Десятая сила (ЛП) - Констебль Кейт. Страница 35

— Моя королева, — прошептал он. — Моя маленькая императрица, — он вскочи, сжимая ее ладонь, и потянул ее по спиральной лестнице в комнатку, где она еще не была. — Я покажу тебе величайшую тайну…

Комнатка на вершине башни была окружена бесшовным окном с низкой полкой под ним. Группа стульев с высокими спинками стояла кольцом лицами к изогнутому окну.

Самис широко раскинул руки, словно пытался обнять комнату и все в ней, его темный плащ развевался вокруг него.

— Тут Древние управляли кораблем! Подними его для меня, Калвин, моя королева! Пусть Спарет взлетит!

Он усадил ее в кресло с высокой спинкой. Калвин сжала подлокотники. Ее ладони глубоко погрузились в мягкий металл и застряли там. Ощущение было странным, но не неприятным, она словно оказалась в холодном желе. Она ощутила слабое покалывание магии на кончиках пальцев, прохладный материал кресла воспринимал магию. Она интуитивно поняла, что эти кресла работали как усилитель, сплетая и увеличивая силу певчих, что сидели там.

Самис сел в кресло рядом с ней, и материал сковал его руки до локтей. Он посмотрел на Калвин кровавыми слезящимися глазами.

— Пусти меня, — прошептал он. — Пусти.

Калвин смотрела на него, ощущала его кровь на языке. Туман горя в ее голове рассеялся, словно подул холодный ветер.

— Самис? — прошептала она, но он отклонился в кресле, на лице была маска транса. Он загудел ровную песню, и со странным спокойствием Калвин присоединилась к нему.

От заряда силы кресла и пол комнаты задрожали, трепет дошел до основания башни. Двое певчих исполняли магию, что освобождала нечто застрявшее, и Калвин ощущала, как магия накапливается под ней, словно она была на вершине вулкана Дорьюса, и он собирался извергаться. Она пыталась сжать подлокотники, но пальцы лишь погрузились глубже в мягкий металл.

Башня содрогалась, их окружил гул, словно фундамент города пытался освободиться. Город, серебряный корабль, словно дерево, вырывали из земли с корнями. Калвин видела в окно, как падают деревья, поднимаются клубы пыли, пока корабль отрывался от земли, где пробыл так долго.

Голова Самиса откинулась, его закрытые глаза были кровавыми щелями. Калвин сидела прямо на краю кресла, нервы покалывали. Гул стал ревом, что заглушил их пение. Зубы Калвин стучали, волосы упали на лицо. Но они с Самисом пели, и сила накапливалась. Как-то раз Калвин призвала чары, которыми не могла управлять, и это чуть не уничтожило ее. Эта магия была близка к той силе, и она молилась, чтобы Богиня защитила ее.

Дрожь стала такой, что казалось, что Спарет развалится на куски, и корабль вырвался. Калвин вжало в кресло, но она сразу ощутила невероятную легкость, большой серебряный корабль поднялся в воздух. Все чудом утихло. Гул и стоны пропали, осталась их горловая песня железа. Калвин склонилась вперед. Огромный серебряный корабль оторвался от земли, повис над лесом. Внизу был огромный кратер взрыхленной земли, где раньше был город, белое море заснеженного леса окружало его. Снег падал в кратер, буря угасала.

Глаза Самиса были зажмурены, лицо было серым. Он не разделял восторга Калвин. Она поняла, что его голос пропал, она пела одна. Корабль был в ее власти.

Она немного изменила песню, и корабль спикировал к земле и пронесся, почти задев верхушки деревьев. Плоская серебристая извилистая река оказалась под ними. Калвин плавным движением вырвалась из кресла и бросилась к низкой полке под изогнутым окном. Продолжая петь, она сжала часть серебряной полки. Она снова изменила чары, и полка оторвалась и полетела в окно. Калвин пригнулась, ожидая осколки стекла, но окно раздвинулось и соединилось, как мыльный пузырь.

От ледяного воздуха снаружи она охнула. Длинная серебряная полка повисла, и Калвин сжимала ее, волосы развевались. Она замолчала, и полка оторвалась от корабля и полетела к деревьям. Ноги Калвин задели снежные ветви, и полка замерла. Калвин повисла в воздухе на миг, а потом рухнула, сбивая снег с ветвей по пути.

