Чиновник для особых поручений - Каменский Юрий. Страница 19

Именно твёрдая убеждённость последнего Романова в том, что он самодержец и протчая, протчая, и привела его в Ипатьевский подвал. Нельзя же, ну, физически невозможно быть всевластным самодержцем и, одновременно, порядочным человеком. Это, если хотите, антиномия чистейшей воды!

Либо ты твёрдой рукой ведёшь свою страну к той цели, которую ты для неё поставил, либо ты сам живёшь по нерушимым правилам, вгоняя сам себя в какие-то рамки. Из которых, заметим между прочим, выход нередко ведёт в какой-нибудь подвал, или на плаху, кому как повезёт. В этом трагедия всех великих правителей — поклонники указывают на те высоты, которые ими достигнуты, а противники, брызжа слюной, на то количество отрубленных голов, которые остались валяться на дороге к светлому будущему. При этом, они начисто игнорируют — чьи это головы и за какие такие заслуги их от тела отделили.

От любого правителя народ ждёт не безупречного поведения, а конкретного результата — хорошей жизни. Это непреложная истина и пусть бросят камень те, кто считает, что благополучие его страны для него не так важно, как то, чтобы правитель был непременно просвещённым и гуманным.

Большинству нормальных людей (Стас даже мысленно никогда не говорил «народу») наплевать, по большому счёту, на то, что представляет собой его правитель. Если он получает зарплату, позволяющую, более или менее, твёрдо что-то планировать наперёд, а в магазинах есть товары, он переживёт, что «первое лицо» — не образец добродетели.

Но, в том-то и дело, что человек — существо непостоянное. Даже то поколение, которое помнило «плохие» времена, в лучшие дни тоже начинают мечтать, чтобы правитель стал идеальным. Одно радует — взбунтовать сытый народ намного труднее, чем голодный.

Голодные люди примут любого тирана, лишь бы дал работу и накормил. А сытому подавай вольности и послабления. И, чтобы царь, президент, генсек или кто он там ещё, обязательно был белее ангелова крыла, и завёрнут в хрустящий целлофан. Люди-то, может, и не вспомнили бы об этом, если бы не просвещённая наша квази-интеллигенция.

А она непреклонна — кровавый тиран — и точка! Не будет голов — придумают, не вопрос. Примеров тьма — Иван Грозный, Ричард III Глостер, да мало ли… Словно головы правители рубят не за преступления, а из чисто садистского удовольствия. Поневоле задумаешься — как остальные-то уцелели, рядом с этаким-то зверем.

Потому-то и нужно каждому обывателю денно и нощно помнить, что «первое лицо» непогрешимо и количество голов на колах никоим образом не ставят этого факта под сомнение. В противном случае — Фронда или другая оппозиция, затем разруха и голод, и, как следствие — приход к власти нового «тирана», который накормит и обогреет. В общем, всё пойдёт по накатанной.

«Прямо, хоть пиши „Пособие для начинающего самодержца“» — ухмыльнулся про себя Стас.

— Вспомнили что-то, — поинтересовался Столыпин.

— Обдумывал ещё раз своего протеже, — слукавил опер.

— И как? Любопытно знать — к какому выводу вы пришли?

— Выводите его из-под удара, Пётр Аркадьевич, — убеждённо сказал Стас. — Ей-ей, он того стоит.

— Ну, смотрите, — с явным сомнением пожал плечами тот. — Доверяюсь вам. Надеюсь, вы знаете, что делаете.

Ещё бы он не знал! Поняв, что упёртого самодержца уже ничего не спасёт, Стас сделал ставку на Февральскую революцию. Вариант с Временным Правительством ему, конечно, нравился ещё меньше, чем правление Николая II, но тут уже возможны варианты. Пресловутые «десять министров-капиталистов», как и «душка Керенский» по уши были в масонстве, но это бы полбеды. Масонство, вопреки общепринятому мнению, опасно не само по себе, как учение. Оно опасно, именно, как среда, в которой иностранные разведки резвятся, как у себя дома.

Ведь, если вдуматься, может ли быть, чтобы общество с жёсткой вертикальной структурой, в которой разглашение смерти подобно, (причём, в самом прямом смысле слова) создаваться только затем, чтобы просветить мир и сделать его лучше? Долго ли такая ниша пустой простоит? Стоит какой-нибудь разведке «инфицировать» одного Мастера (при том, что он, как ни крути, простой смертный, то есть, и жизнь, и деньги любит так же, как и все прочие) — и всё! Ибо приказы старшего не обсуждаются, болтать чревато, а «задание» всегда сумеют подать в красивой упаковке.

