Колдовство - не грех, а средство выживания (СИ) - "ved'. Страница 17

Я осматривалась вокруг. Комната не была огромной, но в то же время создавалось ощущение простора. Спокойная, невычурная обстановка, никаких золотых портьер и кровати с громоздким балдахином. Столик у огромного окна с видом на сад, пара кресел, пушистый ковер, стены, расписанные растительными узорами, в кадке какое-то деревце с причудливо изрезанными листьями. Мне здесь определенно нравится

— Кого это ты привел? — проницательные раскосые зеленые глаза заглядывали прямо вглубь души, беззастенчиво рассматривая каждый ее уголок.

Так себе ощущения. Не люблю, когда так смотрят, словно на изнанку выворачивают. Внутренне поежившись и выстроив вокруг себя щит, я широко улыбнулась, демонстрируя свой великолепный оскал. Мне, конечно, далеко до Арта с его клыками, но это тоже должно отпугнуть не в меру наглого эльфа. А то удумал, в мозгах еще у меня копаться будет.

— Юная леди, я был бы вам очень признателен, если бы вы дали мне себя осмотреть. Прошу вас, не упрямьтесь. И снимите, пожалуйста, амулет, искажающий вашу ауру.

Я в знак протеста сложила руки на груди.

— Элис, пожалуйста, — попросил Арт, да он за одну лучину сказал больше вежливых слов, чем за все время нашего знакомства, — доверься Латриэлю. Он знает, что делает.

— Артан, ты наверняка проголодался, и помыться бы тебе не мешало, а мы тут сами как-нибудь справимся, — вежливо выставил парня за дверь лекарь и снова повернулся ко мне, — присаживайтесь, выпейте со мной чаю.

— Чаю? — я опустилась на краешек кресла и произнесла незнакомое слово, словно пробуя его на вкус.

— Это такой напиток, безалкогольный, вам нечего бояться, — улыбнулся он открытой и доброй улыбкой. И сразу стал таким родным, мне захотелось рассказать этому мужчине обо всем, о чем он только спросит. И поплакаться, поделиться своими проблемами. Я точно знала, что эльф поймет меня и поможет. Интересно, сколько ему лет? Если учитывать, что эльфы живут очень долго, а вокруг миндалевидных глаз уже появились морщинки-лучики, думаю, несколько тысячелетий.

— Говорите мне «ты», а то я себя неуютно чувствую, — неожиданно для себя попросила я, ерзая в кресле. Все-таки, моя одежда была не совсем чистой для того, чтобы спокойно в нем развалиться или просто облокотиться на спинку.

— Тогда и ты мне не «выкай», — эльф расставил на столе изящные чашечки, — вот, тут есть сливки и сахар. Попробуй эльфийские сладости, тебе понравится.

— Спасибо, — я отпила из чашки. На вкус ничего особенного, но в сочетании с чудесным ароматом довольно приятный напиток.

Эльф все это время пристально на меня смотрел. Я отставила чашку и вопросительно приподняла брови.

— Бриллиант, даже покрытый слоем пыли, остается редчайшей драгоценностью, — задумчиво проговорил Латриэль, — но ты слишком устала для расспросов и слишком упорно скрываешь свое прошлое, поэтому сейчас я просто буду тебя лечить. И где ты столько всего насобирала на одну маленькую себя?

— Места знать надо, — я немного сконфуженно сморщила нос.

Эльф кивнул своему креслу, и оно переместилось поближе к моему. Латриэль плавно в него опустился и положил свои ладони мне на лоб. Я почти сразу почувствовала странное умиротворение и смежила веки.

Кажется, меня долго тошнило какой-то дрянью, но я не уверена, все было как сквозь пелену, а потом я провалилась в беспамятство. Спустя некоторое время мне полегчало, эльф убрал руки, и я приоткрыла глаза. Мужчина был бледен, губы стали почти бескровными, а под красивыми глазами залегли глубокие тени.

— Все в порядке? — обеспокоенно спросила я.

— Пей, — устало сказал он, потирая виски, — ну и намучился же я с тобой, Элис. Как себя чувствуешь?

Я опустошила графин с водой, стоявший здесь же, на столе, и прислушалась к своим ощущениям. Противная вязкая слабость отступила, сменившись непривычной легкостью во всем теле, меня больше не подташнивало, а голову не сдавливал металлический обруч. Я встала и прошлась по комнате туда-сюда. Меня не шатало, тело больше не болело и ноги слушались беспрекословно.

— Я уже и не помню, когда в последний раз так замечательно себя чувствовала, — призналась я, делая «колесо», благо, размеры комнаты это позволяли, — спасибо огромное. Я могу чем-то помочь? А то на тебе лица нет.

