Бабкина книга (СИ) - Казьмина Ирина Сергеевна. Страница 17

Одет он был в белую льняную рубаху и зеленые штаны, подвязанные веревочкой, - на такой у нее белье сушится, а на ногах вместо лаптей, которые ожидала увидеть Ринка, - обыкновенные домашние тапочки. Глаза - как черная смородина, и короткая русая бородка.

Завидев ее, гость поднялся с дивана и уважительно раскланялся:

- Ну, здравствуй, Дарина Олеговна! Я - Никифор Дмитриевич. Можно просто - Митрич.

- Здравствуйте! - ответила хозяйка. - Так Вы и есть домовой?

- Он самый, - снова поклонился гость.

- Ну, давайте чайку за знакомство? Или чего покрепче?

- Спасибо, мы алкоголя не употребляем, а вот чайку - с большим удовольствием.

Пока Ринка кипятила чайник, Митрич приставил к столу стул, притащил с дивана несколько пуховых подушек и взгромоздился сверху. Заедая чай печеньем, он хитро поглядывал на ведьму, которая прикидывала, как завести разговор на интересующую тему.

- А как вы, домовики, так прячетесь, что вас никто не видит? - зашла она издалека.

- Так опыт у нас богатый, мы в любую щель пролезем при надобности.

- А чем вы вообще занимаетесь?

- Да работы полно! - окинув хату бригадирским взглядом, сказал домовой. - Мышей, пауков гонять, змей не пускать, за скотиной присматривать, чтоб не заболела, дымоход чистить, да следить, чтоб пожара не случилось, вещи пропавшие отыскивать, да много всего.

- И давно ты, Митрич, в этом доме обитаешь?

- А с того момента, как его построили. Раньше в другом жил, да тот сгорел. А до того - в том, который развалился. Мне-то не один век уже.

- А жена у тебя есть?

Митрич засмеялся, от чего его широкие плечи заходили ходуном:

- У домовых-то жен нету, мы все одного пола.

- А как же вы тогда размножаетесь? - удивилась Ринка, и тут же прикусила язык, - ой, такое, наверное, нельзя спрашивать?

- Можно, тут секрета нету. В валенке мы появляемся. Вот купила ты, к примеру, новые валенки, поносила, потом они прохудились, и ты их на чердак забросила, или в сундук. Так вот через год в этой обувке домовенок обнаруживается. А откуда он там берется, мы и сами не знаем. Старый домовик, конечно, приглядывает за ним, обучает хозяйство вести. А потом тот в новый дом уходит.

- А если валенка нету? - поинтересовалась девушка.

- Да, мало их сейчас, - вздохнул домовой, - я слышал, в городах для этого дела сапоги используются, но врать не буду, сам не видел.

- Скажи, а барабашки - это ваши родственники? - включился в беседу кот.

- Да какие там барабашки! Понапридумывают! - насупил брови Митрич. - Обычные это домовые.

- А чего ж они погромы устраивают?

- Люди сами виноваты. Смотрит какой-нибудь сердобольный домовой на скандалы да неурядицы, и от расстройства пить начинает. Ну, а в пьяном виде чего только не натворит. Вот поэтому мы алкоголь и не употребляем. Налей-ка мне, Дарина Олеговна, еще чайку.

Подливая кипяток, Ринка решила, что наступил подходящий момент:

- А как ты, Митрич, смотришь, если мы новую печку поставим вместо старой?

- Ты хозяйка, тебе и решаешь, - ответил домовой, неторопливо пододвигая к себе чашку. - Только если печь плохая окажется - к соседям уйду!

С печником Ринка договорилась быстро, и работа у него тоже спорилась, правда, Митрич был недоволен: не понравился ему мужик, мол, взгляд вороватый, и вообще, печь развалил, всю хату пылью притрусил, глиной стены позаляпывал. Пока шло строительство, он все ворчал, но когда объект был проверен в действии и сдан, он повеселел и сразу же полез в дымоход - обживаться. А Ринка мастером была довольна, работал он быстро, самогона всего лишь чарку пил за обедом, и печка хорошая вышла.

Но все-таки не зря невзлюбил домовик печника. Как-то придя вечером с работы, Дарина обнаружила за столом семейный совет.

- Да точно, он это! У меня на всякую шушеру глаз наметанный, - горячился Митрич. - Не зря он тогда к этой иконе приглядывался. О, вот и Дарина Олеговна! Ограбили нас, хозяюшка!

