Время Вьюги. Трилогия (СИ) - "Кулак Петрович И Ада". Страница 164

— Будто вам есть куда торопиться, — на прощание улыбнулась Ингрейна, поправляя и без того идеальную прическу. — Поздравляю, Зоргенфрей. Мои наилучшие пожелания.

— Желаю вам того же, — не удержалась от прощальной любезности и Зондэр, вылетая из кабинета.

Как ни прискорбно, дэм-вельдская гадина оказалась права: Зондэр особенно не торопилась. Магда и Кейси бы раньше десяти не заявились — такая уж у них была традиция, Дэмонра сидела в Виарэ, а больше ей ждать никого не приходилось. Прочие сослуживцы дежурный торт и букет уже преподнесли. Может, не так уж и плохо сложилось, что Наклз попросил ее временно приютить Магрит. Во всяком случае, пропадал соблазн напиться в одиночестве.

Когда Мондум добралась до квартиры, рэдки там не оказалось. Желание оприходовать стоящий в серванте коньяк стало нестерпимым. Зондэр, как женщина умная, знала, что так проблемы не решаются, видела множество печальных доказательств данного тезиса и все такое прочее, но толку от этого было мало. Она уже распахнула стеклянные створки, как вдруг краем глаза увидела какую-то тень, медленно плывущую по полу.

Дальше Мондум долго моргала глазами и соображала, точно ли сегодня в офицерской столовой не подавали супа с какими-нибудь очень сомнительными грибами. Однако факт оставался фактом: мимо окон ее гостиной проплыла здоровенная корзина синих роз. Корзина медленно курсировала мимо трех окон, от стены до стены, и возвращалась обратно.

Мондум закрыла сервант, убрала выхваченный в панике пистолет, задумалась, а потом все же распахнула створки центрального окна. Корзина услужливо зависла прямо перед ней, слегка раскачиваясь на толстой веревке. Среди синих, как осеннее небо роз соблазнительно поблескивала золотой этикеткой бутылка игристого. Довершала приятную картину поздравительная открытка.

Мондум осторожно взяла дивное диво в руки — натяжение веревки тут же ослабло — и поставила его на подоконник. А потом резко высунулась в окно и поглядела наверх. На фоне уже почти темного неба мелькнули чьи-то кудри. Послышался скрип черепицы и глухой удар. Весенние небеса внятно ругнулись голосом Витольда Маэрлинга, а потом веревка упала Мондум в руки. С крыши не доносилось больше ни звука.

Зондэр отставила корзину на пол и прислушалась. Тишина.

— Это было приглашение. Честное слово, — заверила она вечерние небеса.

Небеса, как небесам и положено, молчали.

— Если решите распить, квартира двадцать два.

Маэрлинг на крыше — если это действительно устроил Маэрлинг — продолжал отмалчиваться. Но Зондэр не слишком беспокоилась: если неожиданный даритель не удосужился отрастить крыльев, спускаться ему бы пришлось через чердак. А уж она бы увидела, кто прошел по лестничной площадке. Мондум приоткрыла входную дверь, чтобы слышать, что творится снаружи, и принялась запихивать розы в вазу с водой. Роз оказалось тридцать три, так что охапка вышла солидная. В корзине под цветами нашлись конфеты.

«Маэрлинг. Великий сердцеед и знаток женщин», — мысленно оценила подарок Мондум. На лестнице по-прежнему висела тишина. Зондэр даже посетила мысль самой подняться на чердак и пригласить нахала в гости, но по здравом размышлении она решила этого не делать. Раз уж Витольд решил сохранить инкогнито, его право. Ей было только по-женски любопытно, ошиблась она в предположении относительно личности дарителя или нет. Она не знала больше ни одного человека, способного на подобную выходку.

Минут через двадцать явилась Кейси, при виде букета пришедшая в неописуемый восторг. Сначала она долго допытывалась, где Зондэр отхватила поклонника с таким замечательным вкусом и под какую кровать его спрятала от подруги юности. Потом, услышав историю, отправилась штурмовать чердак в гордом одиночестве. Чердак каким-то мистическим образом оказался пуст. Правда, на дощатом полу нашелся пепел и недокуренная сигара элитной марки. В принципе, «Северную корону» мог курить кто угодно, но, по мнению Кейси, вина Маэрлинга презюмировалась. Оставался вопрос, куда виконт мог деться. Ну не музы же из соседней квартиры его унесли. Кейси, впрочем, допускала и такой вариант. Она даже не поленилась сходить к художникам, якобы за штопором, проявила неподдельный интерес к современной живописи, нашла штопор, двух поклонников, трех муз, но Маэрлинга так и не обнаружила. Кейси вернулась, а спустя еще пару минут подошла и Магрит. Последней, традиционно, явилась Магда с «чернилами», и начались чудеса.

