Тень сумеречных крыльев (СИ) - Лепехин Александр Иннокентьевич. Страница 20

Клубка невероятностей, который нельзя было рассмотреть подробно, но невозможно было не ощутить боковым зрением, в кабинете не было.

Рассусоливать глава Дозора не стал. Деловито осмотревшись по сторонам, он еще раз сконцентрировался, ухватился за тень – и рухнул на второй слой.

И сразу закашлялся, поперхнувшись тяжелым, вязким туманом, вползающим снаружи. Окно в кабинет превратилось в узкую бойницу, перекрытую шипастой решеткой, такая же решетка оплетала массивные валуны, уложенные в стены башни. Ноутбук превратился в упитанную инкунабулу с обложкой из кожи подозрительного происхождения, модные аккуратные бра – в чадящие нездорового цвета пламенем факелы.

Гостьи не было и тут.

Защита Иного начала расплетаться, расползаться по швам. Долго находиться здесь было тяжело даже магу его уровня, но Ольгерд все же решил убедиться. Он оценил свои силы, почесал потылицу, прикинул в уме вектор магистатум и запустил поисковое заклинание, известное под названием Радар Шакса. На втором слое оно выглядело словно гигантская, мохнатая лапа неведомой твари, обшаривающая все в заданном радиусе. Подергивая когтистыми пальцами, лапа сделала полный круг…

И ничего не нашла.

Это было ожидаемо. Это было предчувствовано, интуитивно предугадано и предощутимо древним звериным чутьем. Но все равно досадно. Поэтому, взвесив все «за» и «против» и обнаружив, что последние перевешивают, Темный наплевал на доводы разума и решился.

Камни стен на третьем слое стали еще более грубыми – не обтесанными даже, не уложенными в кладку, а словно наваленными в беспорядке и чудом удерживающимися на месте. Волшебная защита прорастала между ними в виде иссохших, но крепких и на вид опасных лиан, вооруженных зазубренными шпорами. Потолок кривился и мялся бурыми древесными горбылями, между которыми откуда-то сверху просачивался неприятный невнятно-багровый свет.

Девушка отсутствовала. Как и какие-либо следы ее пребывания.

Развлекаться с поисковыми чарами Ольгерд не стал. Третий слой – это был предел для его квалификации, опыта и сил. Он кинул несколько быстрых взглядов по окрестностям, скривился – и, на всякий случай держась за штатный артефакт подпитки, начал выныривать.

В обычном мире он чуть не упал, успев обхватить столешницу обеими руками и спружинив подрагивающими от истощения мускулами. Втащив тело в кресло, дозорный принялся хлопать себя по карманам, потом загрохотал ящиками стола. Везде было пусто.

Ольгерд помянул ежей, ужей, моржей и прочую относительно безобидную фауну; ругаться всерьез Иных отучали достаточно рано, на примерах демонстрируя опасность спонтанного ненамеренного проклятия. Правда, вся экспрессия сказанного не решала его проблему, поэтому пришлось снова собрать волю в кулак, подняться, кривым галсом, от опоры к опоре, добраться до косяка и выползти в коридор.

Из рабочего кабинета доносились голоса. Василий, Цатогуа. «Вас-то мне и надо, голубчики», – подумал маг и упал в дверной проем.

Голоса оборвались. Ровно секунду длилась потрясающая, позвякивающая ложечкой в стакане тишина. Потом раздался грохот отодвигаемых стульев, топот тяжелых ног, командные крики: «Сюда неси!» – «Клади, под голову что-нибудь…» – «Крапивина, быстро капельницу с глюкозой!» Было даже приятно осознавать, что подчиненные оказались не теми балбесами, которыми прикидывались бо́льшую часть времени.

Еще чуть позже Ольгерд сначала лежал, потом сидел в удобном, подстраивающемся под позу кресле с подножкой и подголовником, в котором порой дремал после дежурств оборотень. Сам Василий бдительно нарезал круги по периметру комнаты, а его лучший друг и напарник Цатогуа пытался напоить начальство какао – чуть ли не с ложечки. Ведьма, принесшаяся на вопли, поправляла штатив для капельницы и крутила зажим.

– Вот примерно так и я тогда: валялся весь красивый и слегка дымился, – покосил карим глазом бескуд. Приятель замедлился и уточнил:

– Тогда – это когда с забора?