- Как ограбили? Я на тайник заклятие наложила, не видит его никто! - кинулась ведьма проверять свои кровно заработанные. Зарплата у нее хорошая, но и мечта не дешевая: хотелось Ринке насобирать на новый домик - кирпичный, крепкий да красивый. Чтоб обои поклеить, и воду внутрь провести.

- Да не деньги украли, - подал голос Феликс, - икону, что в углу висела, Николая Чудотворца.

- Что ж вы пугаете, - выдохнула Ринка, - странно, конечно, но не страшно.

- Дарина Олеговна, - вкрадчиво произнес Митрич, - а ты хоть знаешь, сколько она стоила-то?

- Не знаю, бабкина икона. А что - дорогая?

- Эх, на сундуке сидела, а что в нем - золото - и невдомек! Старинная она, вся хата вместе с тобой столько не стоит.

- Да кто украл-то? И почему вы не помешали? - покосилась Ринка на кота, нервно задвигавшего ушами.

- Да ты, понимаешь, как время подгадали, изверги, - начал отчет домовой. - Я полдня в курятнике просидел, вызнать хотел, кто яйца из гнезда таскает. Ну, а Феликс по своим делам отсутствовал. Захожу домой, а меня Плюх и спрашивает, что, мол, за люди приходили да икону взяли. И ушли вот только как. Что делать? Я от двора уходить не могу, кота нету, пришлось малыша за ними посылать, чтоб последил, значит. А печник твой, когда ты на кухню отлучалась, очень иконой интересовался. Со стены ее снял, и в руках так и сяк вертел.

- Наводчик, по-любому, - поддержал Феликс.

- Построили печку, - горестно произнес Митрич.

- Да не расстраивайся, - погладила его Дарина по лохматой голове. - Не знала я ее ценности раньше, так и не жалко вроде. Только вот как память про бабушку. А наказать злодеев не мешало бы, ведьма я или нет? Вот только дождемся Плюха...

Домочадцы успели поужинать, и Ринка домывала посуду, когда вернулся малыш. Он тяжело дышал - спешил, да и добираться пришлось издалека. Зато задание Митрича выполнил как заправский разведчик - за ворюгами проследил до самого дома. Нюх-то у тарахутр не хуже чем у собаки! Так что он их быстро нагнал, разбойники еще и до машины, которую оставили в начале улицы, дойти не успели, а потом уже ехал с ними, уцепившись за бампер. Вот только назад пришлось пешим ходом.

Выслушав доклад, Ринка с Феликсом решили восстанавливать справедливость немедленно.

Обогнув соседнее село, они через яр вышли к местности, прозванной в народе Золотым Холмом. Тут, на возвышенности, выстроили себе дачи багатеи. В Ринкином селе подобных домов не было: все сплошь новые, красивые, в несколько этажей, по сравнению с ее хатой они выглядели дворцами и о своем статусе заявляли издалека. Пока что их было всего пять, но судя по горам песка и штабелям кирпича, соседей должно было прибавиться.

Пристанище ворюг оказалось в самом центре, хотя если покопаться в этом вопросе, то наверняка бы выяснилось, что и вокруг него обосновались те еще святоши. Дом был таким, как и описал Плюх: огромный, покрытый зеленой черепицей, с балконом, башенками, витыми решетками на окнах и туями вдоль каменного забора.

Замок в воротах на уговоры ведьмы поддался легко, она их так открывать наловчилась, в пору в ведмежатники подаваться. Напихала кошачьей шерсти, смешанной с травой и каплей крови, заклинание прошептала, и вот вам - пожалуйста, заходи, как к себе домой. Собаки во дворе не оказалось, а входная дверь была не заперта, так что друзья без проблем попали внутрь.

Ринка перешагнула порог и застыла, - не только от восторга, но и потому, что пришлось решать нужно ли разуваться в подобных апартаментах. В конце концов, подумав: "так ему и надо", она шагнула на блестящий паркет туфлями, успевшими потерять остатки приличия еще при переходе через яр.

Такую обстановку она только в кино видела! На эти диваны с креслами даже садиться страшно, вдруг испачкаешь, или помнешь художественно раскиданные по ним подушечки. А лепка на потолках! А тяжелые золотистые шторы на всю стену! По стенам - картины, в углу, рядом с искусственной пальмой, - белоснежная статуя девушки. Вот же живут люди! На чужих иконах наживаются! Ринка шла по дому, как по музею. Когда-то, еще в школе, они с классом ездили в Ленинград и были в Эрмитаже. Тогда она тоже была в полном восторге. Здесь, конечно, не Эрмитаж, но ведь и живет-то обычный человек, земляк, а в таком богатстве, что ей и не снилось.