Сто килограммов для прогресса (СИ) - Кузнецов Константин Викторович. Страница 11

Татарин привел двух лошадей на поводу, двое других не спеша расселись на конях и шагом удалились в южном направлении. Присмотревшись я увидел натоптанную тропу, которая огибает слева залив, проходит прям передо мной, и уходит по лесу на север. Я сменил место наблюдения, чтобы, если кто поскачет на север, меня не заметил.

С юга подъехали два татарина, но вроде, другие, спешились и вошли в шатер, из шатра выскочила баба, набрала еды в чашки и забежала в шатер. «Смену кормить». Часовые? Почему на конях? Или татары всегда на конях? Да и далековато. Полчаса прошло, туда-сюда шагом километра два, а если не шагом то еще дальше. Непонятно.

Вспомнил про своих, волнуются, наверное, пошел обратно. Еле нашел, по храпу коней только. Рассказал все, Ивашка вскинулся — пошли татар бить! Осадил его, их там десять, а то и пятнадцать, мы их даже винтовками не успеем перестрелять, у нас не пулемет!

— Пулемет?

— Потом расскажу.

— Надо все тщательно разведать и спланировать. А сначала лагерь обустроить, идем туда, ищем ручей.

Метров через триста нашли маленький чистый ручей. Распрягли лошадей, сели перекусили, костер жечь нельзя, так что лепешки и сушеное мясо. Пошли с Федей на разведку, Ивашке приказал стеречь лошадей, чтоб не сильно обижался.

Второй день наблюдаем за татарами, выяснили, что их то ли шестнадцать то ли семнадцать, протока впадает в реку Воронеж метров через пятьсот, метров двести на юг от шатров большая поляна или луг, там кони пасутся. Но вот как победить татар без потерь я никак не придумаю. Начать их расстреливать через протоку — так оббегут за минуту, мы даже вдвоем половины не перестреляем. Так, а если взять маленькую лодку, большую мы с места не сдвинем, выплыть на середину протоки и начать стрелять. А они нас из луков. А щит у нас только один, и тот не серьёзный - плетёный, и кожей обтянут. С такого расстояния стрела навылет пробьёт. А если лечь на дно лодки. Стрелять из винтовки можно лежа, а из лука — нет. Но борта низкие, и стоя на берегу, они заметно выше нас будут, постреляют. Щитов бы побольше. Вот бы всю лодку толстой фанерой огородить, не пробьют луки, получился бы стрелостойкий броненосец. Эх мечты. Что бы реального придумать.

Костер жечь нельзя, питаемся ржаными сухими лепешками и сушёным «деревянным» мясом. Вечером открыл одну плитку «морского рациона», поделил на три части, угостил своих.

— Это пряник? — Ивашка спросил.

— Специальный походный пряник.

— Вкусно!

После такой «диеты» и мне вкусно. И кончилась у меня кипяченая вода, обеззаразил сырую таблеткой, тоже невосполнимый ресурс.

Третий день шел, а я ничего не мог придумать. Вдруг, после обеда прискакал дозорный и кричит что-то. Вышел главарь и остальные подтянулись. Дозорный что-то коротко рассказал, и главарь начал выступать, тыкать пальцем в некоторых татар, выговаривать им. «Планерка у директора — вы все бездельники!» — подумалось мне. Вдруг все задвигалось, татары стали вооружаться, седлать лошадей. Быстро все расселись, и поехали не спеша. На север по тропинке, первый раз такое. Тринадцать уехало, четверо осталось. Оставшиеся не суетились, двое зашли в шатер, один сидел у очага, один прохаживался. Вот он момент! Только пусть всадники подальше отъедут, чтобы выстрелов не слышали. Как раз успею за своими.

Чуть не бегом прибежал, рассказал — у Ивашки глаза горят, да и Федя молодцом. Собрался — в рюкзак минимальное походное, вода, аптечка, патроны. У нас четыре ствола. Остальное спрятали. Седлали коней, но одумался — кони выдадут, пойдем пешком. Подошли, решил нападать с юга, прижать к протоке, чтоб не разбежались. У нас с Ивашкой по винтовке и пистолету, у Феди щит и копьё. Подкрадываемся на четвереньках, смотрим бревно лежит, метров двадцать до шатров, за ним залегли. Плохо, что выходы шатров с другой стороны. Один татарин так и сидит у костра, больше никого не видно. Ждем, может кто выйдет. Стало страшно, остальные вернуться, а мы тут лежим. Вдруг один вышел из шатра и подошел к костру, разговаривают. Я шепчу Ивашке — стреляй в грудь стоящему и сразу перезаряжайся. Сам прицелился в сидящего и жду выстрела.

