Наши крылья растут вместе (СИ) - Шерри Ана. Страница 68

Она вышла к лестнице с тарелкой в руках, вытирая ее полотенцем. Ее взгляд был устремлен на дочь и Даниэля, уголки ее губ поднялись в улыбке.

— Доброе утро, Джина, — его смех перешел просто в улыбку.

— Как давно я не слышала смеха в этом доме. После того, как Оливия уехала, здесь стало тихо, как на кладбище.

— Мама! — Воскликнула Оливия, — что за ерунду ты говоришь?

— Но это правда, дочка.

Минуя Оливию, Даниэль стал спускаться вниз, морально понимая Джину. После смерти мужа и отъезда дочери, ей было одиноко. Одиночество и пустой дом— он понимал ее:

— Вам нужны внуки, Джина, — произнес он, проходя мимо нее, — много внуков. И этот дом вновь обретет радость.

Он сказал так, потому что точно так же оставил свою мать. Только разница в том, что его мать осталась ни одна— старшие сестры быстро сделали ее бабушкой.

Он прошел в кухню и Джина последовала за ним, готовая накладывать еду:

— Внуки были бы кстати в этом доме, — задумалась она, беря сковородку с яичницей в руки.

— У моей матери две внучки и один внук. Мои две старшие сестры вышли замуж и родили целый детский сад. Они живут отдельно от матери, но частенько подкидывают ей малышей. — Даниэль задумался о том, сколько лет сейчас «малышам», он так давно не был дома и не видел их, что они уже наверно были студентами колледжа.

Джина, впечатленная его рассказом, положила яичницу ему на тарелку и села напротив:

— Твоей матери повезло. Иметь много детей— это счастье. У меня только Оливия.

Он понимающе кивнул:

— Боюсь, от вашей дочери вы еще лет десять не дождетесь внуков.

Она уныло кивнула, понимая правду его слов:

— Оливия упрямая, Даниэль, — произнесла она, взглянув на него и от этого взгляда он опустил вилку, — но и на нее можно найти управу. Будучи стюардессой в самой престижной авиакомпании Англии, я думала только о работе. Я жила небом. И даже повстречав Джона, моя страсть к полетам не прекращалась. Их прекратила Оливия. Родив ее, я поняла, что ребенку нужна мать, а мужу — жена на земле. Я бросила свою работу, но жалею только об одном — что не подарила Оливии братьев и сестер. — Джина задумчиво улыбнулась, — я дам совет: родив своего первого ребенка, не надо останавливаться. Только так можно опустить Оливию на землю.

Если бы в эту минуту на кухню не зашел сонный Марк, то Даниэль выронил вилку из рук. То, что сказала эта женщина имело глубокий смысл. Но для кого?

Почему она говорила это ему? Неужели из — за вчерашние сцены на кухне Джина решила, что между ним и ее дочерью что — то есть? Но этого просто не могло быть. Земля перестанет существовать раньше, чем родиться их первый ребенок.

— Доброе утро, — пролепетал сонно Марк, — у вас очень хорошо спится. Ели встал. — Он посмотрел на своего угрюмого капитана и улыбнулся, — что вы тут обсуждаете?

Джина встала, уступая ему место и Даниэлю резко захотелось оказаться в кресле пилота на высоте 36 тысяч футов подальше от сюда.

— Доброе, — Улыбнулась миссис Паркер, — мы обсуждали, что лучше пить с утра— чай или кофе? Я говорю, что чай с молоком полезней, но вот молодежь никак не хочет это понять и предпочитает кофе, — она указала взглядом на Даниэля и он выдохнул, мысленно молясь всем существующим богам. Джина Паркер оказалась на удивление умной женщиной, понимая, что некоторые темы лучше оставлять в секрете. Тем более от Марка.

— Доброе утро всем! Сегодня отличная погода, я увиделась с мамой, я выспалась дома, аэропорт в Брюсселе открыли и жизнь налаживается! — Оливия вбежала на кухню, обнимая Джину. — Сегодня никто не испортит мне настроение, — она взглянула на задумчивого Даниэля и это ее насторожило, — или испортит?

Слыша эти слова, он медленно перевел взгляд на девушку. В голове еще витали слова Джины и мысли сами рисовали картины. Ужасные. Самые отвратительные из всех, что он, когда — либо представлял— беременную Оливию. Его ребенком.

