Саймон Рэк - Джеймс Лоуренс. Страница 16

Он был так разгневан, что не заметил, как к нему кто-то подошел.

— Ты — Саймон Грейв?

— Да, миледи. А вы — миледи Иокаста?

Внизу в зале резко хрустнула кость — один из борцов победил. Это вызвало взрыв веселья у выигравших и проклятия у проигравших. Саймон почувствовал, что его мягко заталкивают в угол галереи, в густую тень.

— Миледи, я на службе у милорда. Я должен наблюдать.

Глаза леди Иокасты были очень яркими, в них сверкали красные искорки. Рот у нее был приоткрыт, нижняя губа безвольно отвисла, руку она положила ему на бедро.

— Сейчас и здесь никто не осмелится напасть на Мескарла. Он слишком много знает. Сейчас он в большей безопасности, чем когда-либо. Ну, будь хорошим солдатиком, доставь мне немножко удовольствия, Может быть, и тебе будет приятно.

Ее грубое лицо было в нескольких дюймах от его лица, и он с трудом сдержал себя, чтобы не отшатнуться из-за запаха гнилых зубов. Она была далеко не молода, морщинистая кожа на шее, в уголках глаз и рта говорила, что ей около пятидесяти.

— Одно мое слово, и тебе придется куда хуже, чем тому безголосому менестрелю. Тебе вырежут отнюдь не язык, мастер Симеон, но вот что!

Саймон охнул, когда она вцепилась ногтями сквозь ткань бриджей в предмет его мужского достоинства.

— Стой спокойно и молчи. Если у тебя будут неприятности, я тебя защищу. — Она была очень пьяна, говорила невнятно и с трудом нашарила шнурки, скреплявшие переднюю часть его одеяния. — Будь поласковее с бедной Иокастой, и тогда, быть может, станешь моим телохранителем. Будешь жить в комфорте. Мои покои рядом с покоями барона, так что и есть ты будешь лучше всех. Только будь ласковым.

Саймон изо всех сил старался стоять спокойно, пока она развязывала шнурки. Обнажив то, что требовалось, Иокаста рухнула на колени перед Саймоном. Чудовищным усилием воли он смог обеспечить требуемую ей реакцию. Он понимал, что неудача будет воспринята как оскорбление и наказана соответственно. Он даже ухитрился посмеяться про себя, представив себе выражение лица полковника Стейси, с которым тот выслушал бы, на что пришлось пойти Саймону во благо службы.

Когда Иокаста встала на ноги, он поспешно сказал ей, как это все было чудесно, и как он горд той честью, которую она оказала ему.

— Если бы только, миледи… Но нет. Это невозможно.

Иокаста улыбнулась ему, ее рот пьяно перекосился.

— Что, мой милый солдатик?

— Нет, мадам. Милорд де Поиктьерс запретит.

— Ох уж этот пес! Что он запретит моему чемпиону?

— Всего лишь… — Саймон звучно сглотнул. — Ваш чемпион хотел бы еще раз попытать счастье со своей леди.

Леди Иокаста жеманно ухмыльнулась, похлопав по его щеке указательным пальцем.

— Мошенник! Я должна сейчас вернуться к старому медведю. Ты придешь в мою комнату через шестьдесят минут. Возьми этот перстень, и стражники в башне Фалькон тебя пропустят.

— Но…

— Никаких «но». Это приказ. Разве я не кузина всемогущего барона Мескарла? — Она икнула. — И не мать этого беломордого… Она умолкла, даже в этом состоянии сильнейшего опьянения поняв, что сболтнула лишнего. В замке Фалькон безопаснее всего было молчать. — Через час. — Иокаста вложила перстень Саймону в руку, поцеловала его в подбородок мокрыми губами и удалилась, напевая себе под нос какую-то песенку.

Саймон сплюнул в угол, ощущая во рту горький привкус желчи. Тихий голос из-за спины заставил его вздрогнуть.

— Смотри, не застуди такую важную часть тела.

Саймон быстро заправился и завязал шнурки. Потом с сухой улыбкой повернулся к Богарту.

— Я поступил так в интересах Галэсбэ. И, возможно, ухмылка с твоей омерзительной рожи пропадет, если ты узнаешь, что она — мать этого беломордого ублюдка Мескарла. И что ее комната совсем рядом с залом заседаний барона.