Ее поймал высокий сугроб. Она прижалась к стволу дерева, в ушибах и синяках, но без серьезных ран. Она тут же поднялась. Лишь мгновение назад она сидела в кресле с высокой спинкой. Корабль парил над головой Калвин, большая и круглая серебряная тарелка. Казалось, одна из лун склонилась, чтобы поцеловать Тремарис. Неровное дно корабля было низко и медленно опускалось к ней. Калвин откинула голову и запела изо всех сил.

Сила чар поднялась в ее теле, словно за ней был весь Тремарис. Ее голос был сильнее и увереннее, чем когда-либо, двойные ноты железной магии слетали с ее губ гудением. Магия трещала на ее поднятых ладонях, слетел а с пальцев, чтобы помешать Спарету, кораблю, что принес Древних из-за звезд.

Серебряная тарелка замерла и принялась медленно отступать. Темная бахрома ночного неба появилась по ее краям, и просвет увеличивался, серебряный диск поднимался все выше. Когда он стал размером с ее ладонь, Калвин ощутила укол сомнений. Магия железа толкала от земли. Если корабль подвинуть дальше, он не рухнет без чар? Может, чары ветра будут безопаснее?

Но магия в ней оставалась сильной, и она пела, толкая корабль выше. Теперь он был размером с самую большую луну в сезон урожая, а потом размером с ноготь на ее большом пальце. И вдруг связь оборвалась. Сила магии железа натянулась до предела. Калвин задержала дыхание и смотрела сквозь кружево прутьев.

Но корабль не падал. Крохотный серебряный шарик окружил синий огонь. Самис исполнял чары? Он помогал ей убрать корабль подальше? Калвин не знала такие тайны Спарета, Самис не показал ей другие приборы.

Маленькая яркая сфера не стала больше. Кольцо огня вокруг нее вспыхнуло на миг. А потом огонек унесся в ночи с хвостом бирюзового пламени. Через миг все пропало во тьме меж звездами, оставив лишь давний мрак.

Калвин смотрела на небо. Она подумала о Самисе, одном в большом корабле, несущемся мимо лун и океана звезд. Он мог смотреть из окна круглой башни опухшими глазами, как сине-зеленый шарик Тремариса становится все меньше, зная, что не вернется. Он останется в том пустом океане навеки, будет одиноко бродить по комнатам и кладовым пустого корабля. Она правильно поняла, что он от нее просил? Если он еще не обезумел, такая жизнь точно сведет его с ума.

Калвин поежилась. «Одному быть непросто… моя королева, моя императрица…». Она закрыла лицо руками.

А потом стерла слезы с лица. Ее рука болела, она ушибла ее при падении. Она прижала ладонь к ушибленному месту. Она даже не старалась призвать силу Становления, а магия уже покалывала на пальцах, ее рука согрелась. Боль быстро прошла. Царапины не страшили ее, но она помогла опухшей лодыжке и закрыла глубокий порез на голени.

Она заметила темный силуэт на снегу. Колесо выпало из ее кармана, и она склонилась к нему. Марна ценила его, и только поэтому она должна была относиться к нему с уважением. Она стряхнула снег с поверхности, и словно в ответ на краю диска расцвели символы. Она не заметила резьбу до этого, а потом вспомнила царапины, что были на поверхности Колеса. Но раньше в них не было значения. Было слишком темно, чтобы разглядеть их, и резьба с трудом ощущалась под пальцами.

Калвин спела гулкую песнь огня, которую выучила с Самисом, и желтая сфера света вспыхнула у ее плеча. Она осторожно склонила Колесо, чтобы различить резьбу, и свет упал на край диска. Она увидела метки Десятой Силы.

Калвин провела по символам пальцем, озвучила знаки. То были не чары, а слова:

«Когда Поющая все песни станцует, а танцующие запоют, явится Богиня и исцеление мира. Этот мир дышит песнями, как мы — воздухом, и пьет танцы, как воду, а песня и танец — единая музыка».

Калвин опустила Колесо. Это была тайна! Послание, скрытое знаками Десятой силы, Марна знала, что тут был ответ. Но что он означал? Танцующие споют… Танцевать могли лишь целители Древесного народа. А у них не было голосов. В этом не было смысла.

— Тарис, помоги! — прошептала Калвин. Но Богиня не ответила.