Пламя и пепел (СИ) - Ружинская Марина "Mockingbird0406". Страница 52

— Куда нам теперь? — Он снова горько усмехнулся и посмотрел куда-то в сторону поля, где всё ещё лежал труп Вибек.

— Надо идти к замку и помогать нашим, — ответила Генрика, разжав объятия.

— Это опасно. Давай пока здесь переночуем. — Витольд покачал головой. — Просто уйдём чуть подальше в лес, чтобы нас не нашли. И потом уже решим, что делать. Ты не ранена?

— Есть немного. По ноге себе мечом полоснула. — Генрика вновь ощутила ноющую боль. — В моей сумке в шатре вроде были бинты.

— Я принесу. — Витольд вскочил и побежал к шатру.

Генрика кивнула. Спорить было бессмысленно. Через минуты две друг вернулся с бинтами к великому удивлению герцогини. Они с Герцем прошли метров сто вглубь леса, остановились возле какого-то широкого дуба, рухнули рядом, и Витольд тут же забылся глубоким дремучим сном. А вот Генрика, промыв рану остатками виски и наложив повязку, ещё долго просто так лежала, слушая, как сердце бешено стучится в рёбра, будто желая их покинуть. Ей было страшно, просто до одури страшно, но вскоре усталость взяла своё.

Генрика свернулась калачом у какого-то куста и уснула как убитая.

Комментарий к Глава 12

Хыху у нас тут недоНЦа, кровь-кишки-распидорасило, и Вибек рип, всем стекла. Больше не знаю, что сказать. Надеюсь, тут нет опечаток.

========== Глава 13 ==========

— Я думал, я никогда сюда не дойду! — Юноша в посеревшей от грязи походной одежде вошёл в шатёр.

Эльжбета, сидевшая всё это время за столом, вздрогнула и вскочила с места. Сердце тут же забилось сильнее, а руки задрожали от волнения и страха. Графиня не могла поверить своим глазам. Этот ведь был тот самый гонец, посланный ей неделю назад в Варнос, к Еве. Эльжбета ожидала увидеть что угодно, но только не этого низкорослого юношу, вечно нервного и совершенно безалаберного.

— Так быстро… — Графиня грустно улыбнулась. Может быть, хоть письмо от сестры сможет развеять чудовищную скуку и мрачные мысли, с каждым днём становившиеся всё сильнее. Эльжбете хотелось верить, что там всё-таки было что-то хорошее, вид юноши показался ей беспечным, и это внушало надежду.

— Еву Кюгель в Варносе я не нашёл. Сейчас она в Ауксинисе. Письмо я отдал хорошо знакомому с ней купцу, он обещал передать ей, как только она вернётся. — Гонец достал из сумки записку. — От него даже подтверждение есть.

Эльжбета сначала вздрогнула, округлила глаза, чуть не схватилась за сердце, ёкнувшее где-то за грудиной, но затем в знак смирения покачала головой, горько улыбнулась и взяла у гонца письмо. В самом деле, это не показалось ей чем-то удивительным. Наверное, Ева даже не откликнется на этот призыв, или тот самый купец никому ничего не передаст, а ещё, что хуже, как-то воспользуется ситуацией в невыгодных для Кюгелей целях. Думая об этом, Эльжбета едва сдерживала злость на нерадивого гонца и обстоятельства. Но, с другой стороны, что этот юноша ещё мог сделать?

— Хорошо, спасибо, Томаш. — Графиня кивнула, думая о том, что ей теперь делать. Она не так уж и сильно надеялась на то, что Ева согласится, потому уже продумывала, что делать в таком случае, но ещё не обсуждала этого со своими вассалами. Они ведь тоже многое могли подсказать.

— И ещё кое-что, — проговорил юноша спокойно. — Ваша дочь погибла в последней битве у моста через Банганимон, рядом с замком Сингх, если вам это о чём-то говорит.

Сердце словно прошило раскалённой стрелой. В голове тут же пробежала мысль, что это никак не может быть правдой.

— Как? Я не верю. Такого не может быть! — Эльжбета чувствовала, как накатывает бессилие.

— Тело прибудет дня через три, может, четыре. Есть письмо от леди Штакельберг. — Гонец извлёк из сумки ещё один свиток и протянул его графине. Эльжбета развернула его и принялась читать. — Мне искренне жаль.

Графиня только покачала головой в ответ. Если есть документ, написанный рукой леди Ильзе — это правда. Тут не может быть ошибки — это самое страшное.

