Ноктэ (ЛП) - Коул Кортни. Страница 21

Я качаю головой.

— Всё нормально.

Он рассматривает мои руки, ловко двигающиеся во время перевязки.

— Я не стану спрашивать, как ты научилась так хорошо это делать.

Я не могу удержаться от улыбки.

— Умно. Хотя, должна сказать, приятно обрабатывать кого-то живого.

Я издаю смешок, когда до Деэра доходит.

— Шучу. Я не обрабатываю тела. Вообще.

Он выдыхает, и я смеюсь, а затем убираю аптечку. А когда оборачиваюсь обратно, то вижу, как Деэр проводит пальцем по одной из дверец холодильной камеры из нержавеющей стали.

— Там есть… я имею в виду, здесь кто-нибудь есть? — В его голосе нет даже намёка на нервозность.

Я киваю.

— Да. Думаю, одно тело.

Деэр приподнимает бровь.

— И тебя в самом деле не беспокоит то, что тебе приходится спать с ними под одной крышей?

Я пожимаю плечами.

— Я никогда не знала ничего другого. Мой отец был владельцем похоронного бюро всю мою жизнь. В школе надо мной смеялись. Девушка из похоронного дома. Вот как они меня называли.

Не знаю, зачем я это сказала, и, по-видимому, Деэр тоже, поскольку сейчас он изучающе смотрит на меня.

— Зачем им это делать? Ты ведь не выбирала профессию своего отца.

— Я это понимаю. Кто знает, почему дети делают то, что делают? Они могут быть жестокими. Но я выжила. И Финн тоже. Они дразнили его за то, что он сумасшедший.

Глаза Деэра тёмные, когда он смотрит в мои глаза.

— Потому вы и были почти всем друг для друга, пока росли, — медленно говорит он. — Неудивительно, что вы близки.

Я киваю.

— Да. Так и есть.

— Так вот почему ты была расстроена в тот вечер на пляже. Потому что не хочешь разлучаться с Финном. — Голос Деэра такой спокойный, такой тихий и ровный. Я киваю, затянутая в водоворот этого комфорта.

— Да.

Он кивает.

— Я могу это понять. А что не так с твоим братом? Ты сказала, что он…

— Сумасшедший, — вставляю я. — Я не должна его так называть. Он не сумасшедший. У него просто проблемы с психикой. Хотя его пичкают лекарствами.

Я улавливаю зажатость в своём голосе и передёргиваюсь. Мой брат скорее более, чем менее.

— Он безобиден, — добавляю я. — Поверь мне.

— Да, — отвечает Деэр, сверкая глазами. — В смысле, я тебе верю.

От его ответа моё сердце начинает биться чаще. Не знаю почему. Не то чтобы другие мне не верили. Папа, Финн. Мама раньше. Но слышать, что Деэр доверяет мне — это так интимно, ведь слова, которые слетают с его уст, предназначены только мне. Это не может не нравиться.

— Готов поесть? — удаётся мне спросить небрежно. Деэр кивает, и мы поднимаемся по лестнице в столовую. А когда он выдвигает для меня стул, я даже умудряюсь не упасть в обморок.

***

Воздух заполняют звуки разламывающихся крабьих ножек вместе с запахом рыбного мяса. От этого мой желудок урчит в своего рода реакции Павлова на топлёное масло. Напротив меня Деэр ест, как профи.

Он явно делал это раньше. Я наблюдаю, как он умело разламывает ножку, затем одним ловким движением выбирает оттуда мясо. Большинство людей совершенно всё портят.

— Так откуда ты, Деэр? — небрежно интересуется отец, откусывая печенье, однако его тон далеко не небрежен. Я это знаю, и Финн это знает, но, к счастью, Деэр не знает его достаточно хорошо, чтобы понять, что мой отец выуживает из него информацию.

— Моя семья живёт за пределами Кента, в английской сельской местности Сассекса, — так же легко отвечает Деэр. Возможно, я фантазирую, но его глаза кажутся настороженными.

— Да? — Мой отец приподнимает бровь. — Не может быть. Тогда ты далеко забрался от дома, молодой человек. Что привело тебя на тихоокеанский северо-запад?

Теперь, конечно же, я вся во внимании. Это замечательно, что мой отец задаёт ему эти вопросы, и мне самой не придётся об этом спрашивать. Ведь каждый мой вопрос пронумерован и очень ценен.

