Трофейная ведьма - Ежова Лана. Страница 27

— Нет, сынок, это важно! — напористо возразила ведьма и буквально оттеснила Гера от меня. — Важно в первую очередь для Вероники.

Подтянув кирпично-красную юбку-карандаш, она несолидно присела на корточки у моей кровати и кротко, со слезами на глазах произнесла:

— Вероника, я сожалею о своем решении. Прости меня, девочка. Я думала, что ритуал на благо общине, прости… Я не думала о тебе, каюсь. Но раз ты избранница сына, что ж, добро пожаловать в мою семью.

В этом был весь цинизм Стеллы — «раз ты избранница сына, добро пожаловать в семью, можешь жить». И все же, как можно верить ей? После всего, что она натворила? Нет, я больше никогда не буду ждать ничего хорошего от Волковых. Даже от Германа стоит опасаться подвоха…

Я не знала, что сказать, и потому молчала.

И тогда охотник сухо спросил:

— Это все? Тогда ты можешь идти, мама.

Женщина горестно вздохнула и вытащила что-то из кармана пиджака.

— Нет, не все, сын. Вероника, готова ли ты принять на себя обязанности старшей ведьмы своего дома?

На ладони Стеллы мрачно заиграл гранями сапфир, который держал распахнувший крылья ворон. Кулон я узнала мгновенно, пускай раньше его носили на каучуковом шнуре, а сейчас он висел на новой платиновой цепочке. Амулет рода Вороновых. Тот, который после пожара сняли с… сняли с останков предыдущей владелицы.

Я вновь оказалась в вихре боли и горя. В глазах потемнело, я начала задыхаться.

— Ника, что с тобой?! — встревожился Герман. — Нашла время, мам!

— Я же хотела как лучше! Ладно, я уйду, — буркнула недовольно ведьма.

Мне стало больно, что бесценная вещь моего рода останется в чужих руках. Кулон не принадлежал Стелле, она даже не имела права хранить его.

Приподнявшись на постели, остановила ее:

— Подождите! Да, я принимаю обязанности старшей ведьмы Вороновых.

Стелла довольно улыбнулась и с торжественным выражением на лице надела на меня магическое украшение. Я коснулась сапфира. Раньше я примеряла его пару раз, и мне казалось, что он приятно грел, сейчас же он сначала окатил меня холодом, затем только поприветствовал — и это было похоже на теплые объятия родного человека.

— Ника, тебя можно поздравить? — спросил Герман.

Задумавшись о своем, кивнула.

Одной ладонью охотник обхватил мой затылок и поцеловал. Собственнически, настойчиво врываясь языком в мой рот. И только тогда, почувствовав его напористые ласки, по-хозяйски уверенные прикосновения больших ладоней, в полной мере осознала, на что согласилась в пещере, чтобы не умереть. Не любя, я буду принадлежать ему, жить в его доме, спать в его постели. Буду принадлежать пусть не всей душой, зато телом.

И в то же время Герман был сильным и надежным. Его теплые объятия обещали защиту, а губы и руки умели распалить желание. Возможно, сделка будет не такой уж и сложной для меня?

Мне нужны поддержка и драгоценное человеческое участие. И в их поиске я потянулась к тому, кто их обещал и уже давал.

— Ладно, вижу, вам не до меня, — насмешливый голос Стеллы подействовал отрезвляюще. — Оставляю вас, детки.

Волков отпустил меня и, немного смущенно улыбнувшись, прижал к широкой груди. Я же бросила быстрый взгляд из-за его плеча на ведьму. Не таясь, она смотрела на меня оценивающе. Почему-то это меня немного испугало, не иначе очнулась интуиция и подсказала, что Стелла добра не просто так. Бойтесь данайцев, дары приносящих, и улепетывайте со всех ног от ведьм с их презентами… Но может, в этот раз все обойдется? Не будет же Волкова причинять зло подруге сына?

Прижавшись к Герману сильнее, я вслушалась в быстрый стук его сердца. Лежащая на моей спине рука мужчины успокаивала, и тревога чуть отступила.

Не пойму, почему я, помня о коварстве Стеллы, понадеялась на авось? Почему не отклонила ее щедрый жест примирения? Почему взяла сапфир Вороновых, не проверив его? Неужели только потому, что всю жизнь считала своим по праву? И не хотела, чтобы его трогали чужие руки? Почему не предположила, что добровольно возвращенный кулон — мой ошейник? Почему?..