— Что ты на меня так смотришь? — Она села рядом, беря свежевыпеченный круассан и откусила его, пальцами касаясь своих губ. Он проклял эту секунду.

Слыша, как Марк стал осыпать Джину вопросами про Джона Паркера, Даниэль прошептал:

— Я смотрю сквозь тебя.

Оливия кивнула, боясь посмотреть в его глаза. Вчера она насмотрелась в них вдоволь.

Что бы как — то отвлечь себя от этой девушки и своего воображения, Даниэль решил свое внимание переключить на расспросы Марка. Разговор про Джона и самолеты был гораздо интересней и приятней, чем его дочь, но мозг все никак не хотел воспринять эту информацию. Теперь он вспомнил о вчерашнем вечере и губах дочери Джона Паркера. Если бы ее отец знал, что сейчас творится в мыслях молодого капитана, то никогда бы не пустил его на порог своего дома. Даниэль вновь посмотрел на Оливию, наблюдая, как она вилкой ковыряется в тарелке, мысленно где — то далеко. Может быть разговор матери про отца опять задел ее воспоминания?

Девушка не слышала никого вокруг, мысли унесли ее в воспоминания… вчерашнего вечера. И сейчас она чувствовала энергию, исходящую от мужчины, сидящего рядом. Он периодами бросал на нее взгляд, но она старалась не обращать на это внимание. И это давалось с трудом.

— Куда наш следующий рейс? — Все так же, не смотря на него, спросила Оливия, чтобы хоть как — то отвлечь себя, — в Лондон?

К ее удивлению, Даниэль тихо засмеялся, и девушка наконец встретилась с ним взглядами. В Лондон было бы отлично, но судя по его реакции, это точно был не Лондон.

— Ты, всегда получая что — то желанное, хочешь его больше и больше?

— Хорошего должно быть много.

— Много хорошего быстро перерастает в обыденность. Хорошее надо разбавлять, что бы оно как можно дольше оставалось таким.

Оливия нахмурила брови, понимая смысл его слов. Даниэль был прав, она уже побывала дома и насладилась этим. В мире еще много стран, которые ждут их.

— И чем можно разбавить Лондон?

— Римом, — он улыбнулся, понимая, что этот город тоже имеет воспоминания о ее родителях.

— Рим! — Воскликнула Оливия, — мама, мы полетим в Рим.

Джина тут же переключила свое внимание на дочь. Рим для нее был чем — то особенным, дорогим ее памяти, ее воспоминаниям:

— Как здорово, — заулыбалась она, вновь вспоминая то время, — мы часто гуляли по Риму всем экипажем.

— Сколько было в вашем экипаже человек? — Поинтересовался Даниэль.

— Девять.

Она услышала его смех:

— В моем двадцать шесть. Пожалуй, мы останемся в гостинице.

Оливия издала недовольный стон:

— Наши перелеты слишком длинные и тяжелые. Нам хватает сил только дойти до номера и лечь спать, чтобы на утро вылететь обратно. Получается, мы не видим тех стран, в которые прилетаем. Это не считая того, что иногда мы летим со сменным экипажем или как вчера разворотным рейсом. Почему так? Чем мы хуже остальных? Почему другие экипажи могут задерживаться по несколько дней в других странах?

Она задала этот вопрос Даниэлю, но наверно целесообразней его было задать директору авиакомпании "Arabia Airline" Мухаммеду Шараф Эль Дину. Даниэль такой же подневольный человек, как и она.

— Все деньги, Оливия, — произнес он явно тоже недовольный этим фактом, — простой нашего самолета обходится "Arabia Airline" слишком дорого. В воздухе он дешевле, чем на земле. За нашу ночевку в Риме авиакомпания заплатит несколько сотен тысяч долларов, если не больше. Туда войдет зарплата экипажу, трансфер до гостиницы и обратно, номера на всех членов экипажа, стоянка самолета. Это минус А380.

— Боинг, на котором летает Арчер тоже имеет эту особенность?

— Его самолет на порядок меньше нашего, он все-таки довольно большой, поэтому да, его стоянка тоже дорогая. Он точно так же, как и мы вынужден находиться в аэропорту от пару часов до максимум целой ночи в гостинице. Не больше. Простой любого самолета любой авиакомпании это дорогое удовольствие.

Пожалела ли Оливия, что пошла работать в "Arabia Airline" на самый большой гражданский самолет в мире, слыша такие слова? Нет. Ни капли. Спать урывками и работать больше 12 часов— это стало уже привычно для нее.