Рус Марья (Повесть) - Краснов Николай Степанович. Страница 32

И смех и грех. Но матери отрадно: то, что дорого ей самой, становится дорогим и для сыновей.

Любят ее детишки праздники — первомайские, октябрьские, День Победы и свой, партизанский, — день освобождения родного города от фашистов. Торжество начинается для них с того момента, когда мать, вынув из сундука кумачовое полотнище и тщательно выгладив, доверит им прикрепить к древку и вывесить на воротах своего двора, и до тех пор не сядут за стол, пока не выполнят порученного дела. А когда оденутся в лучшие наряды, а мать прицепит к жакету свои партизанские медали, они, выйдя из дому, ревниво приглядываются к праздничному убранству улиц.

— А у нас флаг лучше всех!

В знаменах, лозунгах и плакатах город красив, неузнаваем.

— Вот если б всегда было так! — восторженно хлопает в ладоши меньшой.

— А тогда бы, наверное, и праздников не было. Правда, ма?

Если Андрейка что скажет, матери добавить нечего: на лету схватывает, чему хотела бы научить, и братишке своему дает ума.

Никогда не пропустят традиционного митинга на площади у высокого обелиска, где на чугунной плите более двухсот партизанских имен. Ребята еще читать не умели, а уже знали все их наперечет, могли безошибочно показать в списке особо дорогие для матери фамилии, а также подробно рассказать о подвиге юной разведчицы Стрелки, что стоит неподалеку от обелиска, на месте своей казни, отлитая из бронзы, в полушубке и валенках, с автоматом через плечо.

Пожилая, поседевшая, но по-прежнему красивая, с большими светлыми глазами и чистым открытым лицом, Марья Ивановна идет по своему городу — старики шапки перед ней снимают, молодые глядят с восхищением. Прошлое в ее памяти неистребимо. Так и всплывает все сразу, стоит лишь увидеть друга-партизана, глянуть на портрет с нерусским обличием человека, своего любимого, на портреты теперь уже взрослых сыновей с повторенными отцовскими чертами. Нет, не для себя жизнь прожила — для людей, для своих детей, а больше всего — для Родины, хорошо прожила! Красиво!