À la vie, à la mort, или Убийство дикой розы (СИ) - Крам Марк. Страница 17

После посиделок в баре, ближе к полуночи мы с Аделаидой, Стеллой и Виселицей отправились через глухие узкие улочки, наполненные костюмированными трупами, прямиком на концерт, где в опьяненной обстановке общей тоскливой эйфории в последний раз звучали песни, которые были пропеты многократно, но ещё никогда не отзывались так искренне, так проникновенно сильно в наших душах, словно за ними безвозвратно уходила целая эпоха. Fin de siecle, как говорится.

— Это всегда было так легко,

Мне никогда даже не приходилось стараться,

Да, это всегда было так легко…

Но последний день лета никогда не был так холоден,

Последний день лета никогда не был так холоден…

Финский вокалист Веллиталте жил на сцене, грациозно двигался, словно в медленном танце в такт со своей красивой партнёршей музыкой. Его голос завораживал и околдовывал всех присутствующих. Целая толпа загипнотизированных поклонников ощущала каждое мгновение — оно проходило по их мокрым возбуждённым телам электрическими разрядами. Энергия мрачного торжества заполнило все помещение и вгоняла в глубокий туманный транс. Когда же смолк последний сюрреалистический аккорд, была сыграна последняя пронзительная нота и голос вокалиста, нежным баритоном взлетевший вверх и опустившийся до низкого рычания, плавно прервался, сцена будто утонула под водой, затаив от напряжения дыхание…

Он обвел долгим взглядом публику: девушек и юношей, чьи глаза вдохновенно горели от восторга; чьи сердца бились как один в этой пьянящей духовности. Они хотели разорвать его на части, но лишь потому что обожали его. Сегодняшней ночью он был их полководцем.

— «Любовь холоднее чем смерть», — наконец озвучил в микрофон следующую песню. И как будто отдал приказ гитаре, владелец которой искусно начал перебирать на ней струны, изобретательно извлекая заунывно-меланхоличные мелодии, разрывающие помещение. Вскоре присоединились барабаны и вторая гитара, как безумный художник-импрессионист, добавила на холст новые оттенки чувств, чтобы преобразить и оживить сюжет.

Трагично звучала музыка. Как полет в небесном эфире над бесплодной землёй, где люди утопают в крови, но жаждут свободы. Он закрыл глаза и полностью отдался тяжелой, непокорной, возбуждающей энергии, сжимая в тонких пальцах микрофон, будто держался за руку любимой. Открыл губы и полилась другая мелодия, летящая из глубин юного готического сердца… О страдающем влюбленном ангеле и его милой возлюбленной, отравленной надежде и жизни, которая невозможна без подлой смерти. Их грешная связь, возникшая на почве святой и невинной любви, должна была закончиться чьей-то смертью. Его возлюбленную убили и поникший от горя Серафим вырвал своё кровавое, обладающее целебным свойством, ангельское сердце из груди, отдавая его ей, дабы она ожила. Он отправился за ней в Царство теней, чтобы, преодолев неописуемые преграды и искушения, вернуть любимую из мира мертвых.

Толпа неистовствовала и ликовала. Они пели вместе с ним. У многих на глазах выступали слезы. Я диву давался, как у него это выходит — эта мелодия заставила поверить всех в правдивость романтической истории. Сверх реальность открылась перед нами, обнажила тело и сокровенные ее участки.

По щекам Аделаиды также текли слезы. Ее большие темные глаза сияли космическим светом и отражали, словно небеса, концертные огни.

Веллиталте же продолжал, пребывая в песенном экстазе, наполнять маленький зал тысячью яркими образами, которые летали по сцене ожившими искрами, эльфами, феями и другими сказочными созданиями. Соединялись в узоры и формы.

Был сыгран финальный аккорд, софиты ярко зажглись, но лишь для того, чтобы тут же потухнуть, погружая сцену во тьму. Зрители вздрогнули от волнения. А затем площадка утонула в овациях, криках и писках возбужденной толпы, среди которой по-большей части звучал девичий визг, некоторые парни тоже кричали, поддерживая группу и в частности ее вокалиста, уже сошедшего со сцены.

Я решил отойти, чтобы подышать свежим воздухом. Мне вдруг захотелось прогуляться. Я видел какой радостной была Ада, она стояла рядом с Виселицей и Стеллой, наслаждаясь музыкой, пританцовывая, поэтому не стал ее отвлекать, не хотел беспокоить своими мыслями.

