Еще один баловень судьбы (СИ) - Васильев Николай Федорович. Страница 63

— Выходит, что я напрасно передал этот компромат Баррасу? — озадачился Бернадот.

— Очень зря, — убежденно сказал Антон. — В руководстве республики сейчас идет подковерная борьба, основными персонажами которой являются Баррас, Пишегрю и Карно. Вот ты дал козыри в руки Баррасу, который теперь вполне может арестовать Пишегрю как скрытого роялиста, да и Карно, как его пособника, и станет в итоге негласным диктатором. Но я спрошу вас обоих: популярен ли Баррас у народа?

— Очень популярен! — хохотнул Бернадот. — Он основной герой анекдотов про разжиревших и развратных нуворишей…

— Значит, он выдвинет вместо себя какого-то подлинного героя и скорее всего генерала — только ему подконтрольного. Еще вопрос: с каким генералом Баррас уже удачно сотрудничал?

— С Бонапартом, — выпалил Франсуа и густо покраснел.

— Бонапарт может его поддержать, — раздумчиво сказал Бернадот. — Вот только он сейчас воюет в Египте и Сирии, где завяз, похоже, надолго. Да и пулю или ядро шальное вполне можно там схватить…

— Есть еще Гош и Массена, — напомнил Антон. — Да и ты вполне известен и, к счастью, уже под рукой…

— Мне Баррас вдруг стал откровенно антипатичен, — замотал головой Бернадот. — Вот Карно я бы поддержал. Чтоб нам с тобой встретиться часа на три пораньше!

— Еще ничего не потеряно, — возразил Антон. — Я как раз шел к Карно с предупреждением о возможном роялистском перевороте, но меня не пустил к нему секретарь. Думаю, что с тобой меня все-таки к нему допустят?

Глава семьдесят четвертая. Заговор с Карно

Вечером 5 августа 1797 г Лазар Карно, временный глава Директории (на 3 месяца), беседовал с младшим братом в гостиной своих аппартаментов в нижнем этаже Люксембургского дворца. Вдруг в комнату вошел слуга с удивленной миной на лице и сказал:

— Простите, мсье, но к Вам посетители…

— Что же тебя так удивило, Люсьен? — спросил 44-летний директор исполнительной власти Франции.

— Они желают войти через окно!

— Это что, ротурьеры (простолюдины)?

— Нет. Один из них генерал и другой человек приличный…

— Что за ерунда! Где они?

— Стоят под окном Вашей спальни, мьсе.

— Ну, веди к ним!

За приоткрытым по случаю жаркой погоды окном Карно действительно увидел в вечерней мгле два силуэта, один из которых был в генеральском мундире.

— Что Вы хотите мне сказать, господа? — спросил Лазар с раздраженной ноткой в голосе.

— Многое, мсье директор, — ответил генерал. — Прошу Вас не сердиться, но мы очень хотим остаться незамеченными…

— Так это Вы, Бернадот? — спросил Карно удивленно. — Но как Вы сюда залезете? От подоконника до земли будет метра два с половиной…

— Легко! — хохотнул Бернадот, встал ногой на тотчас подставленные крест накрест руки Антона и, будучи подкинутым, мигом оказался на том самом подоконнике. Спрыгнул, повернулся, ухватился за конец веревки, заброшенной ему вслед, и втащил в окно ловко перебиравшего по стене ногами напарника.

— Я забыл, что имею дело с бравыми воинами, — поощрительно улыбаясь, сказал Карно. — Так мы пройдем в гостиную или Вы из соображений тайны будете говорить со мной здесь, в темноте шамбре ла куше (спальни)?

— Нет, нет, — улыбнулся Бернадот. — Мы опасались идти по коридорам дворца, где полно соглядатаев. Но позвольте представить моего спутника: Антуан Фонтанэ, бывший полковник штаба в корпусе Сен-Сира и бывший сотрудник Талейрана.

— Кругом бывший… — не преминул заметить Карно. — Впрочем, Ваше имя мне попадалось в военных сводках и всегда с похвалами: "обеспечил разведку позиций противника", "наладил связь между армиями", "бескровно захватил крепость", "разработал операцию по окружению и пленению имперской дивизии"… Но скажите, почему Вы зоветесь Фонтанэ, а не Фонтенэ?

— Это американизированный вариант французской фамилии, — нашелся Антон. — Я ведь родом из Луизианы, из-под Нувель Орлеана.

— Ого! Прибыли помогать праматери Франции?

— Именно так, мсье.

— Приношу Вам благодарность от французской Директории. Орденов и медалей в нашей республике принципиально нет, но наградное оружие я Вам обещаю. А почему у Вас не сложилась карьера в аффере энтранжер (МИДе)?

