Пересмешник. Пригожая повариха (Сборник) - Чулков Михаил Дмитриевич. Страница 3
Не дожидаясь, чтобы я пробудился, домашние все встали. Мы с полковницею опочивали до двенадцати часов, по обыкновению знатных господ тех, которые не имеют никакого дела, в числе коих и мы с нею находились. Весь город столько довольно дел не наделал, сколько довольно мы двое с нею гуляли. В то время как и мы расстались с постелями, нашло в спальню к нам премножество народу обоего пола, как молодых, так и старых, выключая женщин, которых я не мог разобрать, которая из них молодая и которая старая: лицо у всякой покрыто было белою, а губы и щеки красною мазью. Они мне все казались шестнадцатилетними девушками, хотя после проведал я, что самая молодая из них была на сорок пятом году или близко того. Надобно было время два часа полковнице одеться; она была хотя обветшалая, однако щеголиха. Лицо ее было самой древней печати и худого тиснения; нос ее представлял кривую ижицу, борода и губы казались как будто бы старинный юс [11] в драгунской шляпе; на лбу и на щеках расставлены были кавыки и запятые весьма беспорядочно.
Такую приманчивую красоту прикрывала она масляными красками, белою и красною, а брови сурмила типографскими чернилами; и так лицо ее весьма было гладко и казалось как будто бы лощенное свиным зубом или цыганским камнем, которым они на шершавой лошади наводят глянец. Когда она совсем оделась, тогда начали разговор о несчастий и беспокойстве, которое причиняет всему их дому мертвец. А как известно, что начало речи выводит за собою и конец, который проводил всех, кто тут ни был, в столовую горницу.
Господин читатель! Нам лучше будет слушать их за столом, когда они понаберутся довольно винца, тогда язык их будет проворнее и мысль посвободнее. Они уж сели; как вы думаете, кто из них больше съест? Вы, конечно, скажете, что тот толстый и одутловатый дворянин, который очень много походит на квадратную черепаху. В этом вы обманулись; по левую руку госпожи полковницы, видите вы, сидит офицер. Он по прямой линии происходит от Голиафа [12]; а по мнению других, от Визина, сына Нептунова, который такую великую смелость и дерзость имел в речах, что сделали из него пословицу и говорили про смелого болтуна, что он дерзновеннее на словах и самого Визина. Сколь род его тянется далеко, столько он велик ростом, тонок и нескладен, голова у него очень малой руки, и притом деревянная; с висков и что назади висит коса походит на подьячего; и в самом деле крючкотворец превеликий. Он для того родился на свет, чтоб пить, есть и заводить ссоры, а больше ни к чему не способен. Видите! Он уже расстегнул камзол и хочет переменить девятую тарелку; он ни одного не оставит целого кушанья и всех отведает до половины. Эта ржаная тварь везде так ест, как будто бы предчувствует десятилетний голод. А тот, которого вы хотели почесть прожорою, потерял совсем вкус и ест очень мало, потому что французский желудок не варит ржаного хлеба. Здешнее кушанье ему не нравится, ибо готовил его не француз. Он теперь в глубоких мыслях; думает сделать новую географию и перепечатать по-своему ландкарты, на которых в средине у него будет стоять город Москва. Сие место казалось бы ему негодным, так как и тем, которые ненавидят свое отечество, да в нем живет его любовница; она сидит против его. Итак, по одной стороне сего города хочет поставить он Пекин, по другой — Константинополь, по третьей — Париж, а по четвертой — Рим, и так близко, чтоб, вставши с постели, ходить ему поутру пить чай в Пекин, после обеда в Константинополь пить кофе, в полдень в Рим пожирать тамошние плоды, а к ночи в Париж пить шоколад и кстати уже там прохлаждаться с податными французскими щеголихами. Роскошнее его вы не сыщете во всей вселенной. Мы еще не слышим их разговоров; конечно, не довольно они еще накушались. Оставим все, что ни есть на столе, их голоду на жертву; пускай они будут довольны. Пока они станут кушать, а я тем временем подумаю о расположении второй главы.
