Пламя и пепел (СИ) - Ружинская Марина "Mockingbird0406". Страница 64

Герцогиня Корхонен подняла перчатку и тут же обнажила свой меч. Леди Штакельберг вздрогнула и обернулась к Эйуми, которая тоже смотрела на леди Хелене со страхом. Её рука сжимала рукоять вакидзаси, как будто этим она сейчас могла что-то решить.

— До первой смерти, — процедила леди Лоренцен сквозь зубы.

Наверное, Генрика не поняла этого, но про себя Ильзе дала себе обещание, что если что-то пойдёт не так, она постарается защитить её.

Когда поединок начался, и лезвия мечей Хелене и Генрики стукнулись друг о друга, леди Штакельберг резко повернулась к герцогине Эйуми. Та смотрела с какой-то надеждой и лёгкой полуулыбкой, как леди Лоренцен ловко орудует кинжалом. Ильзе вздрагивала каждый раз, когда лезвия разрезали воздух и сталкивались друг с другом. Ей не хватало смелости обернуться, следить за ходом сражения. Она не хотела видеть, как Хелене убивает Генрику, не хотела видеть, как она ранит её. Леди Штакельберг старалась скрыть свой страх от Эйуми, но, кажется, получалось плохо.

Её нервы просто не выдерживали.

— Я предлагаю вам два варианта решения нашего конфликта, — герцогиня Мурасаки заговорила на ломаном имменском. У Ильзе чуть не свернулись уши в трубочку, когда она услышала такую речь. Эйуми не выговаривала некоторые буквы и слоги, шипелявила и говорила слишком быстро, оттого едва понятно. Впрочем, леди Штакельберг заметила, что ламахонцы с трудом говорят на иностранных языках, даже переводчики и те, кто якобы хорошо знал имменский и эллибийский.

— Какие? — проговорила Ильзе как можно увереннее.

— Переговоры или дуэль, — герцогиня улыбнулась. — Я не хочу губить свою армию, и вы не хотите. Я предлагаю два наиболее безобидных варианта.

— Забавно. — Леди Штакельберг усмехнулась. Где-то сзади снова послышался стук лезвий друг от друга. — Как же вам удалось сбежать? — До принятия решения ей хотелось тянуть время. Её руки дрожали, сжимая рукоять меча, а сознание было затуманено даже не страхом, а яростью, ядовитой ненавистью, отчаянием. Ильзе не чувствовала себя уверенной. И это наверняка было заметно.

— Долгая история. — Эйуми улыбнулась. — Тот, кто хочет оказаться на свободе, пойдёт на любую сделку, даже если она заключается в чём-то совсем неприятном.

— Что вы имеете ввиду? — скривилась Ильзе, пытаясь скрыть волнение.

— Мне пришлось переспать со стражником, а потом зарезать его собственным кинжалом, украсть деньги и смыться через окно. В детстве я любила лазать по стенам, хоть когда-то это умение мне пригодилось в жизни, — покачала головой герцогиня. Ильзе вздрогнула. Будь перед ней какая-то другая женщина, она бы ужаснулась и искренне посочувствовала ей, но перед ней была Эйуми Мурасаки — её пленница, её жертва, та, которая должна была гнить в темнице. Та, которая должна была сейчас лежать на холодном полу своей камеры в собственной крови и моче. Та, которой оказалось мало того ядовитого горя, какое она хлебнула, когда пришли эрхонцы. Она должна быть мертва, как её сын.

— Шлюха. — Ильзе сдёрнула перчатку с руки и швырнула её на землю. Герцогиня подняла её. Леди Штакельберг решилась на дуэль лишь потому, что страстно желала убить Эйуми уже давно и собиралась сделать это своими руками. Леди Штакельберг не была сильна в переговорах и чувствовала, что герцогиня хорошо подкована с этой стороны. А вот на великую воительницу она вообще не была похожа: низкая, худенькая, в каких-то странных и хлипких доспехах.

— Будь по вашему, миледи. — Они синхронно извлекли свои мечи из ножен, отошли на несколько шагов назад, а затем леди Ильзе нанесла первый удар. Меч столкнулся с вакидзаси Эйуми, леди Штакельберг ударила ещё раз и ещё раз, и оба раза безуспешно. Её меч прорезал воздух буквально в паре сантиметров перед глоткой герцогини, но та успела отразить удар так, что оружие чуть не вылетело из руки Ильзе. Останавливаться, чтобы отдышаться времени особо не было. Рука уже устала, но леди Штакельберг не собиралась сдаваться. Эйуми так и не озвучила условия дуэли, сражаются они до первой крови или смерти, но Ильзе была настроена только убивать.

