Тишина (СИ) - Сорока Света. Страница 29

— Знаешь её историю? — спросил пожилой человек, голос его дрожал от нервного напряжения.

— По стольку, по скольку, правда прошлой весной мой муж нашёл видеозапись, с неё и сделана эта фотография.

— Видео? — оживился старичок.

Да, к сожалению, мы не сможем его посмотреть. Герман его как-то хитро куда-то включал, у меня остался носитель, но как его подключить мне не известно, — у моих собеседников как по команде грустно опустились плечи, — а ещё я нашла ангар, где хранился её мотоцикл, когда уходила из села, это точно был он, хотя он был разобран, но я уверена это был он, — от радости, что я могу поделиться с кем-то своей информацией о находке, я начала повторяться.

Штольц рассматривал фотографию Луз, то так, то этак поворачивая её к свету, то приближая, то удаляя.

— Это была неординарная женщина, — вздохнул он, — когда я её увидел впервые, мы только оказались в палаточном городке, я помню это мгновение как сейчас. Она стояла перед людьми на взгорке и что-то яростно говорила, её волосы были туго стянуты в хвост, на ней была одежда цвета хаки и за спиной висел автомат, а стоящие перед ней завороженно слушали. У неё был талант великого оратора. Она вела за собой людей, её лучший соратник был её любимым человеком, но всем нужен покой. Они ушли, чтобы строить свою жизнь без войны, тогда казалось, что, наконец, наступил мир. Мы с братом оставались с повстанцами не один десяток лет. Мой брат не смог уйти, в каждой системе ему мерещились убийцы и воры, как показали годы, он был прав. Когда мне было под сорок, Луз опять появилась в селении повстанцев. Она пришла сломленная, совсем другая. Она стала спокойной, из взгляда исчезла сталь, но там появилась какая-то вселенская тоска, позже я узнал, что, уйдя на покой, она зажила в далёком селе, как и все — вышла замуж и родила ребёнка, помогала Обществу, но, когда их взгляды разошлись, она отказалась на них работать. Тогда они выкрали её мужа, пытали желая добиться её согласия, на работу с ними, а не получив его убили супруга. Она не смогла там оставаться. Дочь её выросла. Луз не вернулась после первой же вылазки, слухи ходили разные, но я видел сам, как она умерла. Она больше не хотела жить, и пришла к нам погибнуть, за идеалы молодости. Через несколько лет оттуда ушел и я. Общество вставало на ноги, но мне не нравилось то, что мы с таким трудом построили, это был лишь улучшенный аналог того же государства, что у нас было. Да и улучшенный ли? А это совсем не то чего мы добивались. Сначала я поселился в одном из небольших городов, женился. Бог не дал мне детей, и быстро устав от людей и каких-то чумных правил мы с женой сбежали сюда. Тогда ещё здесь часто проходили люди, но вот уже лет двадцать тут почти никто не появляется. Так и живу, — он закончил свой рассказ, в его взоре стояли слёзы.

— А давно умерла ваша жена? — спросил парень.

— Да вот, около десяти лет назад. Мы прожили шестьдесят замечательных лет вместе. Она была намного моложе меня, но ушла раньше. Это так глупо.

— Шестьдесят? — переспросила Кара, — сколько же вам сейчас?

— Если я не ошибаюсь, около ста десяти, я не помню свой точный год рождения и в какой-то момент стал путаться, это старческое видимо, но не меньше это точно.

— Скажите, а как вообще появились повстанцы, — снова подал голос Эрик.