Глава II
Ежели она будет не складна, то в том я не виноват, потому что будут говорить в ней пьяные
Он был весьма храбрый офицер и на двадцатом еще году своего возраста мать свою родную высек розгами. Ключница в сем случае оробела: храбрость сего рыцаря произвела в ней немалую тревогу. Она стояла за стулом у хозяина и имела позволение вмешиваться в разговоры. В сем доме почитали ее Сивиллою [15], и когда она говорила, то слушали ее все и подтверждали с почтением ее слова. Смущение ее и ответ сытому гостю возбудили во мне подозрение, и я уже начал думать, что погребное свидание ей не безызвестно. После ее слов началась татарская музыка, всяк заговорил своею погудкою, и кто был довольнее, тот и кричал громче. У всякого в бутылке ничего уже не осталось; итак, их отодвинули, как ненадобную и скучную глазам посуду. Мне всех вдруг слушать было невозможно, я сидел подле хозяйки. Может быть, иной тому не поверит и скажет, что это невозможно, чтоб такая мелкая тварь замешалась в благородную компанию [16]. Я на это отвечаю таким образом: наперсник благополучия бывает иногда не меньше китайского кутухты [17]. Счастие в сем случае оказало надо мною свое могущество, и я был за этим столом немаловажная особа. Сверх же того за научение меня писать дьячку нашего прихода платил я собственные мои деньги, следственно, пишу я по моей воле. Однако возвратимся опять к нашему столу. Я принялся слушать разговор между полковницею и расстегнутым офицером.
— В моей деревне, сударыня, — говорил он, которой у него совсем не бывало, ибо он гораздо из мелкотравчатой фамилии [18] и воспитан мякиною (я бы рассказал, для чего он и другие ему подобные очень много хвастают, только совесть меня от того удерживает, потому что я и сам нередко хватаюсь за сие ремесло, и оно, мне кажется, сродно всем нашим волокитам; другое же то, что не хочу перебивать его речей), — имелся [19] один крестьянин, — продолжал словесный богач, — который был столько достаточен, что всегда превосходил имением своего господина. Но при всем своем богатстве был он чрезмерно скуп и копил деньги с великим рачением; сверх того он был чернокнижник [20]. Пришедши очень в глубокую старость, умер. Жена и дети, которые остались после него наследниками, получа его все богатство, не очень ему радовались, ибо он, умирая, сказал, что будет приходить к ним каждую ночь, что действительно и сбылось. В самую первую полночь доказал обещание свое покойник очевидным делом. Купили они гроб ему с дырою, потому что в деревне найти было другого невозможно, а был у продавца этот один. Положа в него мертвеца, поставили на стол с телом посередине избы. Когда пришла глухая полночь, то высунул усопший в дырочку палец и шевелил им очень проворно. Собака, которая лежала тогда под столом, подумала, что покойник ее дразнит, рассердилась и заворчала. Читатель псалтири и кто тут ни сидел закричали ей со угрозами, чтоб она перестала. Собака успокоилась, однако смотрела на то место, откуда высовывался мертвый перст. Немного спустя мертвец непосредственно тихо начал производить языком и голосом сии выражения: «рр! рр, рр!» — так, как обыкновенно собак дразнят. Выжлица [21] вскочила и, приступая к гробу, начала лаять, несмотря на то, что лежит в нем усопший; она вознамерилась перещупать у него ляжки. Когда началось у пса с мертвецом гортанное сражение, то все домашние обмерли и были неподвижны. Страх и отчаяние подкосили им ноги. Псалтирщик [22] опамятовался прежде всех и побежал домой к жене. Бедная крестьянка и дети ее вскарабкались кое-как на верх строения, что называется подволокою, поднимали руки к небу и просили помощи. Луна, вытаращивши глаза, только на них смотрела и нимало им не помогала; звезды только что бесились на дне бездны, перескакивая с места на место, и не хотели их слушать. В деревне крестьяне все спали, и ни один не пошевельнулся; в избе, не знаю, кто больше кого рассердил, мертвец ли собаку или собака мертвеца, только знаю то, что он из гроба выскочил и началось у них сражение силами и проворством. Борзой пес с налету прежде всего бросился к нему на шею и откусил ему нос так плотно, что он начал походить на калмыка или на моську. Долго противились друг другу сии ратники; однако наконец покойник преодолел, к несчастию жены своей и детей, спасателя их жизни и полез по лестнице к ним наверх и показался им уже до половины, в которой было мерою аршина полтора. Представьте себе, — примолвил тогда краснобай, — в каком они были страхе и, может быть, уже себя не помнили. В самое то время вспел у них на дворе петух: мертвец обрушился с лестницы на низ и сделал превеличайший стук. Тогда меньшой покойников сын упал без памяти, лишился всех чувств и перестал бояться своего родителя, испустил дух, сделался неподвижен, а попросту умер. Душа его зацепилась за косу смертоносного духа, по мнению некоторого философа, или ханжи лобазненной дружины. — Вы видите, сударыня, — продолжал Бахусов [23] племянник, — что я начинаю уже шутить; а чтоб лучше и веселее продолжать мне мою повесть, то прикажите пустую мою бутылку переменить на полную; тогда вы увидите, что покойный Цицерон [24] гроша передо мною не стоил.