— Леди Иокаста всюду поспевает. Честно говоря, я смотрел, как она обрабатывает тебя, и мои чресла трепетали. И почему это женщины гоняются за такими коротышками, как ты?

— Больше того. Я, Симеон, теперь личный телохранитель леди Иокасты, вот в доказательство ее перстень с печаткой. Я должен явиться к ней через час. Думаю, тебе лучше прикинуться, что ты ничего не знаешь. Вернись на свое место. Эй! Пожелай мне удачи.

— Желаю, сэр. Если она тебе понадобится.

Час, оставшийся до свидания, прошел достаточно спокойно. Многих кутил уже свалил с ног излишек вина, некоторые из сидевших за нижними столами теперь бесстыдно спаривались прямо на грязном полу.

За верхним столом некоторые из прибывших лордов рухнули лицом в тарелки с едой, другие продолжали следить за представлением. Но двое-трое ближайших к Мескарлу о чем-то напряженно беседовали. Сам Мескарл почти не принимал участия в этой беседе.

Из-за слабого освещения Саймон не мог понять, о чем они говорят, — хотя у всех действующих членов ГСБ искусство чтения по губам было доведено до автоматизма. Лишь время от времени барон кивал, и Священник на его плече слегка покачивался, чтобы восстановить равновесие.

Сбоку от барона неподвижно сидел Магус, его единственный незаконнорожденный сын. Даже с такого расстояния Саймону было не по себе, когда он видел, как красный свет факелов отражается и усиливается в рубиновых глазах Магуса. Эти глаза полыхали, как глаза хищника в ночи.

Банкет явно шел к концу. Большинство прихлебал впало в бесчувственное состояние, а главные лорды стремились начать переговоры. Но напоследок оставалось еще одно маленькое развлечение, которое должно было оживить измученных участников.

Де Поиктьерс, который неподвижно стоял у стены зала все эти долгие часы, покидая свое место только для того, чтобы совершить обход замка, или повинуясь зову природы, ввел двух человек: одного пожилого и другого — юного и оборванного. Сенешаль заявил, что это — отец и сын, которые были схвачены при попытке искалечить несколько лошадей лорда. Юноша заявил, что он — последователь ренегата Моркина. Старик, его отец, вначале отрицал свое участие в этом, но его удалось убедить изменить свои показания. Так, теперь он говорит, что пришлось сделать это из страха перед Моркином, который, как гоблин, мог бы прийти к нему ночью и перерезать глотку.

Мескарл постучал по столу рукояткой кинжала.

— Благородные гости! Внимание! Как нам поступить с этими подонками?

В ответ раздался целый хор пьяных предложений, от сожжения до утопления, от четвертования до дыбы. Саймон старался не подключать свой мозг к этому делу, потому что ничем не мог помочь крестьянам. Они, считай, уже были мертвы. Но он все же вскинул голову, когда мелодичный голос перекрыл пьяные выкрики.

— Отец, можно мне сделать предложение?

Мескарл удивленно кивнул.

— Да, Магус. Что у тебя на уме?

— Пусть один умрет, а другого отпустим.

По залу прошел шумок удивления и несогласия. Один из представителей знати за верхним столом — очень низкорослый мужчина с юга по имени Милан — сказал:

— Извини, милорд Магус. Но если ты поймаешь лису, вся морда которой в пуху твоих лучших курочек, разве ее отпустишь?

Магус насмешливо поклонился Милану.

— Если то, что я слышал о вашем, высокородный лорд, дворе, справедливо, то многие хорошенькие петушки каждой ночью благодарят всех святых, что у некоторых старых лис так мало зубов.

Эта двусмысленная острота вызвала взрыв громкого смеха у Мескарла и смешанную реакцию у остальных. Милан побагровел и схватился было за рукоять меча, но сосед удержал его. Саймон отметил, что этот юноша-альбинос в некоторых делах может быть достойным соперником. Суть скрытого оскорбления была ясна, потому что он тоже заметил, что в свите Милана на удивление много хорошеньких мальчишек, которые при разговоре томно закрывают глаза и бриджи у которых, пожалуй, чересчур обтягивающие.

Магус продолжил:

— Вот что я хочу тебе предложить. Дайте им по мечу, и пусть один из них убьет другого. Неважно, который. Тот, кто победит, получит свободу.

Барон хлопнул сына по плечу.

— Мне это нравится. Клянусь Каиновой печатью, так и будет!! Сенешаль, дать им обоим мечи! Эй вы, собаки, вы все поняли?