Паноптикум (СИ) - Лимова Александра. Страница 18

Мощь оргазма изнутри ударяет полыхающим адом, несущимся но сосудам, нервам и мышцам. Ноги сводит у него на плече и он сжимает их крепче. В пару секунд нагоняя меня. Резко сорвано выдыхая, опустив вниз голову и сжимая, сука, до отчетливой боли мои бедные ноги на его плече.

Я охнула от боли и того как она жестоко подавила оргазм. Мой голос ударил по нему и он торопливо расслабил руку, резко вскинув голову. Что, козел, тоже себе оргазм обрубил? Сволочь, блядь, это же надо так все испортить! Геракл ебучий!..

До меня весьма-таки запоздало дошло, что я вообще-то не о том переживаю.

Я снова с ним потрахалась! Снова! Я сделала ему почти полноценный минет! Правда и он от орального секса не отказался же… Блядь, вот о чем я опять, а?..

— Это правда смешно, когда тебя так перекашивает после секса. — Прыснул Эмин, аккуратно выходя из меня и заставив поморщиться не только от его слов, но и дискомфорта. — Как будто сама себя изнасиловала.

— Ты любитель сделать грязное дело чужими руками, да?.. — сквозь зубы выдавила я, с трудом соскребаясь со стола и отворачиваясь от него начала подтягивать оправлять платье и поправлять сползшие чулки.

— Скорее наоборот. Хотя, смотря какое. Если со швалью дела, то чего ж мне мараться. Меня интересуют вещи посерьезнее, вот там только я и только своими руками.

— Восприму как комплимент.

— Умный жэнщина.

Это было сказано с таким отчетливым кавказским акцентом, что я аж вздрогнула. Замерла и настороженно оглянулась на уже застегивающего ремень Эмина не глядящего на меня.

Прежде я у него вообще ни намека на акцент улавливала и сейчас это как-то било контрастом, что ли. Ага, что он кавказец, но только тут начал разговаривать как кавказец. Ага, да. Контраст.

Хотя он и не выглядел классическим представителем людей с горячей кавказской кровью в моем вот шаблонном представлении. Очень короткая стрижка, высокий лоб, брови вразлет, прямая линия носа, легкая щетина, чувственная линия губ. Черты лица правильные, резкие, высеченные как будто. Он высок и широкоплеч, но совсем не перекачен, да и из рубашки с двумя расстегнутыми верхними пуговицами не вываливается могучая шерсть. Я трахалась с ним два раза и оба раза он в одежде был. Хотя, тогда в коридоре «Империала» я у него рубашку рванула, вроде не волосатый был. Хотя, хер его знает, я там немного не в том состоянии была, чтобы оценивать… но вроде не волосатый. Интересно, а как он без одежды выглядит? Плоский живот, тело крепкое, узкие бедра… Господи, ну вот о чем я опять думаю?..

— Пошли гостэй встрэчать, чего ты встал, жэнщина. — Сурово сдвинув брови рявкнул он так, что я от неожиданности послушно засеменила выход. Очнулась почти сразу и зло оглянулась, а он весьма мерзко, но крайне довольно ухмыльнулся.

— Всегда работает. — Хмыкнул он и кивнул в сторону дверей, заставляя меня скрежетнуть зубами.

В большом зале еще были гости, мы мимо них к лестнице. Служба безопасности на местах — гости прибыли. Неярко освященный коридор, он в кабинет, я за ним.

Впитался под кожу смрад опасности. Из тринадцати присутствующих я знала только двоих. И то, один из них Аслан стоящий у двери с непроницаемым лицом роящийся в телефоне. Снова много лиц не славянской внешности. Только вот смердило от них не только деньгами, но и положением. Уверенные жесты, твердость во взглядах, в голосе, когда пошли незначительные разговоры, приветствия, пока Эмин усаживался во главе стола, а я быстро, четко и без суеты, разливала алкоголь и добивала последние штрихи перед началом.



Поправила браслет вызова на запястье, прижимаясь к стене за дверью и прикусывая губу, чтобы подавить улыбку. Истерика. Очень вовремя.

Несколько минут назад я трахалась с Асаевым на кухне и сходила с ума от оргазма, а сейчас он там, за стеной, сидит во главе стола с людьми, от которых веет силой, властью и еще чем-то таким, что остро ударяет по рецепторам, суживает сосуды и студит кровь. Их глаза. Человека видно по глазам. У них у всех вот то, что было у Асаева, когда он нажимал мне ножом под подбородок. Неограниченность. Безнаказанность. То, что я несколько дней испытала при виде Асаева в его филиале, когда поняла направление его деятельности. И то, почему она открыта — таких нельзя трогать. А он венчает стол.

