Заклятые враги (СИ) - Либрем Альма. Страница 193

Девушка мотнула головой. Ничего такого не случилось — жрицы б тогда рассказали. Грета и Нэмиара не настолько и плохи, как ей может казаться — в конце концов, что особенного могут сотворить какая-то там змея и берёза?

Нет, надо идти. Зря она не согласилась отправиться со жрицами в храм, но лучше к папе. Так ей самой будет спокойнее — тут осталось несколько километров, и она окажется на месте.

Девушка повернулась к поклаже. Совсем рядом были аккуратно сложены какие-то сумки, оружие… И одиноко валялся лук. Сначала Эрле отчаянно хотелось просто уйти с простыми руками, но она всё-таки потянулась к колчану стрел и семейному оружию Марсанов, наверное, ей хотелось просто отомстить ему — совсем чуть-чуть.

Дорога уходила невидимой нитью в темноту — но Эрла верила, что она сумеет её найти. И даже если заблудится… это всё казалось до такой степени глупым — страх, риск… Чего ей бояться, кто вообще может попытаться её обидеть? кому она нужна? Принцесса даже лук взяла только для того…

Только для того, чтобы у него была причина её всё-таки найти.

***

Это было почти смешно — проснуться и не обнаружить Её Высочество на положенном девушке месте. Разумеется, Эльм не тешил себя надеждами. Он даже не допускал мысль, что Эрла прошла прогуляться, подышать более свежим воздухом в десятке метров от главной тропы или найти какие-то ягоды, чтобы было чем позавтракать. Разумеется, принцесса сбежала, разумеется, прихватила его лук с собой и, разумеется, подставила. Он даже не сомневался в том, что рано или поздно Эрла вытворит что-то в этом роде, но ему почему-то казалось, что нечто столь отвратительное должно было случиться чуточку позже. По крайней мере, не в этот день, не тогда, когда они оказались до такой степени близко от Лэвье.

Эльм поднялся с трудом. Ноги затекли, шея ныла, повернуться казалось практически нереальным. Каждое мгновение и каждое движение давались с таким трудом, что Марсан уже было попрощался со способностью добраться до столицы, но со временем стало всё же отчасти легче. Он поймал коня за поводья — Эрла не прихватила даже животное, вероятно, боялась разбудить самого Эльма. Ну, что же — если она ушла засветло, а не среди ночи, то ещё есть какой-то шанс догнать.

Остальные вещи оказались на месте. Марсан покосился на них сердито и почти тоскливо, будто бы в укор Эрле отмечая, что не собирался её бросать, а она поступила весьма бесчестно, но…

По крайней мере, она дала ему повод. Одно дело гоняться, словно сумасшедший, за капризной девицей, совсем другое — пытаться вернуть фамильное оружие, единственное, что осталось ему от отца. И, конечно же, принцесса думала в этом же ключе, только с какой-то выгодой для себя — то ли хотела вновь его увидеть, то ли надеялась заманить в ловушку.

Верить во второе не хотелось, но первое тоже казалось слишком самонадеянным. Эльм не привык хвататься за любовь — тем более любовь в условиях матриархата, — но других вариантов не было, и приходилось хвататься за что-то более приятное, чем грубое банальное предательство. За что-то, что подарило бы ему хоть какое-то спокойствие.

Он тоскливо посмотрел на бесконечно серое небо, что пробивалось лохмотьями туч сквозь сплошную пелену дубов и клёнов. Взгляд замер на совершенно неуместной тут сосне — словно она выросла здесь случайно, как будто по волшебству, но явно не естественным путём. Тут вообще ничто не вырастало естественным путём, давно пора было свыкнуться с этим дурацким правилом, которое сидело, словно кость в горле.

Пейзажи вообще отличались поразительной серостью — словно лес вымер, тосковал о ком-то. Эльм предпочитал игнорировать и дурное предчувствие, и холод — тянуло ветрами с юга, ледяными ветрами, словно в одно мгновение Лиггерское море превратилось в сплошной каток. Но одно только изображение этой снежной крошки брызг на песчаном берегу близ никогда не виданной Марсаном Дарны казалось ему чем-то кошмарным — что уж говорить о правде? Нет, холод — это временно, только ветер где-то закрутил погоду, и не стоят теперь рядами дарнийцы на берегу остывшего от грусти океана.

