Звезда Надежды (СИ) - Багров Вячеслав. Страница 63

Джил смотрел, как Гуэн залпом осушает свой стакан — рывком, ставит его на стол, ищет чем закусить.

Закуски не было.

В дверь с силой постучали.

Врач поднялся на ноги, пошел открывать.

Джил быстро убирал стаканы и склянки под стол.

— Ну. — Голос Гуэна.

Джил повернулся к двери и увидел, что врач стоит в проеме, держит одной рукой приоткрытую дверь за ручку, а другой упирается в косяк.

— Добрый день, доктор.

— Угу. Добрый.

— Я вот… Мы к вам… Не помешали?

Джил узнал голос начальника артиллеристов Джока Суни.

— Помешали.

— Ясно. Кх. А капитан у себя?

— Майор, здесь медицинский отсек.

— Так он у вас?

Гуэн вздохнул, отодвинулся в сторону, освобождая проход, и Джил увидел, как мимо него, боком, протискивается полная фигура майора, а следом за ним появляется Сол Дин.

— Нам доктор Ига сказала, что ты здесь. — Проговорил Сол вставая возле стола, рядом с майором.

— Ясно. — Гуэн вернулся в свое кресло, вопросительно смотрел на гостей и, показав рукой на Джила, сказал: — Вы что — то от него хотели. Вот, капитан.

Сол Дин посмотрел на майора, майор посмотрел на Сол Дина, задвигал плечами, приосанился и произнес, обращаясь к Гуэну:

— Собственно мы к вам, доктор.

— Болит, что?

— Нет. Я здоров. Может ты Сол, заболел?

— Я? Хе.

— Доктор, мы только что из кают — компании. Там невыносимая обстановка, сидят, как на похоронах. — Джок Суни оперся о край стола, его глаза округлились, зеленый, мятый комбинезон расправился на плечах: — Вы не можете отказать нам в убежище. Я знаю, что вы с капитаном здесь пьете!

И майор широко и совершенно вызывающе, улыбнулся.

— У вас, майор, должно быть хорошее обоняние.

— Нет, доктор. Нюх у меня, как у всех — обычный, но я всегда дружу с медиками, а у них никогда не пропадает спирт.

Гуэн громко рассмеялся.

— Возьмите себе кресла вон там, — он указал рукой к противоположной стороне отсека: — А стаканы там, — теперь рука Гуэна указывала в сторону аппарата пище — блока: — Хозяйничайте…

— Откровенно говоря, я ждал, что меня со дня на день пнут с флота, коленом под зад. — Джок Суни говорил неторопливо, положив левую руку на свой пояс, а правую на стол, нос его покраснел больше обычного, распух, лоснился, большие глаза слезились: — И вдруг это предложение. Вызвали, побеседовали… Мда. Наверное, на такое дело не нашли надежного парня — времени не хватило. А может и был кто, да не смог. Кто его знает?

— Вы давно на флоте, майор? — Спросил его Гуэн.

Он сидел рядом с Суни и, повернувшись в его сторону, смотрел в пол оборота головы.

— С летного училища. Потом распределили в артиллерию, ходил на спасателе «Зоркий», потом повышение получил — было дело. Я — пьяница. Я знаю. Может и не всегда являюсь образцом для подражания молодежи, но… Капитан! — Суни теперь смотрел на Джила: — Вот что я хотел вам сказать. Положение дел в экипаже — нездоровое. Я, конечно же, веду свою работу по укреплению духа, так сказать… Эти черти что — то замышляют. Все мы — военные люди, друг для друга, новые. Субординация субординацией, а нет знаете ли чего — то… Чего — то… — Он попытался подобрать нужное слово и, видимо не найдя его, сказал: — Сговор. Нутром чую. Шушукаются по углам, как крысы. Тьфу! — И он с чувством плюнул в сторону, едва не попав в развалившегося в соседнем с ним кресле, Сол Дина: — Все зависит теперь от времени. Чем скорее мы закончим с этим делом, тем лучше.

— Скорее не получится, майор. — Джил смотрел на него через стол: — Скорее не получится.

Пустые склянки и стаканы были собраны вместе на середине стола, появившаяся на столе закуска — дар пище — блока, покоилась на пластиковых тарелках.

— Тогда будет пакость, — майор постучал указательным пальцем по столу: — Будет.

