Время Вьюги. Трилогия (СИ) - "Кулак Петрович И Ада". Страница 163
Магрит поняла, что дальше идти не следует. Ей и без того неимоверно повезло, и испытывать судьбу снова было небезопасно. Во всяком случае, она теперь приблизительно представляла, где живет женщина, к которой ходит маг, — а рэдка не сомневалась, куда Наклз направлялся на ночь глядя. Но вот район ее удивил. Магрит казалось, что подруга мага должна жить в гораздо более приличном месте. Не то чтобы Наклз демонстрировал какие-то аристократические или хуже того барские замашки, но он мало походил на человека, способного отправиться на свидание к женщине, принадлежащей к более низкому социальному слою. Для этого у него не имелось ни романтизма, ни прагматизма самого подлого толку.
Магрит оглядела окна: большая часть не светилась. Она подождала еще минуты две и заметила, как загорелось боковое окошко на последнем этаже. Конечно, из этого еще ничего не следовало, но маг мог быть там. В любом случае, рэдка поняла, что ей более чем пора уходить. Тени становились все синее и гуще, и до наступления ночи оставалось совсем мало времени. Магрит вышла из арки, прочитала прибитую к стене дома табличку «улица Болотная, д. 8», и быстро направилась назад, оглядываясь через плечо. Никто за ней не шел, но рэдке все равно сделалось несколько не по себе, и она искренне обрадовалась, когда оказалась перед залитым светом подъездом дома Мондум.
В квартире, помимо хозяйки, обнаружилась Кейси, корзинка с игристым и конфетами и огромный букет роз, почему-то ярко-синего цвета. На это чудо природы Магрит смотрела с минуту, силясь понять, что происходит. Синие розы казались ей странной вещью, но человек, рискнувший подарить Модум розы — это вообще было что-то невообразимое. Пока рэдка хлопала глазами, Кейси приветливо улыбнулась, а Зондэр извлекла из серванта еще один бокал на тонкой ножке.
— Мы здесь обмываем мои, страшно сказать, тридцать три года, — пояснила она. Магрит смутилась. Она понятия не имела, что у Зондэр День рождения, иначе ни за что бы не явилась с пустыми руками. Вот уж чего, а денег ей Наклз оставил предостаточно. — Присаживайся, присаживайся, — улыбнулась Зондэр. Рэдке показалось, что она находится в необычно приподнятом настроении. А вот Кейси, напротив, когда переставала улыбаться, становилась несколько задумчивой.
— Простите, я не знала…
— Магрит, милая, право же, не стоит. Садись, пожалуйста, угощайся. Это марципан, там шоколад, а что вот это такое, мы пока не поняли, но тоже вкусно.
Магрит присела, аккуратно подняла бокал — из такой тонкой посуды она никогда не пила и все боялась случайно отколоть ему ножку — и с опаской попробовала игристое.
— Пей-пей, оно не отравлено, я специально проверила, — хмыкнула Кейси.
Магрит еще удивилась, зачем проверять на яд такое замечательное вино, но бдительная Мондум быстро налила ей второй бокал.
— Это штрафная порция, — пояснила она. — Применяется к тем, кто пришел последним.
— Последней придет Магда, — со знанием дела заметила Кейси. — Она у нас большой специалист по неписаным законам гостеприимства, и отлично умеет ими пользоваться.
Зондэр прыснула:
— Скажешь еще, Кейси… Они там, наверное, с Ингихильд еще грызутся. Наша богоизбранная все пытается дознаться, куда делся гимназический аттестат и диплом Магды, а Магда называет ей такие дальние дали, что та не вылезает из географических атласов и толковых словарей. Вот это я понимаю — давняя дружба.
— Я ставлю на то, что ее доконает не Магда, а Маэрлинг. Одно его «взлетела кура на насест» на мотив любовной арии Бернардо доведет до исступления даже Заступника. А уж когда к «куре» прибавляют лишнюю букву…
— И вовсе она не лишняя, — загадочно улыбнулась Зондэр. — В ожидании Магды предлагаю поднять бокалы за Маэрлинга и недосягаемо высокое искусство, неожиданно обретшее практическое применение.
— И за падающие с неба синие розы, — совсем уж загадочно довершила Кейси.