Улица полнилась различной публикой. Ситуация чем-то напоминала Хэллоуин наоборот. По тротуарам ходила группа разнаряженных людей в каких-то перьях с дикими прическами, похожими на воронову шерсть. На всех лицах был черно-белый макияж. Они пили и весело смеялись, горланя песни. Девушки в платьях словно на балу.

Отдалившись на некоторое расстояние, где все еще был слышен рокот музыки и крики толпы на углу переулка я встретил девочку примерно десяти лет. У нее были пушистые черные волосы, уложенные в длинный хвост. Она тихо всхлипывала, закрывая влажное от слез лицо маленькими ладошками.

— Почему ты плачешь? — спросил я.

Она отвернулась, показывая знак того, что хочет побыть одной. Я собирался уходить, когда наконец прозвучал ее тихий жалобный голос:

— Они дразнят меня.

— Кто тебя дразнит?

— Девочки со школы. Они считают, что у меня глупое имя.

— А как тебя зовут?

— Джесс, — чуть помедлив, ответила девочка. — Ненавижу его, — горько прошептала она.

«Джесс нормальное имя!» — хотелось выкрикнуть мне, но понял, что делать этого не стоит. Неизвестно какие странные нравы у обитателей этого городка.

— Эй, ты что? Это классное имя! — попытался ее приободрить. — Я бы хотел, чтобы меня звали Джесс…

Она недоверчиво на меня посмотрела, хмуря бровки.

— Да, хорошо, я сморозил чушь. Послушай, у тебя редкое для данных, эм, краев имя, но это не значит что оно глупое, — сказал я. — Оно волшебное! Твои одноклассницы тебе просто завидуют.

— Я им также говорила, но они все-равно надо мной смеются.

Какая умная девочка, подумал я, ломая мозг над тем, как бы ее приободрить.

— А какие имена у твоих одноклассниц?

Она начала их с интересом перечислять:

— Плеяда Стефалка, Ангадка Гадалка, Митра Пасквалина…

Что это еще за имена?! Я стоически молчал, кивая головой, при этом в голове моей уже поднялась самая настоящая революция. Надо было с этим заканчивать, пока я сам не рехнулся.

— А что ты делаешь на концерте?

— У меня здесь родители. И я сама слушаю музыку! — гордо произнесла Джесс. — Мне нравится Призрак!

Я опешил, услыхав это имя. Сердце учащенно забилось и по телу побежали мурашки.

— Что… что ты сказала?

— Мне нравится Призрак, — снова с восторгом повторила девочка. — Он выступает иногда у нас в городе…

— Мне пора, — сказал я. — Иди к родителям, не шляйся здесь одна.

— Я не одна, родители здесь, на концерте…

Джесс еще что-то говорила, но я уже не слышал. Все слова проносились мимо ушей. Я возвращался обратно. Сердце билось как сумасшедшее, словно я пережил дорожную встречу с неуправляемым грузовиком. Нужно было срочно найти Аду.

***

В клубе ее не оказалось. Виселица сказал, что она отправилась с каким-то парнем, назвавшимся моим именем. Его лица он не разглядел да и подойти не было времени — они быстро скрылись в толпе.

Я отправился в дом, где мы сняли комнату для ночлега в надежде отыскать ее там, но нашел лишь конверт со странным посланием.

«Четыре коня Абракхаса ловят в лесу белого голубя»

Вороны кричали как новорожденные младенцы, вылезшие из багрового утроба матери. Небо затянуло серой пленкой из паутины туч.

Как долго я шел и куда — я этого не знал. Знал только, что могу не успеть и случится нечто ужасное. Мир свернется спиралью и перестанет существовать. Погибнет все живое. Разделится пополам. Провалится под землю. Будет пожрано низшими существами. Скормлено им.

Бежал без оглядки, ветки хлестали меня по лицу, цеплялись за рукава куртки и не отпускали, словно скелеты из подземного царства протягивали руки, желая забрать меня с собой.

Пробираясь сквозь дремучий кустарник, я выбрался к маленькому прозрачному озеру, окруженному со всех сторон высокими черными стволами деревьев. Внутренний голос убеждал меня, что это не так, нет, это не правда — в воде плавала чья-то фигура.