Утро встретило Зондэр более чем неприветливо.

— Убей ты к бесам эту кошку, она слишком громко топает, — не открывая глаз, проворчала Магда с дивана, едва Мондум оказалась на пороге.

Кошки у Зондэр не было никогда в жизни, но всю серьезность положения нордэна осознала. Магда вполне могла кинуть в невидимую кошку материальным стулом.

— Уже убила, выпотрошила и сейчас как раз зажарю, — в точности воспроизвела Мондум то, что в таких случаях говорила Дэмонра. Магда, получив привычный ответ, мигом успокоилась, сладко обняла подушку и снова заснула. Зондэр прокралась мимо и двинулась на запах кофе, доносящийся из-за закрытой двери кухни.

Кейси и Магрит, в отличие от Магды, никакой инфернальной фауны не видели. Они дружно пили кофе, и на лицах обеих застыло выражение неизбывной печали.

— Да говорю же, какая-то странная улица. То ли Дождливая, то ли Мокрая, то ли Туманная…, - меланхолично перечисляла Магрит.

— Да нет по эту сторону Моэрэн таких улиц, — возражала Кейси. — Может, это где-то за Литейным? Зондэр, доброе утро, если это так можно назвать. Ты когда-нибудь слышала об улице Мокрой?

— Нет. А что такое?

— Да наш загадочный друг, оказывается, ходит по еще более загадочному адресу.

«Дождливая», «Мокрая»… В голове Мондум быстро пронеслось несколько ассоциаций.

— Болотная? — тихо уточнила она, чувствуя, как малоприятное утро становится совсем уж отвратительным.

— Точно! Болотная, дом восемь! — обрадовалась Магрит.

Кейси подозрительно глянула на Мондум:

— Ты побледнела. Скажи мне, что там дорогой публичный дом, где всех девиц врачи проверяют раз в неделю, и я успокоюсь.

— Кажется, там раньше жила Фарессэ.

Чашка Кейси упала на стол, а оттуда — на пол. Мондум смотрела на белые осколки фарфора в темной луже, пытаясь понять, что все это может значить.

— Кто такая Фарессэ? — напомнила о своем существовании Магрит.

— Абигайл Фарессэ, — с тщательно скрываемой ненавистью пояснила Кейси. — Бывшая знакомая Наклза. Весьма… весьма практичная дама.

Зондэр показалось, что Магрит собиралась спросить что-то еще, но рэдка только хлопнула ртом, как выброшенная на берег рыба, и промолчала.

— Ты считаешь, она могла вернуться через четыре года? — медленно поинтересовалась Кейси, глядя мимо. Нордэна присела и стала собирать осколки чашки в салфетку. Магрит кинулась ей помогать, но, конечно, больше мешала. — Боги мои, четыре года, — повторила Кейси. — Это же невозможно.

С тем, что Фарессэ не могла вернуться, Зондэр готова была согласиться. Но вот причину невозможности этого события она видела вовсе не в прошедших четырех годах.

— Успокойся, Кейси, и держи себя в руках. Тебе из «Времени Вьюги» следовало бы знать, что никому не дано возвращаться. Никому, никуда и ниоткуда.

Кейси недобро прищурилась:

— Вот и проверим, не врет ли родной героический эпос. Болотная, восемь, значит. Славно, славно…

Дэмонра никогда не имела склонности подозревать людей во лжи. Причем, как она сама прекрасно понимала, шло это вовсе не от прекраснодушия, а лишь от безразличия к делам окружающих, которое, разумеется, не делало ей чести. Так или иначе, ее обычно не беспокоило, врали ей или нет. Важную информацию нордэна могла перепроверить, а в остальном желающие рассказывать сказки могли делать это спокойно. Может быть, именно поэтому жизнь Дэмонры сложилась так, что близкие люди редко утруждали себя лгать ей по-крупному. Даже Наклз — виртуоз невинного вранья — и тот на не нравящиеся ему вопросы обычно махал рукой и говорил: «Расскажу потом». Иногда даже потом рассказывал. И, наверное, именно поэтому вранье Рейнгольда она почуяла с ходу.