— Уходи, — шепнула Эльжбета гонцу, опустилась на стул и закрыла лицо рукой. Графиня не плакала, хотя слёзы подступали к глазам. Она не позволяла себе плакать уже давно, ей казалось, что все слёзы пролиты, дальше — лишь невыносимая боль, которую не выплеснешь. Нет ничего кроме боли. Она слишком прочно вошла в жизнь, сделав её сначала очень пугающей, а потом — бесконечно серой. Эльжбета даже не знала, что из этого было хуже.

Вслед за гонцом в шатёр вошла баронесса Хан. Эльжбете не хотелось прогонять её: девушка и так, наверное, долго ждала. Она, кажется, знала о том, что сказал гонец, потому молчала. Баронесса не сказала ни слова, хотя обычно всегда бросалась колкими фразами, даже когда её никто не спрашивал. Она беззвучно застыла у письменного стола с таким видом, будто только что вернулась с похорон или провинилась перед кем-то.

— Ради чего теперь жить? Ради замка… — усмехнулась Эльжбета, смахнув слезинку. — Сначала Ежи, теперь Вибек. — Графиня чувствовала, как слёзы сами текли по её щекам и сильнее закрыла лицо рукой, прислонив её ко лбу. Подумать только, надо же, смешно. Два самых дорогих и близких ей человека ушли из жизни один за другим, оставив её одну. И, может быть, всё и кончится благополучно, но жизнь без них уже не будет такой, как прежде.

Сейчас не было времени думать об этом. Ещё не поздно сохранить то, что осталось.

— Ева не приедет в ближайшее время. Нам надо торопиться. — Эльжбета, кое-как вытерев слёзы, посмотрела на баронессу.

— Вы предлагаете идти против армии численностью в семь тысяч при том, что у нас всего две? — Хан скрестила руки на груди и усмехнулась. Эльжбета в ответ только покачала головой.

— Надо провести сейчас военный совет, — сказала она тихим, но твёрдым голосом. — Сражения не миновать, если мы хотим вернуть замок. Когда нам это удастся, я останусь здесь до прибытия Евы, а затем отправлюсь в Ламахон. — Графиня закрыла лицо обеими руками. Мозг всё ещё отказывался соображать, Эльжбете не хотелось думать больше ни о чём. Странное, тревожное чувство заставляло её сердце болеть. Когда слёзы вновь полились сами собой, Эльжбета уже не скрывала их.

Гретель застыла в ступоре и, в конце концов, не найдя, что сказать, просто покинула шатёр. Графиня ощущала себя беспомощной, бессильной, потерянной.

В таком состоянии она пребывала до вечера, пока, наконец, не взяла себя в руки. Эльжбета позвала к себе баронессу снова и попросила её созвать всех баронов и баронесс на военный совет.

Явились туда всё те же лица: барон Бирдорф, отчего-то без своей доброй улыбки на лице, барон Нойманн, еле стоявший на ногах из-за запущенной болезни, горстка других вассалаов, смотревших на Эльжбету то ли с сочувствием, то ли с презрением.

— Мы должны дать сражение. Решающее, генеральное, — сказала она неожиданно твёрдым голосом. В этот момент барон Нойманн громко раскашлялся, прикрыв рот рукой. Этот кашель был настолько сильным и неожиданным, что Эльжбета вздрогнула, хотела подбежать и спросить, всё ли в порядке, но, случайно увидев на ладони барона кровь и, похоже, гной, просто застыла на месте. Барон Нойманн снова кроваво откашлялся, извинился и покинул шатёр. Бирдорф, стоявший рядом с ним, покачал головой.

— Он ведь до конца недели не доживёт, — пробасил он с сожалением. Эльжбета болезненно скривилась. Ей было неприятно и тяжело это сознавать, но, похоже, барон был прав. Рихард так тщательно скрывал от всех своё состояние, почти не лечился, запустил свою болезнь. Что ж, теперь ничего не исправишь.

— Мы всё равно проведём генеральное сражение. Как можно скорее, — ответила графиня уверенно. — Что-то известно о том, что сейчас происходит у Розенбергов?

— Разведка доложила, что их семь тысяч, — подала голод низкая баронесса Вильддорф. — Причём подкрепление пришло лишь день назад. Они, вероятно, готовят штурм. Теперь всеми боевыми действиями командует не Юргис Балтрушайтис, а Агнешка Сарм.

— Вассалы Ружинских. — Эльжбета покачала головой. — Вы хотите сказать, что Аниела тоже участвует в этой войне?