Сможет или нет? Впору делать ставки. Но он не станет спорить сам с собой. Вероника ему симпатична, и чернить чистое чувство азартом не хотелось.

Затаившись среди камней, он набрался терпения.

Ведьма мучилась. Кусала губы. Заламывала руки.

Лунный свет придавал ее распущенным серебристым волосам неземное сияние. Нерешительная, слабая, открытая и безумно притягательная в своей беззащитности. Наваждение… Его не должны привлекать слабые. Раньше ведь они никогда ему не нравились, так что изменилось сейчас? Почему его завораживали точеные плечи хрупкой девушки, ее грустные глаза жертвы? Точно, наваждение…

В какой-то момент ему остро захотелось подойти к ней, крепко обнять, утешая.

А затем бросить в озеро.

Глава 8

Выбор

Звук осыпавшейся в воду гальки вывел из воспоминаний.

За мной кто-то следит?..

— Кто здесь?

Вскочив с теплого камня, испуганно заозиралась. Понятное дело, любая ведьма могла наведаться сюда за силой даже ночью, как и я. И все же мне стало не по себе. Тревога ни с того ни с сего не накатывает на человека, для нее всегда есть основание, поэтому неразумны те, кто не доверяет своей интуиции.

Как ни вглядывалась в темноту, никого не увидела. Местность хорошо просматривалась — я бы увидела хотя бы силуэт. Здесь точно никого не было, только я. А камни осыпаться могли и сами, все остальное привиделось. Ведь чего только ни придумаешь, чтобы оттянуть момент, когда нужно сделать то, чего боишься.

Воспоминания о том, как Волков спас меня, подстегнули совесть. Если я не могу решиться ради себя, то должна сделать это ради него, начать возвращать долги. И Матвею с Авророй, кстати, я также должна. Должна за разрушенный покой. Пускай корень зла — Стелла, моя вина не меньше.

Я сделала крохотный шаг к кромке воды. Затем еще один и еще.

Мое лицо было мокрым — я не сразу осознала, что это слезы. Страх и надежда — два чувства, которые часто идут рука об руку, но при этом мешая друг другу. Я боялась, что у меня не выйдет раскачать резерв, и в то же время затаив дыхание ждала, что вернется хотя бы треть былой силы и возможностей. И тогда, может быть, я сниму кулон, обезвредив заклинание, наложенное на него Волковой.

Не передать, сколько сил пришлось приложить, чтобы сдвинуть себя с места. Я не чувствовала ног, но шла к цели.

Холодная вода лизнула ступни, щиколотки, дотянулась до коленей… Дальше стало легче. Словно с ног моих свалились тяжеловесные кандалы. С непередаваемым облегчением я рванула вперед, погружаясь в воду по грудь.

Холод. Я его отмечала отстраненно. Гораздо важней было ощущение, атаковавшее мою кожу. Покалывания десятков крошечных иголочек. Сила источника испытывала меня, знакомилась по-новому.

И я открылась ему. Раскинув руку в стороны, расслабилась, упала на спину.

Глоток воздуха — и я пошла ко дну. Я тонула во мраке и холоде. Покалывание усилилось. Тысячи иголочек сменил жар. И он нарастал, чем глубже я погружалась.

Воздух заканчивался. Нестерпимо захотелось сделать вдох. И я рефлекторно открыла рот. Но вместо воды хлынула сила. Ее чистый поток прошил от макушки до пят и рванул обратно.

Озеро, будто живое, ласково и заботливо подтолкнуло вверх. Я вынырнула не так эффектно, как раньше, на волне, но мне это и не нужно было.

Тело била крупная дрожь. Я дольше преодолевала метры до берега, чем подпитывалась от источника. Чем больше у ведьмы резерв, тем продолжительнее время, которое приходится торчать в воде. Я же пробыла в озере считаные секунды. Но даже это — истинная победа.

Выбравшись на берег, упала на песок. Плеск волн. Звездное небо. И луна, хитро глядящая на меня сверху.

Я рассмеялась. Свободно и громко, как и раньше, целых восемь лет назад. Я смогла! Я переселила страх! Я снова не боялась озера!..

Шорох заставил замереть. Нет… Мне не кажется, и это не случайность. С таким звуком расползается галька, когда на нее наступает человеческая нога.