Ермак. Телохранитель (СИ) - Валериев Игорь. Страница 51

После ресторана на следующий день выпускники в последний раз приезжали в родные стены, где присутствовали на молебне в училищном храме, а затем снимались всем выпуском у фотографа, являвшегося в училище. Снимки всех выпусков, на которых молодые офицеры и подофицеры фигурировали в парадной форме, затем вешались в проходном помещении училища, ведущего в столовую.

Когда сделали снимок и бывшие юнкера потянулись на выход, меня окликнул полковник Макаревич:

— Хорунжий Аленин!

— Я, господин полковник, — ответил я, разворачиваясь в сторону начальника училища и вытягиваясь во фрунт.

— Пройдёмте ко мне в кабинет.

В кабинете полковник достал из сейфа конверт и протянул его мне. Увидев на сургуче оттиски печати Министерства императорского двора, непроизвольно вытянулся по стойке "смирно" и с легким хрустом сломал розовый сургуч. Достал письмо и прочитал две строки: "Жду на прием. Александр". Подумав, протянул листок начальнику училища.

— Не надо, хорунжий, — остановил меня движением руки Макаревич. — Я примерно в курсе, о чём в письме идёт речь. Мне предписано и на это выделены деньги, немедленно по окончании обучения и присвоения звания отправить вас на почтовых в столицу. Государь желает вас видеть.

После этих слов, полковник достал из сейфа ещё один пухлый конверт большего размера и протянул его мне.

— Здесь предписание, подорожная и денежные средства. Вам следует со всей возможной скоростью прибыть на приём к Его Императорскому Величеству. До этого посетить в Министерстве императорского дворца генерала от кавалерии графа Воронцова-Дашкова.

Я вынырнул из воспоминаний. Позади была почти сорокадневная дорога на почтовых и поездах. Сейчас впереди Московский вокзал, извозчик, гостиница, где надо привести в себя в порядок с дороги и отдохнуть. А завтра на прием к графу Воронцову-Дашкову.

— Ваше сиятельство, хорунжий Аленин по предписанию прибыл, — закончив фразу доклада, я сделал три шага вперёд и положил на стол графа лист, в котором стояла его подпись.

Генерал от кавалерии в парадном мундире, который был буквально усыпан наградами, взяв в руки предписание, прочёл его, внимательно оглядел меня, после чего произнёс:

— Два дня на то, чтобы построить новый мундир. В таком перед государем стыдно появляться. Через два дня в полдень жду в кабинете. Адъютант всё подскажет. Можете быть свободны.

Я резко кивнул головой, развернулся кругом и, печатая шаг, вышел из кабинета. "Краткость сестра таланта. Вот это генерал! Почти как Михалыч в исполнении Булдакова. Пять предложений и весь прием. И интересная задача про мундир", — подумал я, закрывая за собой дверь. Поворачиваясь назад от двери, чуть не столкнулся с адъютантом Воронцова-Дашкова, который протягивал мне конверт.

— Здесь деньги и адрес портного, который вас ждёт. Ещё какие-то вопросы есть?

— Никак нет, господин подполковник, — ответил я адъютанту графа.

— Тогда действуйте, хорунжий. Времени не так уж и много.

Сев в фаэтон извозчика, который подвозил меня до здания министерства, и остался ждать нового пассажира недалеко от входа министерства, я вскрыл конверт. Прочитав адрес, сказал его водителю такси на конной тяге, а, пересчитав деньги в конверте, задумался. Пятьсот рублей на построение мундира. Вот это дерут деньги в столице. Какие же материалы на форму идут?! Мой парадный мундир, в котором сейчас находился, вместе с фуражкой, ремнём и сапогами обошёлся мне в девяносто три рубля. И я не экономил, хотя это было на девятнадцать рублей больше, чем мой месячный оклад, как полусотника в Амурском конном полку.

Хорошо, что денег для прибытия на прием к императору, которые получил в конверте, было достаточно, чтобы уверенно чувствовать себя в дороге. Но в столице надо срочно урезать расходы. Неизвестно, что меня ждёт дальше.

"Для начала, надо найти гостиницу подешевле, — думал я, трясясь по мостовой на извозчике. — Два рубля за сутки — это очень много. Да и обед в ресторане при гостинице обошелся не дёшево. Рубль за обычный обед: первое, второе, салат, десерт, без изысков, пускай и вкусно. Надо будет расспросить извозчика. Этот в отличие от привокзального запросил всего двадцать копеек, а не пятьдесят, которые содрал предыдущий шельмец. Может, подскажет чего. В моём времени таксисты были ещё и живыми справочниками о жизни города".