Поединок длился без остановки ещё минут тридцать, и когда герцогиня отразила очередной удар, она резко остановилась, развернулась, и Ильзе даже не успела нанести новый. Она тоже обернулась и увидела, как Генрика извлекает из живота леди Хелене, лежащей на траве, свой меч, обагрённый бордовой кровью. Леди Лоренцен была ещё жива, прошептала сквозь зубы какую-то угрозу, закрыла глаза и больше не дышала. Герцогиня стояла над её трупом, опустив меч и тяжело дыша. В её лице не было радости победы, только страшная усталость и даже горечь. Генрика обернулась, встретилась взглядом с Ильзе и кивнула ей, мол, беспокоиться не о чем.

Герцогиня Эйуми смотрела на Хелене ещё с минуту, а затем резко занесла меч, попыталась нанести им удар, но Ильзе быстро спохватилась и отразила его. Их мечи снова столкнулись в воздухе, ещё раз, и ещё, и когда леди Штакельберг чуть-чуть ослабила хватку, потому что страшно устала, Эйуми выбила меч из её рук.

Ильзе от неожиданности попятилась назад, оскалилась, словно волчица и вздрогнула от мысли, пришедшей ей в голову. Как же она могла забыть о том, что при себе у неё было особенное оружие! Леди Штакельберг молниеносным движением извлекла из ножен Воронёный клинок, направила его на Эйуми, про себя произнесла заклинание и начертила в воздухе руну.

И это никак на неё не подействовало, за исключением того, что герцогиня стояла совершенно недвижимой.

Леди Штакельберг вздрогнула и снова попыталась повторить. Ничего. Руна просто возникала в воздухе, излучая зелёное сияние, а затем исчезала без всякого эффекта. Ильзе повторяла снова и снова, злясь и проклиная всё на свете, но ничего, ничего не менялось…

Она обернулась и увидела, что Генрика, едва дыша, лежит на траве. Из её рта тонкой багровой струйкой текла кровь, глаза налились красным, а руки болезненно дрожали. Её лицо было мертвецки бледным, казалось, вот-вот начнёт покрываться синими трупными пятнами. Ильзе сделалась бледнее мела. Страх обжёг её изнутри, заставив её вздрогнуть. Леди Штакельберг с трудом удержала клинок, который чуть не упал из расслабившейся руки.

Что это? Что происходит? Ильзе не знала. Её ярость сейчас была полностью направлена на Эйуми, будто состояние Генрики было её рук делом. Леди Штакельберг вновь прочертила в воздухе руну, она погасла, и герцогиня Корхонен издала протяжный громкий стон. Стон боли.

И только тогда Ильзе резко обернулась, выронила клинок и подбежала к Генрике. Она рухнула перед ней на колени, положила на них её голову и принялась гладить её загрязнившиеся волосы. Герцогиня ещё дышала. Но не реагировала на леди Штакельберг никак.

Ильзе подняла полный ярости и ненависти взгляд на Эйуми, которая смотрела на неё с холодом и насмешкой.

— Вы думаете, это сделала я? — улыбнулась она коварно. — Шлюхи так не умеют. – Эйуми покачала головой. — Ваш Воронёный клинок — подделка. — С этими словами герцогиня извлекла из ножен кинжал, точно такой же как тот, который пять минут назад в руках держала Ильзе.

Леди Штакельберг замерла в ужасе. Неужели… в это просто не верилось. Как тот клинок, который она забирала у Ханыль Мин, мог оказаться подделкой? Как она могла этого не заметить? Ненависть к себе и стыд стали отвратительным комом в горле. Теперь из-за неё умирает та, к кому она успела привязаться за время войны настолько сильно, что сходила с ума от любых неприятностей, происходивших с ней, переживала за неё всегда, ведь они на войне, и каждый умереть просто в сражении.

Ильзе уже не видела перед собой ничего. Генрика едва шевелилась, но ещё дышала. Леди Штакельберг впервые за столько лет испытывала такую горькую, такую овтратительную, застрявшую в сердце обломком стали вину. К её глазам подступили слёзы, и она наклонила голову вниз, чтобы Эйуми не видела.

Герцогиня Мурасаки подняла с земли поддельный клинок, подбросила его вверх, позволив ему упасть на землю. Когда Ильзе подняла голову вверх, в открытые ворота как к себе домой вошёл лорд Чихёль Пак со своей свитой. Там, за ними — многотысячная армия, которая стояла не шевелясь, ожидая приказа своего командира. Леди Штакельберг хотела вскочить, подбежать к нему и отвесить пощёчину, но вспомнила, что рядом с ней Генрика, да и её бы наверняка остановили его головорезы. Ей оставалось лишь смотреть на него с лютой ненавистью волчицы, защищающей свой дом и своих детей. Только вот у Ильзе вместо дома захваченный замок и вместо детей — любимый человек.