— Доподлинно сказать не смогу, знаю это только по рассказам. Ходили слухи, что в начале повстанцы были людьми науки, интеллигенцией, которая видела регресс всего мира, погрязшего в вонах. Это были и мелкоусобные стычки, и огромные вооруженные конфликты, не было ни одного государства, не ведшего военной деятельности. Ученые видели, как крупные державы вбухивают огромные деньги в создание, всё нового и нового оружия, которое будет иметь колоссальное поражающее действие, в развитие техники которая не принесёт облегчения простым людям, а лишь ухудшит их жизни и принесёт новые смерти. Это были идеалисты, они видели возможность выживания только в одном: уничтожить всё, что так или иначе связанно с военной деятельностью. Именно поэтому некоторые машины исчезли из нашей жизни насовсем. Например, мотоциклы, народных умельцев уже нет, потребность в этом агрегате не велика, вот пропал он как класс, а жаль. Но что в нашей жизни идея без грубой силы? Когда первые повстанцы поняли, что уговоры глав государств не приносят никаких результатов, им самим пришлось прибегнуть к помощи военных. Как ни странно, нашлись среди не маленьких начальников те, кто поддержал идеалистов. Буквально за несколько лет по планете прокатилась волна уничтожения военной науки, как вида, военной техники и не посредственно оружия. Взрывались склады и институты, кто хоть издалека касался нужной темы, была практически уничтожена глобальная информационная сеть, так плотно в те времена опутавшая планету. Но в движение кроме военных пришла молодёжь, максималисты, в силу возраста видящие или черное, или белое. Они захотели строить совсем новое общество и по началу цель была даже хороша. Человек такое существо, он всегда чем-то не доволен, он не хочет слезать с насиженных мест, особенно если они сытные и уютные. И началась новая война, одна для всех государств — против нового строя, против повстанцев. Именно тогда я и попал к ним. Мы мечтали создать общество без войн и предрассудков, где все равны, где есть только то что приносит благо людям. Но когда в силу множества глав государств и разрозненности, повстанцы одержали победу, уже этот строй раскололся. Люди, оказавшиеся у руля и почувствовавшие вкус власти, захотели всё контролировать, а встретив не понимания у части своих же соратников, они стали боятся за свои места и взялись уничтожать несогласных боевых товарищей. Долгое время борьба шла на равных, пока становление новой власти не утвердилось, но оказалась теперь у руля были сильнейшие, а противились более слабые и повстанцы были загнаны в катакомбы, вынужденные вести свою деятельность урывками, лишь слегка нарушая работу огромной махины под названием Общество.

33

Все были под впечатлением от рассказа Штольца, от его возраста, да и, наверное, от всего. Ужин прошел в полном молчании, да и ко всему прочему Кара превзошла сама себя, мясо было великолепно.

Мы пробыли у Штольца ещё несколько дней, помогая милому старику, стараясь сделать всё, чтобы после нашего ухода ему как можно дольше было удобно жить. Эрик набрался сил, мастерил и ремонтировал всё, что попадалось ему под руку. Мы с Карой ходили на охоту, заготавливая старику мяса, ведь сам он делать этого не мог. По его признанию он редко ел белковые продукты, пять лет назад ему стало тяжело заботиться о курах, и он перестал их держать, теперь, разве что, шальной кролик, решивший полакомится посадками, попадался в силок, расставленный на огороде, но это бывало очень редко. Для нас вообще было чудом, что он так долго прожил, при условии своего отшельничества, ни лекарств, ни врачей, да ничего, по большому счёту, у него не было, когда я его спросила, он лишь лукаво улыбнулся:

— Природа нам даёт всё, что необходимо.

Но вот, всё что было в наших силах, мы сделали, и надо было двигаться дальше. Нам не хотелось покидать уютный и приветливый дом, но у нас была цель. Собравшись, мы простились с гостеприимным старичком, пообещав его иногда навещать.

— Когда я умру, — сказал на прощание Штольц, — я хочу быть похороненным. Вы, хотя бы, имеете представление, где моя изба.

Мы обняли его на прощание и ушли. Минуло уже больше месяца как мы ушли из Ормуса. По моим подсчётам начался новый год. Январь в наших широтах был холодный и богатый метелями месяц. В первую же ночь ветер рвал нашу палатку, как будто хотел её унести куда-то в космос. После тепла и уюта уснуть под эти завывания было очень трудно. Пока мы гостили, юноша смастерил нам лыжи из старых досок, теперь идти было удобнее. Через два дня бор начал редеть, и мы подошли ещё одному городу.

Этот явно был обитаем. Но это несло в себе как положительные, так и отрицательные моменты. У нас была возможность разжиться продовольствием, но в то же время вероятность оказаться в Лагере возрастала.