— Я уже и не помню, когда в последний раз так противно себя чувствовал, — фыркнул эльф, — это само пройдет со временем, мне просто надо восстановиться.

Беседу прервала впорхнувшая в комнату девушка, наряженная в пестрое платье. Она представилась Лайсой, прощебетала, что княжна Мариана распорядилась привести меня в порядок, сцапала за руку и утащила из комнаты. Я спиной чувствовала, что Латриэль посмеивается нам вслед. Княжна — это мама Арта, что ли? Да, действительно, в той зале за столом сидела пара женщин, но я никого особо не разглядывала: все была занята тем, что прятала взгляд и пыталась слиться со стеной. Лайса тем временем трещала, не умолкая ни на мгновение. Она успела поведать мне о том, что Владыка очень обрадован возвращению сына, хоть и скрывает это за маской раздражения, но на самом деле велел накрыть праздничный ужин и распорядился приготовить все самое лучшее, что княжна на десятом небе от счастья, что в резиденции находится посольство человеческих магов знатных кровей, которым удалось избежать встречи с Инквизицией двенадцать лет назад и что они обсуждают что-то сверхважное. От нее же я узнала о том, что здесь проживают не только оборотни с различными ипостасями, но также люди, эльф, домовые и даже вампиры. А еще…

Болтовня откровенно утомляла, хотя из нее при желании можно было вычленить что-то, действительно достойное внимания. Меня мыли, терли, полоскали, поливали горячей водой, мазали волосы и тело какой-то дрянью, снова поласкали и снова мазали дрянью, но уже другой. Я стоически терпела эту экзекуцию и даже ни разу не рявкнула на слишком словоохотливую Лайсу, хотя порой у меня возникали постыдные мысли о том, чтобы ее слегка утопить, но я гнала их прочь. Я взяла с девушки слово, что она забудет о моих шрамах. Точнее, заставила ее забыть. Да, воздействовать на сознание трудно и бесчестно, но мне не хотелось, чтобы моя изуродованная спина стала предметом дворцовых сплетен.

По прошествии очень большого количества времени меня, такую чистую и благоухающую, выудили из ванной, закутали в мягкий пушистый халат, проводили в приготовленные специально для меня покои и оставили на пару лучин одну. Я облегченно выдохнула и прошлась по комнате, наслаждаясь тишиной и изучая обстановку. Миленько, уютно. Пара кресел, столик, на котором стоит ваза с цветами, окно с широким подоконником, пушистый ковер, шкаф и огромная кровать, на которую я с разбегу запрыгнула. Благородным леди такое поведение не подобает, но мне можно. Ох, нормальная настоящая кровать! И не надо больше ютиться на земле, завернувшись в тонкое, хоть и теплое одеяло, и в сене колючем не нужно засыпать, через каждую лучину вытаскивая забившуюся в нос травинку. А когда в дверь ввалилась Лайса с подносом, заставленным едой, я поняла: счастье есть! Правда, оно слегка омрачилось горой одежды, которую девушка притащила, пока я ела. Когда я утолила первый голод, мы занялись переодеванием. То есть: я стояла посреди комнаты, а Лайса подобно урагану носилась от меня к кровати, которая полностью была завалена одеждой. Наряды менялись с ужасающей быстротой, я только успевала бросить мимолетный взгляд в зеркало, одобрить или забраковать ту или иную вещь, и на меня уже напяливали следующую.

Когда с одеждой было более-менее покончено, мы с девушкой повесили ее в шкаф. Туда же была отправлена обувь. А потом настал черед моих волос. Так как длина не внушала уважения, с ними пришлось повозиться. Но Лайса каким-то чудесным образом умудрилась соорудить из торчащих во все стороны прядей подобие прически. Смотрелось вполне сносно, даже красиво. Я критически оглядела свое отражение в зеркальной дверце шкафа, разгладила несуществующую складку на юбке простого голубого платья в пол и осталась довольна результатом. Опознать в этой девушке замученную растрёпанную меня в пыльной потертой мужской одежде было довольно трудно. Лайсу я спровадила под предлогом того, что хочу отдохнуть с дороги, та ушла, сообщив, что меня ждут на ужин, а я, как только за ней закрылась дверь, еще раз обошла комнату, заглянула во все уголки, нашла пару мест, где можно было спрятаться, проверила, открывается ли окно и навесила на него простенькую защиту. Зачем я это делаю? Здесь-то мне точно ничего не угрожает. Видимо, развившаяся за столько лет паранойя дает о себе знать. Хмыкнула, но заклинание развеивать не стала.