только искусственно вызванное забвение прохладной влагой реки Солара могло остановить сумасшествие, которое неизбежно ожидало бы любого, кто испытал эмоции стольких несчастных душ.

После всего пережитого, я воспользовалась единственной панацеей, которая спасала женщин во все времена — я пошла по магазинам. Мне хотелось новых, не чужих, желательно только позитивных эмоций. Первым, я посетила магазин модистки. Вероник встретила меня как родную, поделилась последними сплетнями и политическими новостями, одобрила несколько разработанных мной фасонов белья и забраковала почти все наброски платьев, напоила вкусным таем по собственному рецепту и значительно уменьшила сумму, которую брат ежемесячно выделял на мое содержание. Раньше я бы ужаснулась той сумме, что потратила на одежду, а сейчас я получила небывалый восторг, чему кстати поспособствовала и возможность немного помочь брату. Следующая партия ткани, кружев и фурнитуры нашла своего покупателя.

Вернувшись после прогулки, я получила еще пару писем. Одно из них заставило меня улыбнуться. Алекс Де Вард и Оливия Мостен приглашали меня на свою свадьбу, торжество будет проходить в фамильном соборе, а само празднование в родовом поместье. Я с удовольствием ответила согласием. Их пара вызывала во мне только добрые чувства. К приглашению был приложен небольшой конверт. Я раскрыла его и вытащила содержимое. Довольно потрепанный лист бумаги, словно его неоднократно перечитывали, содержал в себе довольно много непонятных фраз. Но общий смысл письма угадывался четко — не ищите меня, я счастлив, это мой выбор. Роберт Де Вард оставил записку и информация в ней, указывала где искать пса и спрятанный в тайнике пола дневник, и, если бы его старший брат удосужился прочесть письмо, одним секретом стало бы меньше. Мне было немного совестно за то, что я не рассказала Алексу про находку, но, если в ближайшее время у меня не получится что-нибудь найти, я непременно это сделаю. Хотя боюсь ученый и рациональный ум молодого изобретателя будет подходить к решению этого вопроса совсем другим путем.

Весь оставшийся вечер я провела, пытаясь подобрать ключ к шифру в дневниках. Я всячески старалась себя занять, осознавая, неизбежность и неумолимость скорейшей встречи, и старалась не гнать от себя дурные мысли. Не смотря на то, что спала я не важно, то и дело просыпаясь, мучимая дурными предчувствиями и странными снами, я проснулась в удивительном, для такой тяжелой ночи, прекрасном расположении духа и отличном настроении. Оноре ответила согласием на мое приглашение и уже через несколько леоров мы весело болтали в новомодной ресторации, чьей изюминкой стали потрясающие десерты.

Я была в новом, потрясающе красивом платье, темно синего цвета. Длинные рукава, небольшой вырез, завышенная талия, простата и изысканность. Оно мне очень шло, и я впервые, за некоторое время чувствовала себя привлекательной.

Долгой беседы у нас не получилось, мое предчувствие било набатом, ощущение неотвратимой встречи с Тристаном накатывало на меня как цунами, я все время сбивалась и не могла толком поддержать разговор. Вилли пользуясь моей рассеянностью слопал целое блюдо пирожных и жалобно вопрошал еще. Когда подруге принесли записку, ее глаза предвкушающе заблестели, именно такое выражение лица становилось у нее, когда она ввязывалась в очередную авантюру, ее аура была расцвечена ярким золотом с вкраплениями зеленых побегов. Маленький бутон, золотой орхидеи свернулся пониже пупка, надо бы сказать ей, что бы придержала прыть, думаю обрадованный Рэйдж не запрет любимую в четырех стенах, но от опасных приключений пока нужно бы воздержаться.

Мы попрощались, а я решила отдать должное кондитеру, но уже дома. Ожидая пока мне соберут заказ из пирожных, я присела за тот же столик и рассеянно мешала сахар в уже остывшем тае. Дверь приоткрылась, впуская холодный воздух и посетителя, и еще не подняв голову я знала, кто направляется к моему столику. Сердце радостно забилось, грозя выпрыгнуть из груди, в ушах зашумело, и я не смогла сдержать широкой, радостной улыбки, мне хотелось с воплями бросится к нему на шею и зацеловать. Я едва подавила в себе этот порыв, а увидев выражение лица Тристана моя улыбка померкла. Похоже он не был рад нашей встрече, а серьезность его тона и слова повергли меня в уныние:

— Соули, хватит бегать от меня. Мы должны поговорить о том, что произошло.

Глава 31. Ничего не весит больше, чем чужой секрет

Глаза Тристана метали молнии, челюсти были сжаты и желваки ходили ходуном, побелевшие на костяшках кулаки мяли белоснежную накрахмаленную салфетку. Официант, поклонившись, поставил квадратную, завязанную шелковым бантом, коробку с моим заказом на стол, а мне показалось как будто приговор привели в исполнение и лезвие гильотины с лязгом упало на голову преступника. Тристан порывисто встал, и пропуская меня вперед, мы вышли из ресторации.

К экипажу я шла словно под конвоем, он не сказал мне больше ни слова. А все те фразы, что крутились у меня на языке, позорно струсив, дезертировали с поля боя. Как только мы сели в карету и за его спиной захлопнулась дверь, Тристан схватил меня в жесткие, сильные объятья и острыми, жалящими поцелуями стал осыпать мое лицо, шею, волосы. Его губы целовали меня везде, куда могли дотянуться, руки так крепко сжимали меня, что почти причиняли боль. Его заметно потряхивало и было понятно, как сложно ему сохранять самообладание и вернуть контроль над зверем. Он последний раз долго и со вкусом смаковал мои уста, а потом немного отодвинув меня и поймав своим взглядом мой, сказал:

— Великие!… Как же я волновался… Как хорошо, что с тобой все в порядке… Я почти три дня не мог думать ни о чем другом, все переживал куда ты делась… Что случилось, почему ты оказалась здесь? — не дав возможности ответить, любимый снова набросился на меня с поцелуями, бормоча какие-то нежности, тут же ругаясь, а потом моля о прощении, снова сжимая меня крепче прежнего.

Карета остановилась у городского особняка маркиза, он схватил меня в охапку, вбежал по ступеням, плечом саданул входную дверь и буквально ввалился со мной на руках в первую попавшуюся комнату. Ею оказалась библиотека, он плюхнулся на кожаный диванчик, опустил меня на колени, прижался головой к моему плечу, с жадностью вдыхая мой запах. Я чувствовала, как потрясения, волнения, переживания последних дней отпускают меня, словно где-то глубоко внутри до предела жестко сжатая пружина, стала медленно разжиматься. Я прекрасно осознавала, что серьезного, важного, трудного разговора нам не избежать, но Великие… сейчас мне так сильно хотелось вновь ощутить тепло его тела, вдыхать его неповторимый мужественный терпкий родной аромат, чувствовать, что он живой, усмирить ту бурю переживаний и горячечное волнение, что я поддалась своей слабости, и потакая своему сиюминутному желанию отдалась его ласкам.