И десятки людей, свято уверенных, что исполняют тайные задания «во имя братства и счастья всех людей», реально подрывали устои собственной отчизны. Словно спятившие бобры, грызущие основание плотины, где находится их хатка.

Столыпина, при таком раскладе, конечно же, придётся использовать «втёмную», поелику возможно. А сколько именно он будет пребывать в заблуждении, сказать трудно — дядька очень умный и проницательный. Он и сейчас уже чувствует, что тут что-то не то.

О том, что произойдёт, когда он «прозреет», Стасу и думать не хотелось. Но он уже твёрдо знал, что не остановится. Даже если самому придётся Диктатором стать. Главное, конечно, Россию от Первой Мировой уберечь, а дальше поглядим, как карта ляжет.

Крепкие кони трамбовали заснеженную дорогу коваными копытами. Кутаясь в тулупы, покрикивали на них возчики, время от времени соскакивая с саней и, грея подмерзавшие ноги, шагали рядом. Морозец придавливал, оседая куржаком на овчинных воротах, шапках и лошадиных мордах. Обоз вытянулся почти на полверсты и сейчас приближался к очередному постоялому двору, где люди могли поесть горячих щей и выпить «для сугреву» по маленькой. Хозяин был хоть и молод, но с таким не забалуешь.

Попробовал, было, ему купчина, на свою голову подсунуть залежалые съестные припасы. И, будучи уличённым в том, огрёб по сытой морде при всём честном народе. Сунувшиеся было на выручку купцовы приказчики, увидев лютые глаза обидчика поверх пистолетного ствола, отступили и, суетливо подняв и отряхнув благодетеля, ретировались от греха подальше. Жалоба успеха не имела. Губернатор, многозначительно кхыкая и кося глазом на портрет царя-батюшки, намекнул, что слишком большие люди стоят за этой экспедицией и встревать в это дело весьма чревато.

Купчина ушёл не солоно хлебавши, а слухи о произошедшем инциденте разлетелись окрест и все последующие закупки проходили без сучка и задоринки. Выступивший обоз проводили с заметным облегчением, а начавшийся снег укрыл его мутным пологом от любопытных глаз.

Поезд равномерно постукивал колёсами, пожирая вёрсты. А Стас с будущим диктатором Иосифом Джугашвили сидели в купе, попивая чаёк. Столыпин уехал ещё раньше, и за те три недели, которые прошли после его отъезда, сделано было немало. Главное — набраны были рабочие. В лютый мороз, приняв по чарке «для сугреву», они только покряхтывали и кроя матом дурную погоду, орудовали топорами, ставя балки и производственные помещения. Словно насмехаясь над налетевшими метелями, из печных труб упрямо клубился дым, который, в бессильной злобе, рвал в клочья и уносил прочь ветер.

Не дожидаясь окончания строительства, началась разработка «трубки». Собственно, трубки, как таковой, еще не было. Но синяя глина, которая шла в отвал, доказывала, что место он определил верно. Понимая, что желающие «погреться на камешках» есть во все времена, охрану Стас организовывал сам. Людей для службы он тоже находил без посторонней помощи. Теперь уже можно было уехать, оставив прииск на Александра и нового управляющего, степенного и жёсткого Ивана Федотовича. Сосо сам предложил его, когда попросился «на волю». Теперь они ехали в купе, неторопливо беседуя.

— Ты тоже считаешь, что предстоящая война с кайзером неизбежна?

Сосо задумался.

— Именно с кайзером? По-моему, Австро-Венгрия — гораздо более перспективный противник.

— Ну, да, начнётся-то, конечно, с неё. — задумчиво обронил Стас.

Услышав молчание собеседника, опер поднял глаза, и столкнулся с очень внимательным взглядом Сосо.

— Станислав, я не такой глупый. Ты веришь, что я не дурак?

— Да я не то, что верю, — ухмыльнулся Стас. — Я это точно знаю.

За усмешкой скрывалось лёгкое смятение. Он ясно почувствовал, что его «раскололи». Уж очень красноречивый взгляд был у его визави. Сосо ещё не понял до конца, но ключевые моменты уже просчитал. А это значит, что, если он сейчас не получит объяснения, которое, как родное, уляжется во все торчащие «нестыковки», то Стас потеряет его доверие. Значит, вариантов нет, его терять нельзя.