Заклятые враги (СИ) - Либрем Альма. Страница 194

Именно по этой причине он нынче будет смотреть на гостя настолько спокойно, насколько это возможно, и выжмет из оскорблённого парня всё, что только может.

Рри неуловимо коснулся своего шрама — словно пытался его скрыть, — но вовремя вспомнил, что это, увы, нереально. Он давно потерял возможность манипулировать собственной внешностью, но это не уменьшало другие его таланты, не менее выдающиеся. Кэрнисс не пользовался больше второй ипостасью, но в этой у него была и магия, и всё на свете.

Придворный маг Дарнаэла Второго мёртв благодаря Тэллавару — Эрри его знает, кто такой на самом деле этот Гартро, но если он уничтожил мальчишку, то честь ему и хвала. Стража Дарнаэла Второго отбыла куда-то и вряд ли долго проживёт. Сам Дарнаэл на вражеской территории — если ещё живой…

И принцесса Эрла в камерах.

Кэрнисс улыбнулся — вполне искренне своей властности и слишком уж деланно гостю. Гостю, которого он был рад видеть как минимум потому, что его можно было заточить, как нож, сделать своим оружием, выставить против очередных полчищ Лиары. Ничто не может быть сильнее, чем настоящая ненависть, Рри помнил об этом. И Рри был уверен в том, что Эльм Марсан ненавидит принцессу Эрлу достаточно для того, чтобы придумать ей — и королеве, разумеется, — самую лучшую пытку на свете.

Ведь кража фамильного лука, который растрощили в итоге воины Рри по чистой случайности — это самое меньшее, что сделала плохого Её Высочество преисполненному злости и ненависти Марсану, разве нет?

Разве не он будет той стрелой, что достигнет очередной цели Рри?

Не отомстит за всё то, что сделали проклятые Тьерроны за столько лет? Не только ведь Рри Дарнаэл умудрился перейти дорогу, правда?

========== Глава сорок восьмая ==========

Война гремела там, совсем далеко, за линией гор и рек, за огромными полями, казалось, а прошло мгновение, ребёнок отвернулся от широкой панорамы книжного сражения — и заметил, что он находится в гуще событий, и над его головой свистит сабля наёмника с Торресского архипелага, и холод смерти касается кончиков пальцев. Ещё мгновение назад война была так далеко — прежде чем совершила очередной прыжок, разрушила все границы, которые только могла, вскипятила и остудила кровь в жилах стольких молодых людей, что и не пересчитать.

Разумеется, легче всего было откупиться. Те, у кого были деньги, так и делали — и Дар видел перед собой тень проклятого Рри. Какая разница, как ты попадёшь на войну — добровольно, за денежное вознаграждение, за то, чтобы твоя мать наконец-то не мучилась от голода по утрам и по вечерам, или силком, только вместе с ненавистным господином. Тут ведь не способности определяют то, кем ты будешь, тут определяет количество золотых за спиной. Что там, прихлебатели Его Величества — и какой-то юнец с соседней улицы, с которым Кэрнисс даже в детстве стыдился бы ходить по одному болоту. Но золотые дети редко переходят грунтовые тропы и шагают по полям, их чаще всего носят, и Рри на войне делать нечего — когда меч будет лететь ему на голову, он струсить успеет прежде, чем умрёт.

Какая разница, поедешь ты на войну сам, сжимая меч в руках, или тебя вытолкнут на неё из тюремной камеры, силком, не дав даже нож, чтобы биться с врагами, швырнут на поле боя, как мясо — чтобы врагам было на ком уставать.

Когда меч рассекает воздух, когда жизнь вытекает, какой смысл?

Он хотел выжить; хотел вернуться и в лицо заявить проклятому Рри, что тот, возможно, зазря отказался от своей славы. Что там всё так просто и легко, можно было повоевать и вернуться победителем, с гордо поднятой головой; вернуться живым, а не трупом на повозке, хотя довезут ли ещё.

Но… Когда всё было так просто?

Они побеждали. Дарнаэла не тянуло в первые ряды — зачем? Герои рвутся вперёд, но он тут замещал другого человека, ордена и хвалу получит Рри — за себя или безвольного раба, но всё равно это будет он. Не то чтобы парню хотелось стать тем, кого будут посмертно восхвалять, но он просто в меру своих возможностей парировал удары — и убивал врагов, до которых мог дотянуться. Его мастерства хватало разве что на то, чтобы просто выжить — не больше.