– С него, с родимого, с него. – Цадик подмигнул ничего не понимающей Крапивиной, а потом пояснил начальству: – Я тут немножко детство вспоминал. Ну, вы в курсе.

– Ага. – Ольгерду давались только односложные фразы. Но он превозмог себя и добавил, обращаясь к ведьме: – Спасибо. Пока иди. Надо.

Бескуд подхватил вконец растерявшуюся девушку под локоток и с многочисленными комплиментами ее медицинским талантам, общей полезности и неотразимой красоте препроводил в коридор. Потом воровато оглянулся и наложил на дверь Поролон – простенькое, но эффективное заклинание-шумодав.

– В общем, теперь наш пушистый друг в курсе, – резюмировал он, присаживаясь на стол чуть в стороне. – И знаете що? Вы таки были правы, шеф. Стало гораздо легче.

– Рад за тебя, – улыбнулся маг. Связная речь давалась все лучше и лучше. – Теперь и Василий знает, что ты в некотором смысле лично общался с Иисусом Христом.

– Ну не, ну это вы почти без малого слегка преувеличиваете! – замахал руками (и ушами) Цатогуа. – Вот Адир, он да, он с Йехошуа ручкался…

– А сколько в тебе от Адира? – неожиданно уточнил оборотень, прекратив принюхиваться по углам. Ольгерд молча кивнул в его сторону, покачав указательным пальцем свободной руки. Смутившись, бескуд почесал кончик носа, после чего нехотя буркнул:

– Ну, прилично… Вот вы мне лучше скажите, шеф, що это вы завели за моду гипогликемичить по всему отделению? И где ваша дежурная шоколадка?

Главе Дозора стало стыдно. Шоколад был его маленькой слабостью. В Шяуляе таких деликатесов во времена его детства не водилось, и толком распробовать заморскую сладость удалось только после инициации – и то не сразу, а уже сильно погодя, почти перед самым знакомством с Форкалором. Собственно, именно бывший наставник приучил: идешь в Сумрак – бери с собой сладкое. А поскольку работа дозорного подразумевала постоянное взаимодействие с вышеупомянутым источником Силы каждого Иного, то и шоколад следовало держать при себе всегда.

Вот только уходил он у Ольгерда куда быстрее. Просто потому что.

Решив немножко контратаковать вредного подчиненного, Темный отрезал:

– Съелась. Кто-нибудь может позвонить на мой номер?

Лица сотрудников вытянулись. Василий приоткрыл было рот, но его опередил Цатогуа: просто выудил из кармана сотовый и потыкал пухлым пальцем в экран. Потом смартфон взмыл к раскидистому уху, а сам бескуд отошел в сторонку. Ольгерд, проникшись такой покладистостью, принялся объяснять заинтересованно внимающему оборотню:

– В моем кабинете только что побывали. Девушка, невысокая, стройная, брюнетка, тонкие черты лица… Не Иная. Но и не человек. Там было сложно… – Он махнул рукой, мысленно благодаря привычку Василия слушать, не перебивая. – Я собирался звонить в Прагу, когда она появилась из ниоткуда, потребовала, чтобы я, цитирую, «не делал этого» и «не совершал ошибку», а потом испарилась. Вместе с моим телефоном. Я искал до третьего слоя…

Слушатель уважительно присвистнул.

– Так вот почему вы такой, ну, выжатый. Третий слой… – Он покривился. – И чего?

– И ничего, – пожал плечами маг. – Пропала моя викторианская леди. Ни портала, ни следов в Сумраке. Как не было ее.

– Погодите, погодите, – нахмурился оборотень, – викторианская, значит… Совпало, что ли… А можно образ?

Уловив возбуждение подчиненного, Ольгерд максимально подробно описал внешность гостьи, сопроводив слова слепком с памяти. Василий удовлетворенно мотнул головой, ощерился и прыгнул за свой стол, принявшись энергично греметь ящиками. Он явно искал что-то конкретное, и завороженный его целеустремленностью глава Дозора чуть не пропустил подкравшегося сбоку Цатогуа. Тот потирал ладони и вид имел смущенный:

– Я так-то тоже выслушал за прекрасную даму. А ваш аппарат выключен, шеф. Или находится…

– …Где-то еще, – подытожил Темный. – Куда она его уволокла?

В этот момент раздался торжествующий вопль. Все обернулись, а оборотень с чувством выполненного долга хлопнул на столешницу пухлую книгу ин-кварто.