Тень сумеречных крыльев (СИ) - Лепехин Александр Иннокентьевич. Страница 21

– Есть! Нашел. Кажется, я знаю вашу гостью, шеф.

* * *

Говорят, что случайности не случайны. К этой фразе каждый относится по-разному, в зависимости, опять же, от своего мировоззрения. Но даже если отбросить религиозный мистицизм или материалистический скепсис, то выйдет два разных типа случайностей.

В первом варианте вы действительно попадаете в поток стохастических событий, которые не связаны одно с другим. Машина, которая облила грязной водой, проносясь по луже на повороте. Выигрыш в лотерею, доставшийся человеку, который купил билет сразу после вас. Зуб, треснувший на камешке, попавшемся среди изюма, который вы тщательно перебирали и мыли. Вам просто не везет, и повлиять на это никак не можно.

Если, конечно, вы не Иной.

Во втором случае есть четко отслеживаемые взаимосвязи, а также способы ими управлять. Вы хорошо подготовленный боец спецназа и успеваете поймать ребенка, выпавшего из окна третьего этажа. Вы увлекаетесь фотографией и на планерке, где начальство предлагает создать портфолио продукции фирмы, получаете новую, интересную и вкусно оплачиваемую должность. Вы буквально вчера прочитали статью о подлинном состоянии дел с личной гигиеной в средневековой Европе и теперь в пух и прах громите оппонента, ляпнувшего что-то про жир и вонь. Вам везет, и вы хорошо себе представляете почему.

Даже если вы не Иной.

Василий был любознательным и эрудированным оборотнем, несмотря на свою колоритную внешность обитателя внутридворовых скамеек и потребителя дешевого, бодяжного пива. Порой волк впечатлял коллег глубиной и шириной своих познаний в самых неожиданных областях, парадоксальным образом сочетающейся с манерой оные познания излагать – в духе известного анекдота про малых голландцев и горизонт событий.

Вот и сейчас он, поглаживая суперобложку выуженного из недр подстольной тумбы тома, в очередной раз рвал социокультурный шаблон всему отделению.

– Что там у тебя? – Ольгерд с интересом наклонился вперед, потом поморщился и аккуратно вытащил катетер из вены. Опередив начальство, Цатогуа юркнул с фланга и зачел вслух:

– Европейская живопись второй половины девятнадцатого века. Альбом репродукций. Вася, таки дашь погонять?

– Ага, – огрызнулся тот беззлобно, – а кто моего Уэллса брал? Закладки тю-тю, страницы помяты, уголок весь в кофе.

– Тишина в библиотеке! – не удержался глава Дозора и ухмыльнулся в ответ на взгляды. – Потом подеретесь. Что именно ты хотел мне показать?

– Щаз, ща-а-аз… – На Василия было приятно посмотреть. Он даже добыл откуда-то канцелярскую подушечку для смачивания пальцев, чтобы удобнее было переворачивать упругие глянцевые листы. Оттуда на него строго, игриво, отстраненно, взволнованно смотрели запечатленные в самых различных техниках, стилях и настроениях женщины, мужчины и дети.

– Вот! – наконец шлепнул он ладонью. – Портрет Софи Грэй работы Чарльза Эдварда Перуджини. Малость нехарактерный для него подход, я потому и запомнил: натурщица смотрит прямо на художника, а не куда-то в сторону. Частенько путают с работами Милле́, и вообще там с этим портретом мутная история…

Зарекшись удивляться, Ольгерд все же не выдержал и цокнул языком. А развернув альбом к себе, чуть не поперхнулся: с бумаги на него смотрела она – гостья в викторианском платье. Ровно так, как полчаса назад в его кабинете: испытующе, внимательно, подавляя душевное волнение. Тут он припомнил кое-что еще.

– Не складывается, – вздохнул маг, возвращая книгу. – Моя посетительница говорила по-русски. Без малейшего акцента. Хотя и лицо, и платье – один в один.

– Этот Перуджини, он же был Иной, – продолжал оборотень, нимало не смутившись. – Неинициированный, но потенциально такой неслабый. Кстати, вот вам еще та же дама. Только теперь это Касталия Розалинд, графиня Гранвиль. И нарисовано иначе.

Ольгерд и Цатогуа чуть не столкнулись лбами над следующим портретом. Сходство было несомненным, хоть модель и была изображена сбоку, в совершенно другом освещении, подчеркивающем и заостряющем черты лица.

– М-да, – изрек бескуд. – Либо кто-то соврал, либо одно из двух. Эта Софи-Касталия, она что же, и у художника что-то слямзила, раз он на нее так взъелся?