…Всё переменилось внезапно. Никто не знал, откуда пришла Торресса, но сражались они хорошо; никто не знал, как забытый всеми архипелаг смог переманить на свою сторону эльфов Ньевы, но они сеяли смерть в чужих рядах с такой скоростью, что никто не успевал даже отбиваться. Оставался только один вариант — бежать.

Но бежать они не успели. Замялись первые ряды, натолкнулись на мечи вторых и третьих, и всё смешалось в кровавую кашу. Теснота поджигала воздух вокруг, и лезвия смешались в сплошные серые росчерки в пустоте. Перед глазами что-то засветилось, и он помнил, что даже кого-то задел, а после издалека послышался вопль, вспыхнул пламенем мир, и магия рухнула на правый фланг. Война сминала всех без разбору; будь ты дворянин, будь ты крестьянин, когда чары льются по полю боя, не спасётся ни одна живая душа.

Жалобно запела сталь. Трубы вопили о гибели, но разобраться, что к чему, было практически невозможно — даже если очень постараться. И пусть они были в другой стороне от магии, пусть волна огня и не докатилась бы до левого фланга, до него долетел кинжал. Острый, смертоносный кинжал — что может быть лучше?

Дарнаэл не успел даже захрипеть — сердце разорвалось от боли, рубанул со стороны меч, оставляя широкий росчерк на руке, кровь и песок смешались ранами на лице, и он рухнул в кровавую мешанину с эльфийским — ядовитым, — кинжалом в груди.

***

Эльф переглянулся с Высшим и покачал головой. Седобородый дедок с учеником под боком никак не могли найти, куда б это приткнуться, и представителю Древней Расы было почему-то неприятно находиться рядом с теми, кто так просто ухватил кусок чар у них.

Торресса напала только для того, чтобы защитить свои земли. Эльфов нагло обманули, рассказав им о том, что Дарна шла войной на архипелаг, а после этого собиралась обрушить могучую армию на Ньеву — не было ничего, что могло б остановить эльфов, и эти людишки жалкие тоже даже пальцем не успели бы шевельнуть перед тем, как маги эльфов, как служители их Храма разрушили бы всех и каждого.

— Зря только подняли панику, — раздражённо выдохнул немногословный воин. — Это Боги должны сойти с небес, чтобы мы склонились перед ними на колени.

Побоище — потому что это боем назвать не поворачивался язык, — было знатное. Сколько трупов, словно старушка смерть сеяла свои зёрна вокруг щедрой рукой!.. Эльф скривился — жизнь людей не была чем-то ценным, но ему всё равно почему-то стало неприятно. Воин не привык к такому, он привык, что люди хотя бы сопротивляются. Но эти не ждали, они размахивали мечами, прорезая дорогу к своей победе, и теперь валялись тут горами окровавленных тел.

— Боги… Богиня Эрри давно уже ушла, чтобы тратить силы на эльфов, — скривился маг. — Или у вас есть какие-то другие боги?

— Храм един, и весь ваш континент сотворён Их руками, — воин покачал головой, словно отрицая саму возможность человеческой победы над богами или над самим собой. — Они выше нас и сильнее, но ушли в небытие!

Маг верил в храм — но настоящие иконы, те, которые умеют делать только эльфы, не видел никогда в жизни. Богов было двое — это знали все более-менее образованные люди. Просто Богиню уже нарекли Эрри, а Бога прежде не видели — никто, кроме эльфов.

Воин протянул волшебнику медальон с начертанными портретами. Эрри узнать было нетрудно — красивая молодая женщина с каштановыми волосами, с задорным взглядом — всегда весёлая, живая, одно слово — Богиня. Мужчину маг никогда в жизни не видел, но назвать его Богом… Да, мог бы, наверное. Кому ж ещё творить миры?

С медальона на него смотрело точёное мужское лицо — лет тридцать, но с таким же успехом ему могло быть и тридцать веков. Чёрные смольные волосы, чуть вьющие, будто бы в противовес резким, острым чертам лица и синим пронзительным глазам — чистый холодный взгляд воина или настоящего мага.