Деэр вежливо улыбается.

— Я здесь просто гощу. Америка — красивая страна, а особенно эти края. — Он умело обходит настоящий вопрос, что все мы прекрасно понимаем. Однако никак не можем вежливо попросить ответить конкретнее.

Треск. Отец разламывает ещё одну крабовую ножку.

— Полагаю, ты привык к дождю, приехав из Сассекса. Моя жена выросла в Англии. Именно поэтому её никогда не беспокоили местные дожди.

Деэр кивает.

— Да, я к ним привык.

Мы замолкаем и продолжаем есть, и я практически вижу, как отцу хочется задать больше вопросов.

— Тебе же есть двадцать один, верно? — спрашивает он, когда Деэр делает большой глоток пива. — Я не хочу способствовать правонарушению несовершеннолетнего. — Отец говорит в шутку, но подразумевает именно это.

Деэр улыбается.

— Мне ровно двадцать один.

Я это знала. Он определённо больше мужчина, чем мальчик. Даже больше, чем гласит календарь. Его глаза выглядят старше, чем глаза двадцатиоднолетнего мужчины. Он многое повидал. Могу сказать это с уверенностью. Хотя, как много — это уже вопрос.

Пока мы едим, я наблюдаю, как легко он расправляется с крабьими ножками и ест не запачкавшись. Он съедает четыре за то время, пока я съедаю две.

— Ты любишь лобстеров? — спрашиваю я через несколько минут. — Тебе, кажется, нравятся крабы.

Деэр улыбается ослепительно белоснежной улыбкой.

— Обожаю. Почти всех моллюсков, по правде говоря.

— Я тоже, — говорю я.

Мы продолжаем есть в окружении звуков разламывания, макания и жевания.

Наконец я бросаю взгляд на отца.

— С Финном всё в порядке?

Отец медленно кивает.

— Да. Я уверен.

Внезапно тишина этого дома, который на самом деле является мавзолеем, напряжённость отца, странное отсутствие Финна… всё это душит меня, и я делаю глубокий вдох.

Деэр поглядывает на меня, его глаза чертовски тёмные.

— Ты в порядке?

Я киваю.

— Да. Просто я… перенапряжена. Помнишь, как ты не поверил, что я знаю место более жуткое, чем этот дом?

Он медленно кивает, заинтересованно сверкая глазами.

— Да.

Я улыбаюсь.

— Хочешь увидеть его сегодня вечером?

Мой папа слегка покашливает.

— Калла, я не уверен, что сегодня лучший вечер для этого. Уже темно, вы можете пораниться.

Я закатываю глаза.

— Пап, мы с Финном были там сотни раз за эти годы. Всё будет хорошо.

Я смотрю на Деэра.

— Ну так как, ты в деле?

Он усмехается.

— Я никогда не отказываюсь от приключений.

QUATUORDECIM

Финн

Из своего окна я наблюдаю, как они уходят, и тьма снаружи, кажется, просачивается в мою комнату, в моё сердце, в мою кровь.

ОтпустиЕёОтпустиЕёОтпустиЕё.

Я проглатываю ненавистные слова, наблюдая, как моя сестра садится с ним в машину. В горле поднимается желчь, потому что сестра принадлежит мне, и самое последнее, чего бы мне хотелось, — это держаться от неё подальше, но, в то же время, это единственное, что я могу сделать.

СделайТоЧтоПравильно.

Это мой голос. Наконец-то. Прорвавшийся сквозь безумие, сквозь голоса, сквозь слова.

Я должен сделать то, что правильно.

То, что правильно.

ЗащитиСвойСекрет.

Другие голоса вернулись, шипя, напоминая.

Мой секрет.

Вот к чему теперь всё возвращается.

Всегда.

Несмотря ни на что.

QUINDECIM

Калла

Деэр вытягивается на пассажирском сиденье, занимая каждый сантиметр свободного пространства, пока я осторожно веду машину вниз с горы. Я даже не смотрю в сторону маминого креста, когда мы проезжаем мимо, и, хотя я уверена, что Деэр увидел и заинтересовался им, он не заговаривает об этом.

— Так куда именно мы направляемся? — спрашивает он со своим чертовски сексуальным акцентом, когда мы сворачиваем на шоссе у подножья горы.