Выбор и перемены (ЛП) - Беланджер К. Л.. Страница 16

Вдоль задней стены — по обеим сторонам от потёртого стола — были низкие книжные полки, построенные из нескольких сосновых досок и кучи пеноблоков. На тех, что стояли ближе к кровати, было несколько корзин с аккуратно сложенной одеждой, а на другой стороне была довольно большая коллекция книг и маленький бумбокс со стопкой дисков рядом.

Коричневый диван, который мог появиться только со свалки, стоял посередине комнаты и был развёрнут так, чтобы отделять «гостиную» от «кухни».

Или то, что домовладелец, наверное, назвал «кухней». Бо назвал бы эту комнату жалкой, но даже это слово не совсем подходило. Всё состояло из одного дешёвого шкафчика, висящего на стене, и крохотной раковины и маленькой столешницы под ней. Рядом стоял крохотный холодильник и полки, которые кто-то сделал опять же из кусков дерева и пеноблоков.

Между пеноблоками на уровне колен была одна длинная доска, которая служила полкой для кастрюль, сковородок и посуды, в то время как доска сверху, накрытая дешёвой плёнкой, держала маленькую кофеварку, тостер и электроплитку с одной конфоркой.

И всё.

— Господи, — еле слышно произнёс Бо.

Пока Бо был так или иначе занят, Эрик пересёк комнату, поставил свой рюкзак рядом со столом и достал ноутбук. Положив компьютер на стол, он развернулся и, прислонившись к столу, повернулся прямо к Бо.

— Теперь ты видишь, почему я не поощряю гостей?

Бо всё ещё был слишком ошеломлён, чтобы думать ясно, не говоря уже о тактичности.

— Здесь вообще законно проживать?

— Сомневаюсь. Но в целом сойдёт.

— Для чего?

— Укрывает от дождя и даёт мне место для складирования вещей, вместо магазинной тележки или картонной коробки.

— Разница не велика. Почему ты здесь живёшь?

— Потому что это дёшево, а после оплаты обучения, книг, бензина для машины и еды, на изысканность мало что остаётся. А что и остаётся, я лучше потрачу на то, чтобы провести время с друзьями, чем на оплату места, где только ночую.

Бо виновато подумал обо всём пиве, которое они с Эриком выпили, и о пиццах, которые разделили.

— Если всё так тяжело, почему ты не живёшь в общежитии в кампусе? Там должно быть лучше, чем здесь.

— В каких-то смыслах лучше, но ещё и дороже, и хоть я мог бы использовать для оплаты часть своей материальной помощи, у меня уже достаточно студенческих кредитов — не говоря уже о медицинских счетах, которые мне удалось приобрести — и с этими долгами я не расплачусь даже на пенсии. Кроме того, я устал жить с соседями. Не говоря уже о других парнях в общежитии, большинство из которых не против, но некоторые начинают вызывать проблемы.

— Ты говоришь о тех, кто ненавидит геев? — спросил Бо, но Эрик покачал головой.

— Нет, с такими я могу разобраться. На самом деле меня сводят с ума неопределившиеся бисексуалы.

— Неопределившиеся бисексуалы? Я даже не знаю, что это значит.

— Это значит именно то, что кажется. Это люди, которым интересно, как обстоят дела по другую сторону забора. Либо потому, что они считают, что могут быть геями или бисексуалами и хотят узнать наверняка, либо потому, что довольно уверены, что они не геи и не бисексуалы, но думают: «Какого чёрта? Почему бы не попробовать?» В любом случае, тяжеловато переспать с кем-то и узнать, что на самом деле ты этому человеку не нравишься, а тебя просто используют как лабораторную крысу для экспериментов со своей ориентацией.

Должно быть, на лице Бо что-то отразилось, часть беспомощности, которую он чувствовал, потому что Эрик произнёс:

— Слушай, Бо, это мой выбор, ладно? У меня теперь есть степень, и я могу найти работу, если захочу. Могу переехать в квартиру получше, учиться по ночам. Я не хочу. Я устал быть студентом. Я просто хочу разобраться со всем этим окончательно, чтобы начать жить своей жизнью. Так что до тех пор... мне хватит этого.

Бо не совсем мог поверить в то, что слышит.

— А тебе никто не может помочь? Родители, например?