— Всех пугают сны, Джок, — Гуэн глубоко вздохнул: — Это всех изматывает.

— Так — то оно, конечно же, так, — лицо майора сделалось задумчивым, а взгляд остановился на пустом стакане, стоявшем возле его руки: — Он старается, я имею ввиду Объект, хочет нас завернуть, но завернуть Джока Суни у него кишка тонка. Хм. Мой сын погиб. Давно. Жены у меня нет. Один я. Как сыч. Я даже дерево не посадил. Все собирался, да что — то… Даже подавал рапорт в комиссию по кадрам, хотел уйти в буксировщики, но меня не взяли. — Он посмотрел на Джила: — Не судьба.

— Теперь судьба, майор, — сказал ему Джил: — Для всех нас.

И тут Сол Дин запел — громко и грустно, про дальнюю дорогу и одиночество, положил свою руку на плечо приунывшего майора, затянул глубоким голосом:

Джок Суни подхватил мотив, запел вместе с Солом — громко, краснея лицом:

Они допели последний куплет.

Майор вытер ладонью слезы со своих серых глаз и рассмеялся, почти радостно:

— А ты, парень, откуда эту песню то, знаешь?

— Слышал, — ответил Сол: — Отец пел.

— Отец пел… — Суни сказал: — Пил, наверное?

— Нет.

Потом Гуэн рассказал, как в детстве лазил на дерево, на самую вершину и, спускаясь вниз, сорвался и сломал ногу. Джил не понял к чему был этот рассказ. Видимо песня вызвала в флорианине какую — то ему одному понятную грусть.

Джил был рад сидеть с ними за столом сейчас, слушать их, смотреть на их лица — пьяные и шальные, и не думать о том, что предстоит впереди.

В дверь постучали.

Открывать ее пошел Сол Дин.

Джил думал, что явился кто — то из офицеров, но в медицинский отсек вошла Лория.

— Как вы тут? — Она деловито окинула всех быстрым взглядом: — Меня, тетя Тресса прислала, иди, говорит, присмотри за этими разгильдяями.

— Тетя Тресса, — произнес Гуэн усмехнувшись и глядя на нее пьяными, кошачьими глазами: — Она уже здесь была. Присмотрела.

И все оживились, начали наперебой предлагать ей свое кресло, и Джил тоже поднялся — радостный ее визиту, стоял с дурацкой улыбочкой на лице, слушал ее смех, ее слова. В этот момент ему было хорошо, и все вокруг него были хорошими, а значит ничего дурного произойти не могло, и они сделают то, ради чего их послали на крейсере, и вернутся назад, на Зарю. В этом никаких сомнений быть не может. Но это будет потом. Обязательно будет. А сейчас они… Они просто хорошие ребята, пусть и не в форме, но все — таки.

Он слушал ее смех, громкие слова майора, который зачем — то принялся доказывать «сударыне» «несокрушимую мощь корабля», а Сол бесстыдно воззрился на ее грудь, совершенно неприлично — на взгляд Джила и, перебивая майора, начал рассказывать пошлый анекдот.

Разошлись далеко за полночь.

Майор уснул за столом и Гуэн не стал его будить.

Джил и Сол проводили Лорию до ее каюты. Сол ушел к себе, а Джил в благодушном, хмельном настроении зашагал к своим капитанским апартаментам.

Он упал на кровать, не выключая свет, уткнулся лицом в подушку и, уже засыпая, все пытался стянуть правой ногой ботинок с левой ноги — не послушный, упрямый.

В эту ночь он снова увидел сон.

Он сидел на своей кровати — в трусах и майке. Куда — то подевался комбинезон и ботинки. Было светло, хотя световые панели под потолком не горели. Но Джила это не удивляло. Наоборот, он принимал происходящее сейчас в его каюте, как вполне себе разумеющееся — естественное и обычное.

И он знал, что это сон.

Гость сидел перед ним в старинном, огромном кресле, на деревянных, резных ножках, оббитые красным бархатом подлокотники выпирали вперед оскалившимися, лакированными головами львов. Гость откинулся на красную спинку кресла, курил, и большая, черная трубка в его руках — с изогнутым, длинным мундштуком трещала при каждой затяжке, из нее поднимался розовый, светящейся дымок и розовые искры, словно встревоженные, вспыхивали в ней и гасли.