– В смысле взъелся? – Маг нахмурился и еще раз посмотрел на изображение. Ни карикатурности, ни усов, ни родинки на носу.

– В смысле, что она и не Касталия, и не Софи, – отрезал Цадик. – Очевидно же. Он рисовал ее, рисовал, а потом взял и переназвал портреты. Явно неспроста.

– Есть одна идейка, – Василий отобрал у коллег альбом и направился к МФУ. – Идейка есть одна, вроде не самая глупая. Тут парни из Израиля заявили свою версию поисковика для Иных. Ну, там, нейросети, обучаемость, вся фигня. – Он запустил сканер, приложив к стеклу сначала один портрет, потом второй. – Очень продвинутые алгоритмы, почти ИИ. Может, прогоним нашу дамочку по ним?

– Гениально, – искренне похвалил Ольгерд. – У нас как раз и фас, и профиль. Цадик, учись, как премии зарабатывают.

– А я що, а мне и не жалко! – завыл Цатогуа, но быстро притих. – Таки всегда говорил, что Вася у нас молодец. Ну, началась охота?

Охота началась. Поисковик потребовал идентификации, причем даже не двух-, а трехуровневой, с подтверждением через дозорные шифр-ключи. Это было разумно: ушлые людские хакеры, даже узнав о существовании подобного ресурса, не должны были им воспользоваться ни в коем случае. Оборотень, сидя за ноутбуком, увлеченно кликал «мышкой».

– Степень совпадения… Сколько ставим? Восьмидесяти хватит?

– Девяносто пять, – сомневалось начальство. – Не хочется ложных срабатываний.

– Лады, девяносто пять… Экстраполяция объема по двум проекциям… Подавление цветового шума… Можем потерять в деталях, – предупреждал он.

– Та воно ж таке, не фото, картинка, – одобрительно хлопал по плечу бескуд, расставляя второй рукой чашечки с кофе. – Будем посмотреть.

– Будем, – рычал Василий. Наконец раздался финальный щелчок, и на экране закрутилась «обработка запроса».

Через пару минут сервер предупредил: «Выгружаем совпадения». Потерев мочку уха между пальцев, Ольгерд отхлебнул кофе и констатировал:

– М-да…

– М-да, – поддержал Цатогуа. – И обратите внимание, шеф, все из разных эпох. Ваша леди не викторианская, она хорошо, если не древнеегипетская.

– А точно не Иная? – засомневался оборотень. – Хотя если она порождение Сумрака… Ну, как Неваляшка или этот, Палач Пророков. Обвальщик наш в ту же степь.

– Та-а-ак, – обернулся к нему Темный маг, – отсюда поподробнее. У тебя тоже ассоциации с Олегом возникли?

– Ну! – тот потер лоб и нахмурился. – А говорят, еще Фазиль на нервяках, да? Он же чуткий навроде журавля. В миг единый просекает, чо-как и кому-где. Слышал, в предсказатели прочили.

– Ты уж не делай из него Яна Наталиса, – усмехнулся Ольгерд. Потом помрачнел. – Но да, есть такой момент. Я подозреваю, что именно мой звонок в Инквизицию мог стать той «ошибкой», которая очень не нравилась гостье.

В этот момент продолжавший просматривать подборку Василий подпрыгнул на стуле и кликнул по одной из миниатюр. Та развернулась во весь экран, и бескуд, следивший за происходящим, поинтересовался:

– Щота важное таки да? Вась, ты не пугай, а то я кофе обольюсь, и будет уже неэстетично.

– Важное… Не знаю, – пробурчал оборотень, оскалив крепкие желтые клыки. – Чую. Так, а что… А, вот! – задергал он курсором. – Я ж уже видел. Это опять работа Перуджини, набросок, он не выставлялся нигде. Есть только в хранилище у какого-то вампира из Италии, ну и он дал отсканить, для базы. Вчера я рылся в сети и нашел, но внимания не обратил. А сейчас понял: руки!

Снова произошло маленькое краниальное ДТП. Цадик, проявив свою обычную прыть, захватил власть над «мышкой» и сдвинул курсор в сторону, одновременно покрутив колесиком.

– Ой-вэй, – выдал он совершенно флегматично. – Шеф, хотел бы я сказать, что это маленькое карманное Евангелие. Или блокнотик. Или покетбук про отважных рыцарей и прекрасных дам. Но увы, моя неблагодарная память слишком хорошо хранит некоторые не так чтобы, на первый взгляд, нужные вещи. А еще у меня есть фото.