Колени почти подогнулись, но я упрямо их выпрямила и браслет завибрировал. Мне не хотелось переступать порог вообще. Совсем. Абсолютно. Но ледяные пальцы уже повернули ручку.

За столом негромкие разговоры, распечатывается колода карт и упаковка с фишками. Готовится партия в покер.

У крайнего справа, с аккуратной черной бородой и особо пронизывающим взглядом была аллергия на грибы. Нужно заменить горячее. У меня внутри все цепенело, когда я подходила к нему, а он пристально смотрел мне в лицо. Мои пальцы взяли его тарелку и он быстрым незаметным движением локтя спихнул вилку на пол. Потому что ему надо было рассмотреть мою грудь, ведь она глухо была закрыта. Внутри все оборвалось. Я едва сдержалась, чтобы громко не сглотнуть, чувствуя взгляд бородатого, хотя смотрела в его тарелку. Дежавю не было, Эмин тогда смотрел не так. Не как на самку. Он тогда оценивал и прессовал отслеживая реакцию, делая выводы. Здесь было совершенно иное. Здесь на меня смотрели как на бесправное животное, на разово употребляемую беспрекословную вещь. Мои ноги только дрогнули, чтобы я присела на корточки за вилкой, как негромкие разговоры разрезал краткий, совсем не громкий свист, но резко обрубающий любое действие. Как призыв хозяина увлекшемуся псу. Свист Эмина.

Повисла мертвая тишина. И мертвая не потому что так говорят, а потому, что действительно такое ощущение создалось, что все сдохло. И начало разлагаться.

Бородатый сглотнул и медленно, очень медленно перевел взгляд на Асаева.

Эмин чуть прищурено смотрел в глаза заметно побледневшего мужика и воздух в помещении напитался тяжелейшим отчетливым металлическим привкусом. Мое сердце пустилось в галоп, когда я видела как Асаев смотрел на бородатого. Я понимала, почему тот побледнел. Эмин сидел в кресле расслабленно, в правой руке на подлокотнике тлела сигарета. Он не был зол или раздражен, и в его глазах этого не было. Там было то, что ударило наотмашь по моему инстинкту самосохранения, громко заорав в голове отступить сейчас же к двери. А ведь он смотрел даже не на меня. Эмин затянулся и перевел взгляд на Аслана за моей спиной.

Аслан за секунду преодолел два метра расстояния от двери до стола и с силой, резко и быстро впечатал мужика головой в стол. В тарелку от которой я инстинктивно отдернула пальцы. На белом фарфоре, расколовшимся от силы удара, кровь. Аслан удерживал его рукой в смоляных волосах, бескомпромиссно вжимал его лицо в битую тарелку. Хотя тот, сдавленно и как-то страшно прохрипев и не думал сопротивляться.

Эмин снова тихо и кратко свистнул и бородатый, придушенно выдохнув, с трудом под рукой Аслана повернул голову в сторону Эмина, чуть подавшегося вперед к столу и стряхнувшего пепел в бокал с виски и глядя как пепел оседает в жидкости. Потом перевел от виски темный взгляд в глаза удерживаемого Асланом мужика и очень тихо и ровно что-то произнес. Не на русском языке. Секунда паузы и еще одно его слово с почти не ощутимой вопросительной интонацией.

Бородатый согласно заелозил головой по столу. Эмин перевел взгляд на Аслана, тотчас отнявшего руку от головы мужика и невозмутимо отступившего к двери.

А бородатый, как-то сжавшись, сгорбившись, перевел затравленный, запуганный до смерти взгляд на полуживую меня, не стараясь утереть струящуюся по лицу кровь из рассеченной брови и дрогнувшим голосом с очень просительными интонациями быстро произнес:

— Простите меня, пожалуйста!

Нет. Это было не все. Мне нужно было дать ответ. Это весело в воздухе напряжением. Непередаваемым напряжением всех присутствующих. И спокойным ожиданием Асаева.

Я, с трудом сглотнув, кивнула.

— Замени. — Ровный голос Эмина и щелчок ногтя по грани стакана в котором был алкоголь с пеплом.