Портной, который представился Александром Ивановичем, имел внешность представителя национальности, которая издревле занималась данным трудом, а, увидев в его глазах всю боль еврейского народа, понял, что "Абрам Исаакович" — настоящий мастер своего дела.

Так оно и оказалось. Десять минут быстрых замеров, выбора материала и меня заверили, что завтра к полудню всё будет готово, включая сапоги, шарф и ремень плечевой портупеи, которые также доставят сюда. Проводил меня портной со словами: "Передайте Его высокопревосходительству, что Александр Иванович Берман всегда рад услужить Его сиятельству и всем тем, кто приходит по его рекомендации".

Извозчик, дожидавшийся меня на улице, довёз до новой гостиницы, ознакомившись с которой, я решительно переехал в неё. Рубль в сутки, а условия для проживания практически такие же. При этом в номере был большой шкаф, где уместились все мои вещи: родной РД, оружие, чемодан, саквояж с всякими мелочами. Успел за год, обрасти шмотками.

К еще одному достоинству новой гостиницы я бы отнёс трактир, который по содержанию и обслуживанию соответствовал разряду кафе-ресторан моего времени. Ужин в нём обошёлся в тридцать копеек с чаевыми. Запечённая картошка с мясом, салат, малосольные огурчики, чай со сдобой. Всё вкусно и порции приличные по размерам. Еле съел.

Чтобы убить время накупил газет и отправился в номер знакомиться с периодикой. Познавать современный мир через печатные издания. Гулять идти не хотелось, так как обилие офицеров на улице, причём почти все старше по званию, за время проезда в пролётке заставляло козырять то и дело. Эх, выйти бы в партикулярном платье, прогуляться по Невскому. Не положено-с!

На следующий день провалялся до обеда в кровати. Что-то эта длительная дорога меня совсем расслабила. Делать ничего не хотелось. Видимо пошёл откат за все те нагрузки, которые я успел перенести в этом мире. Такая апатия преследовала меня дней десять последних. Возможным был и вариант защитной реакции организма на предстоящий прием у императора. Как я понимал для себя, на этой встрече Александр III объявит свою волю в моём отношении. И дальше, чтобы я ни хотел сделать, придётся делать то, что тебе приказал Его Величество. Как говорится, попала белка или собака в колесо, пищи, но беги. Я улыбнулся, вспомнив анекдот на эту тему: "Барин останавливает извозчика и лезет в коляску.

— Какую песню петь, барин?

— Погоди, нога попала в колесо.

— Но-о! Нога попала-а в колесо-о-о!"

Через час борьба с ленью закончилась, я встал, привел себя в порядок, спустившись в трактир, пообедал. Дёшево и вкусно, после чего на извозчике отправился к Александру Ивановичу.

"Да, всё-таки Абрам Исаакович, ну не ассоциировался у меня портной с именем Александр Иванович, мастер с большой буквы, — думал я, разглядывая себя в большом зеркале. — Точнее будет так — МАСТЕР. Буквы все заглавные".

Из зеркала на меня смотрел подтянутый, стройный, с широкими плечами офицер, со строгим, даже несколько угрюмым выражением лица. "Кого-то вы мне батенька напоминаете, — я более внимательно всмотрелся в своё теперь лицо. — Точно, вспомнил. Если молодому Гойко Митич приклеить усы, которые я отпустил за полгода, и постричь, то получится моя копия, или я копия Виннету — сына Инчу-Чуна или Чингачгука Большого Змея. Только такой рельефной мускулатуры нет. Поменьше мышца, поменьше". Поправив ремень плечевой портупеи, к которой уже прикрепил свою родовую шашку с офицерским темляком, я улыбнулся своему отражению, получив улыбку в ответ.

— Я смотрю, вам понравилась, Ваше благородие, моя работа, — обратился ко мне портной. — Вы знаете, почти все хвалят работу Александра Ивановича Бермана. Мой прапрадед носил фамилию Хаят, то есть портной. Наша семья долго жила в Европе. Но по приезду из Германии в Россию мой отец получил паспорт на фамилию Берман. Почему? Так я вам не скажу. Отец не был похож на медведя.