— П-падающие с неба? — у Магрит после второго бокала игристого начал слегка заплетаться язык. — Как так?
Зондэр, разрумянившаяся и помолодевшая лет на пять, принялась рассказывать.
За последний месяц обстановка в полку медленно подходила к той точке, за которой по нордэнским мифам начинали звонить колокола, а все живое — спешно гибнуть в братоубийственных воинах. Бикфордов шнур пока незаметно тлел где-то в глубине, до времени погребенный под светским лоском и правилами хорошего тона, но по мрачным глазам сослуживцев Мондум, восприимчивая к настроениям окружающих, понимала, что еще пара внеплановых ревизий и лекций от богоравной Ингихильд — и пиши пропало. Либо гостья с Архипелага случайно упадет с лестницы, либо на ее столе окажется очень много прошений об отставке. Учитывая, сколько стараний приложила Дэм-Вельда для назначения полковника Ингихильд, второе было вероятнее. Мрачную картину скрашивал только Маэрлинг, которого после первой встречи полковник если не побаивалась, то, во всяком случае, остерегалась задевать. Бесы знали, как разрешился вопрос с дуэлью, но Зондэр сильно сомневалась, чтобы они стрелялись. Скорее всего, Витольдг сделал то, чего не делал почти никогда, и нажал на пружины, используя родственные связи. Против Маэрлингов не рискнула бы пойти даже гостья с Архипелага.
Витольд, ставший вдруг вездесущим как ветер, напротив, не упускал возможности позлить нордэну так, чтобы по уставу придраться было не к чему. И вот здесь даже Магда, несколько недолюбливавшая аристократов, отметила изобретательность в очередной раз лишенного наследства виконта. Никто не запрещал ему в свободное время высаживать розы, петь оперные арии по дороге на обед и в приватных разговорах громко и со знанием дела пленяться золотом женских кос, к которым, правда, прилагалось полное отсутствие мозгов и бюста. Вопрос с умом Ингрейны для Зондэр оставался открытым, но вот формами ее небеса и впрямь несколько обделили, так что скрипела зубами новоявленная полковник громко. Однако в прямые конфронтации больше не вступала. Справедливости ради стоило отметить, что и Витольд обходился без совсем уж диких выходок. Видимо, понимал, что папенька папенькой, а Ингрейна второй раз унижения не спустит.
Что не помешало Маэрлингу в один прекрасный день осчастливить свой взвод и взвод лейтенанта Виро весьма проникновенным исполнением популярной любовной арии, некоторые слова которой каким-то образом оказались заменены. Особенно ария понравилась солдатам, большинство из которых даже не предполагали, что «господское» искусство так близко к народу. Ингрейна Ингихильд, по роковому совпадению поднимавшаяся по крыльцу именно в тот момент, когда Витольд трагически выводил «взлетела кура на насест», споткнулась и едва не упала. Обернувшись, она весьма резко осведомилась, какого беса Маэрлинг творит. Маэрлинг не моргнув глазом ответил, что он изливает душу в любовной арии, попутно проводя культурно-просветительскую работу с личным составом.
— Вы уверены, что текст не содержит ошибок? — зашипела Ингрейна.
Маэрлинг только руками развел:
— Понимаете, я счел возможным погрешить против истины. Потому что курва — плохое слово, а ругаться мне нельзя.
— Отец запретил и грозит лишением карманных денег? — усмехнулась Ингихильд. Витольд зло улыбнулся, но с ответом не нашелся. Видимо, Маэрдинг-старший сына уволить не дал, но и отпрыска по головке за такое поведение не погладил.
Дэм-вельдскую красотку невозможностью избавиться от лейтенанта тоже здорово щелкнули по носу, и она стала вести себя сдержанней, даже с Зондэр. А Витольд по-прежнему состоял в полку и работал чем-то вроде барометра общественного мнения, периодически разряжая обстановку.
Самым странным было то, что Зондэр, все предыдущие годы слегка недолюбливавшая Маэрлинга за легкомыслие и привычку прожигать жизнь, а также крайне не одобрявшая подобные методы, теперь испытывала к нему искреннюю благодарность.
Ингрейна Ингихильд, разумеется, сделала все возможное, чтобы в день своего рождения Зондэр ушла домой только в половину девятого вечера и в самом скверном настроении.