— Стрелять?

— Да!!!

Бах, бах. Который стоял — упал на колени и скрючился. Сидящий завалился на бок. Перезарядился. Смотрю — Ивашка не двигается, смотрит в ступоре. Я его толкаю — перезаряжайся — шиплю.

— Я его убил.

— Да не убил, ранил. Перезаряжайся, а то нас убьют. — он зашевелился, стал заряжать. Тут третий татарин с саблей появился, не добежав до костра, остановился — крутит головой. Я в него стрельнул, он упал на задницу и опять подскочил. Держится за живот, но с саблей в руке на нас смотрит, тут из-за шатра четвертый в нас стрельнул, стрела звякнула мне по шлему, но удара я не почувствовал. Лучник отшагнул за шатер, но видно — стрелу накладывает. Я перезарядился и в него сквозь шатер — бах. А тот третий — с саблей — на нас побежал. «Аааа! Надо было брать калашников!» — мелькнуло в мозгу, а вслух ору — Ванька! Стреляй! Перезаряжаться не успеваю, хватаю пистолет, навожу — Ивашка стрельнул, и я сразу. Татарин упал лицом вниз прямо перед нами. Судорожно перезаряжаю винтовку и пистолет, Ивашка то же. Лучника не видно. Жив? Нет? Будем считать живым и опасным. Лежать тоже глупо, один у костра ворочается.

— Вань, зарядился? Увидишь татарина — стреляй! В меня не попади!

Я встал, и по дуге справа стал обходить лежащего татарина, целясь в шатры. Подкрался, выглянул за линию шатров — никого. Где же искать этого лучника. Один у костра стонет-рычит, в шатре баба скулит. Как эти шатры «зачищать»? Гранат нет. Стою, думаю. Из третьего шатра вылез лучник но уже с саблей, левая рука плетью висит. Медленно идет ко мне, скалится. Я прицелился ниже центра груди, он что-то понял, лицом переменился. Я выстрелил и сразу выхватил пистолет. Но татарин сразу рухнул. Я подошел к нему, потрогал ногой, вроде мертв. Осторожно вернулся к своим, говорю — Федя вставай! Он встал со щитом без копья. Ох мы и воины!

— Копье возьми. Подойди. Ткни этого.

Он прикоснулся копьем.

— Сильнее! Воткни!

— Так это…

— Втыкай!

Федя воткнул — татарин дернулся, Федя скривился.

— Во! Подбодрил я. — Пошли.

Подошли к костру — Теперь этого! — показал я на «сидящего». Федя ткнул уверенней, труп не дернулся.

— Теперь туда — показал я на лучника. Федя подошел — лучник — «ноль эмоций». Что с раненным делать? Я пригляделся: правая рука пробита, грудь в крови, левой рукой грудь зажимает, шипит что-то. Да что я его, лечить буду что-ли!

— Федя! Этого тоже.

Федя подошел, потоптался и резко ткнул. Татарин затих.

Я перезарядил винтовку и кричу.

— Кто в шатрах, выходите!

А у самого мысль — а если их пятеро было? Но выходят бабы, вторая совсем молодая — поскуливает.

— Все, успокойтесь! Татар мы побили, вас освободили, теперь все хорошо будет.

Прошелся, заглянул осторожно в шатры — никого.

— Ивашка иди к нам! Смотрю, а Федя что-то уже рассказывает девкам, а сам стоит — витязь-победитель. На меня вдруг сонливость накатила, я сел на землю и зевнул. Адреналин кончился — догадался я. Ивашка подошел. Я ему:

— А ты сегодня молодец, точно стрелял. Только что? Задумался вдруг?

— Задумался. Только я все. Больше так не буду. Ты не думай!

Федя подошел:

— Девки бают тут еще полон — мужики в порубе.

— Где! — подскочил я.

Оказалось не поруб, зиндан, просто яма. И сидели там шестеро. Вытащили, благодарят нас, кланяются. Федя с Ивашкой объясняют им кто здесь кто. Я стою в сторонке, весь из себя боярин. В сторонке, потому как разит от них как от сортира. Обращаюсь:

— Мужи добрые, свободные вы теперь! Вы как поесть с начала или помыться? Мужики замялись, старший сообразил:

— С голоду не умерли, помоемся сперва — и быстренько в протоку прям в одежде, остальные за ним. Я у старшей девки спрашиваю:

— Как звать тебя? И что у нас с едой?

— Ратмира. Вон каша к ужину преет, почти готово, мясо еще настрогать.