— Она вполне удалась, но в какой-то момент я решил оттуда уйти: стали раздражать тайные операции…

— Я вполне Вас понимаю, — сказал Карно, чуть передернувшись. — Хотя без них дипломатия часто буксует. Но к делу, господа. Что вы хотите мне сообщить?

Через полчаса Карно вполне осознал опасность, нависшую над республикой и персонально над ним: в бумагах д, Антрега оказалось письмо, адресованное Карно, в котором этот роялист просит выправить паспорта для его жены и детей.

— Что же мы можем предпринять? — озвучил Карно мучительный вопрос.

— Кто сейчас командует Парижским гарнизоном? — тотчас спросил Антон.

— Генерал Мену, креатура Пишегрю, — скривился Карно.

— Мне кажется, — продолжил свою мысль Антон, — что первым шагом к спасению стало бы назначение на пост начальника Парижского гарнизона "своего" генерала, причем угодного будто бы и Баррасу.

— Где же я возьму такого уникального генерала? — хмыкнул Карно и вдруг посмотрел на Бернадота.

— Да, да, — кивнул Антон. — Он только что добыл для Барраса ценные документы и, стало быть, ему лоялен. И если Вы завтра намекнете Баррасу, что скрытого роялиста Мену необходимо заменить, тот сам может предложить на этот пост генерала Бернадота. Который с радостью на это согласится, ибо будет служить рядом со своим версальским домом и миленькой женой. Не так ли, Шарль?

— Истинно, истинно так, Антуан! — заулыбался Бернадот.

— Ну, а не предложит Баррас, тогда кандидатуру Бернадота предложите Вы, мсье, и подберите веские аргументы…

— Ловко Вы это придумали, — согласился Карно. — Аргументы подберу. А каким Вам видится следующий шаг?

— В борьбе за власть в народной республике нельзя, я уверен, нарушать демократические законы, — очень серьезно заговорил Антон. — Поэтому с Пишегрю надо провести профилактическую беседу, после которой он сам предпочтет покинуть ряды активных политиков, а возможно, уговорит и своих приверженцев.

— Кто же возьмется его уговаривать? — спросил Карно иронически.

— Если позволите, то я, — предложил скромно Антон. — Ну, а если он моим уговорам не поддастся, тогда его уговорит генерал Бернадот. Но, повторяю, демонстративное силовое давление очень нежелательно: применишь его раз, применишь два, а там войдешь во вкус и незаметно для себя станешь диктатором, тираном.

— Совершенно с Вами согласен, мсье Фонтанэ, — сказал тоже серьезно Карно. — Но как поступить потом с Баррасом?

— Без роялистской угрозы он будет нам не страшен, — уверил Антон. — И станет всем понятно, что этого прожигателя жизни давно пора ротировать из Директории. Ведь так?

— Давно, давно пора, — с наслаждением произнес Карно. И добавил: — С Вами замечательно сотрудничать, Фонтанэ! Все проблемы, казавшиеся неразрешимыми, Вы решаете легко и быстро!

— Он такой, — веско подтвердил Бернадот. — Бывало, сидим мы в штабе и морщим лбы, как нам сокрушить неприятеля. Тут является он, бросает взгляд на карту и говорит: — А зачем его крушить? Давайте его окружим, он помечется в кольце, получит по ноздрям в паре направлений, подумает да и сдастся. Так и получилось с имперцами на реках Изар и Нааб… Думаете, зря его Сен-Сир к себе начальником штаба сманил? Кстати, что там с международной обстановкой? Скоро имперцы на нас опять полезут? И с кем будут теперь в сговоре?

Глава семьдесят пятая. Ужас на крыльях ночи

Три дня Антон, Франсуа и Гримо (денщик Бернадота, которого тот отдал в помощь своему другу) вели слежку за Пишегрю — из фиакра (с Гримо на козлах) или в толпе (с переодеваниями) или ночной порой (возле его дома на улице Вожирар) и выяснили, что он после заседаний Совета довольно подвижен (в один вечер был в роялистском клубе Клиши, в другой — в тайном обществе Филадельфов, которым руководил 17-летний Шарль Нодье, будущий поэт и мистик, в третий — у своей любовницы), однако ночевать приходил домой. Его всегда сопровождал слуга, здоровенный малый, но не очень подвижный — вероятно, бывший денщик. Женой Пишегрю до сих пор не обзавелся, что для заговорщиков тоже было хорошо — меньше хлопот при "профилактическом" разговоре. Ночью третьих суток и было решено воспользоваться.