Когда Эрик отвёл взгляд, Бо почувствовал знакомое раздражение.

— В чём дело? Для тебя это слишком личный вопрос? — когда Эрик не ответил, он надавил. — Слушай, я понимаю, мы мало друг друга знаем, но я должен быть твоим другом. И время, которое мы проводим вместе, это не приём у психотерапевта, где ты, как доктор, задаёшь все вопросы, а я, как пациент, должен на них отвечать. Общение должно идти с обеих сторон, иначе это вовсе не общение. Это просто шум на заднем плане.

— Ты прав, — Бо был удивлён, что Эрик с такой готовностью согласился. Он думал, что будет намного тяжелее. — Всё должно быть взаимно. Опять же... это то же самое, что ты приходишь сюда и видишь это место. У тебя есть все права задавать вопросы, но дело твоё, если ответы тебе не понравятся.

— Какими бы ни были ответы, я с ними разберусь. Я просто хочу знать.

— Хорошо. Что ты хочешь знать?

Бо хотел узнать об Эрике тысячи вещей, но решил начать с самого уместного на данный момент вопроса.

— Почему твои родители не могут помочь тебе платить за учёбу?

Хоть Эрик стоял неподвижно, его голос оставался спокойным и ровным.

— Родители не могут мне помочь, потому что, в точном смысле слова, у меня родителей нет. Очевидно, у меня есть мать и отец, но они никогда не были женаты. По крайней мере, не друг на друге.

— Ну не поженились они, и что? Твой папа должен был платить алименты или что-то такое, верно? Он не может сейчас тебе помочь?

— Мой папа — если ты хочешь так его называть — не в состоянии сейчас кому-либо помогать, потому что должен отсидеть в тюрьме от семи до десяти лет за второе вооружённое ограбление.

Будто его ударили под дых, Бо резко выдохнул, но Эрик его проигнорировал.

— Это предполагая, что мой отец действительно тот, на кого указала моя мать. Что, с моей матерью, ещё не факт. У неё, скажем так, «проблемы» с тем, чтобы говорить правду.

Чувствуя тошноту, Бо произнёс:

— Ну и что, что у неё проблемы. Она всё равно твоя мать. Она не может тебе помочь?

— Наверное, могла бы, если бы я захотел попросить.

— Почему не просишь?

— Потому что она уже достаточно наработалась, — сказал Эрик, и Бо услышал, как его голос слегка смягчился. — Видишь ли, ей было всего шестнадцать, когда я родился. И хоть её родители в ранние годы помогали достаточно, чтобы она закончила старшую школу, после этого они умыли руки в плане того, что касалось нас обоих. Чтобы отдать должное, я должен сказать, что она по большей части прилично со всем справлялась. Она работала на двух работах, иногда на трёх, пытаясь сохранить нам крышу над головой и обеспечить еду на стол. Было тяжело, но она справлялась. Но даже когда был маленьким, я знал, что её не особо интересует материнство. А ещё меньше родительство в целом. Она хотела просто провести это время, пока я не стану достаточно взрослым, чтобы она вернулась к своей жизни. Думаю, она видела это как маленькую ошибку, за которую расплачивалась следующие пятнадцать лет.

— Пятнадцать лет? — спросил Бо. — Что случилось потом?

— Ничего ужасного, если ты так подумал. Она просто познакомилась с парнем. На самом деле, с довольно милым парнем. Его зовут Ларри. Ларри кабельщик, если ты можешь в это поверить, потому что когда они встретились, он чинил кабель у нас дома. Когда они съехались, ей стало намного легче. Ей больше не пришлось делать всё самой.

— Забудь о ней... а как же ты?

— О, я по-прежнему оставался рядом, но к тому времени уже сам о себе заботился. Я работал практически с тех пор, как научился ходить — разносил газеты, стриг газоны, всякое такое — так что к тому времени, как появился Ларри, я уже по большей части сам за себя платил — покупал себе одежду, школьные принадлежности и прочее. Когда он переехал к нам, я начал проводить большинство свободного времени в библиотеке, что было хорошо, потому что я смог получить достаточную стипендию, чтобы покрыть почти весь свой первый год в колледже. Плюс, я ушёл из дома, что тоже было хорошо.

— Почему так?