…Тропинка вновь проявилась под ногами уже через минут десять. Эльм сам не знал, как сумел направить лошадь в нужную сторону, а ещё — не мог избавиться от странного ощущения, что кто-то упрямо замахивается кнутом над его спиной, но не решается опустить руку и нанести удар. Предчувствие заставляло мчаться всё быстрее и быстрее, но Марсан в глубине души понимал, что если что-то случилось, то никакая спешка ему уж точно не поможет.

Лэвье показалось как-то внезапно. Расступились деревья — сплошные ряды превратились в редкий подлесок, и огромные стены столицы нависли совсем не ажурными возвышениями прямо над головой Марсана. Казалось, город в одно мгновение вскипел, взорвался тоннами зданий, а после притих — и так и тянулся к небесам этим замершим великолепием, затерявшимся среди леса.

Но Эльм не мог восхищаться красотой строений. Сейчас его взгляд вперился в лужу крови, троих мёртвых стражников — и десяток живых с обнажёнными мечами.

К тому же, нельзя было сказать, что они шибко обрадовались его появлению — и Эльм поймал себя на том, что не может оторвать взгляд от грубого, старого шрама, что рассекал всё лицо одного из мужчин.

***

Рри Кэрнисс был слишком удачливым королём. Пожалуй, даже чрезмерно, как на его от силы неделю правления.

Он остановился напротив зеркала и коснулся шрама. Если б он был женщиной, то мог бы скрывать лицо за вуалью — но, впрочем, если б он был женщиной, внешность имела бы значение. Но Кэрнисс слишком долго прожил в Элвьенте, чтобы Эрроканские правила, которые пыталась посеять в нём его драгоценная бывшая возлюбленная, не коснулись разума даже на мгновение.

Теперь всё перевернулось. Рри, в конце концов, даже предстал пред глазами общества великим борцом за справедливость.

Он выпрямился, и пальцы скользнули по меховом воротнике мантии — та валялась на стуле, бесконечно королевская и чуть погрызенная молью. Разумеется, Дарнаэл Второй не снисходил к подобным нарядам, потому что, очевидно, испытывал отчаянное удовольствие от скачек на взмыленной лошади с ножом в зубах, револьвером в левой руке и шпагой в правой, в изорванной чёрной или, на худой конец, державо-красной рубашке, в сапогах, которым никогда не светят золотые шпоры. Но то Дарнаэл Второй, а не Рри Кэрнисс. Оно и видно, человек не королевской крови, даже пять веков на троне не помогли Тьерронам стать настоящими правителями. Они удачно воевали, но всё остальное у них получалось как-то глупо, притянуто, и…

Кэрнисс отвернулся от зеркала. Отражение своё ему не нравилось, а надевать мантии с меховыми воротниками, в которых копошилась моль, было как-то совсем не весело. По крайней мере, он то и дело ловил себя на мысли, что подобный наряд не поднимет его авторитет в глазах людей.

— Ваше Величество… — запыхавшийся слуга бросил ещё несколько экземпляров на ближайшее кресло. — Стражники просили передать, что злодейка заключена в тюремные камеры, в самых нижних отделах находится, где никто не может колдовать, и…

Рри попытался повелительственно махнуть рукой, но получилось плохо. Его любовь выгорела дотла, когда он ступил на путь бесконечных превращений в слишком верного и слишком глупого Вирра, но теперь воспоминания о Сэе почему-то причиняли боль. Разумеется, речь шла не о ней — о посмевшей сюда явиться принцессе Эрле.

Но Дарнаэл сгинул там, на вражеской территории, оказался в плену королевы Лиары, и его вряд ли может что-то спасти. Вот-вот прибудут гонцы с новостями — Тьеррона казнят, не задумываясь, Кэрнисс был в этом практически уверен. Молодая принцесса Эрла тут, в его руках, и, может быть, получится всё обернуть выгодным союзом с Эррокой или, напротив, разбить супостата — Лиара ничего не сделает, пока её драгоценное чадо в опасности!

Рри потянулся к самой скромной чёрной накидке, навесил её себе на плечи, будто бы траурную тряпку, и быстрым, резким шагом направился к выходу. Не время выступать к гостям величественно — конечно, он умел это делать, ну, или надеялся, что умел, но знал, что поймут не так. Он скорбит по Дарнаэлу Второму, и, очевидно, надо сделать всё, чтобы врагов убрали чужие, а он мог потом повернуть это в свою пользу.