Пришедшие издалека - Хват Лев Борисович. Страница 27

Утром зимовщики обступили редактора журнала «Саус Полар таймс» Черри-Гаррарда:

— Номер выпущен в единственном экземпляре, а нас больше тридцати. Надо организовать запись читателей.

Почти о всех авторах журнала быстро догадались, хотя статьи, заметки, стихи были анонимны. Конечно, никто не мог лучше изложить план похода к Южному полюсу, чем сам капитан Скотт… Превосходная статья, в которой раскрывается геологическая история этого района Антарктики, написана, несомненно, Тейлором. А вот кто автор незаурядного юмористического произведения «Валгалла»? Вероятно, Мирз? Или тот же геолог Тейлор?.. Отличный переплет из тюленьей кожи и резного дерева изготовил инженер-механик Дэй.

В конце июня Уилсон, Боуэрс и Черри ушли с санями на мыс Крозье, каждый вез 120 килограммов груза. Зимний поход не страшил исследователей. «Смелые, настоящие люди, да будет им удача!» — подумал Скотт, когда его друзья скрылись вдали.

К барьеру они добрались на вторые сутки. Дорога ухудшилась. Стоял 50-градусный мороз, ветер терзал нестерпимо. Люди выбивались из сил. Прошли меньше семи километров. Окоченевшие и усталые, забрались они в парусиновую палатку — единственную защиту от холода и ветра. Разожгли примус и напились чаю.

Лишь спустя две недели исследователи увидели мрачные скалы мыса Крозье. Бывало, температура падала до минус 60 градусов. Сумерки длились очень недолго. В очередной этап выходили впотьмах, отряд преследовала пурга.

Наконец, поднявшись на каменистую площадку, они услышали внизу крики пингвинов.

Уилсон и Боуэрс подбирали обломки камней, вырубали снежные кирпичи, а Черри сооружал из них убежище. Стены его поднялись на два метра, кровлю сделали из парусины, а поверх ее уложили камни и куски снега.

Осталось меньше пяти литров керосина — едва хватит на обратный путь. Чем же они будут отапливать свою лачугу? Птичьим жиром!

Императорские пингвины расположились на морском льду. Путешественники спускались, петляя между неприступными белыми преградами, под нависшими базальтовыми скалами, проползли через узкий туннель в огромной ледяной глыбе. До колонии добрели в сумерках.

— Я полагал, что здесь две-три тысячи птиц, как было во времена «Дискавери», а их не больше сотни, — сказал доктор Уилсон. — Однако уже темнеет, поспешим.

Лишь немногие птицы насиживали яйца, держа их между лапами и прижимая к брюшку. Некоторые пингвины таким же способом нежно лелеяли округленные куски льда — имитацию яиц.

— Как силен у этих птиц инстинкт продолжения рода, — заметил Черри.

Путешественники убили трех пингвинов, содрали с них шкурки с подкожным слоем жира. Подобрали несколько яиц для биологических исследований. Возвращаясь в полном мраке, чуть не заблудились.

Найдя свое снежное пристанище, сразу залезли в спальные мешки. Ураган разбудил людей. Ветер сносил с кровли белые глыбы и камни. Парусина вздувалась, натягивая веревочные крепления до предела. Что будет с палаткой, в которую убраны часть снаряжения и некоторые приборы? Все это они пристроили к одной из наружных стен и обложили камнями. Но сильнейший порыв ветра унес палатку…

— Крыша продержится тоже недолго, — сказал Боуэрс.

Они попытались надежнее укрепить парусиновую кровлю, но и ее сорвало, понесло. Всех мгновенно завалило снегом, они снова нырнули в мешки. Удастся ли добраться домой, на зимовку? Ничего нельзя сделать в такой шторм…

Исследователи не знали, что их товарищи на острове Росса в это время отметили наибольшую скорость ветра. А на мысе Крозье шторм, по-видимому, был еще сильнее.

Боуэрс высунул голову:

— Мне отлично.

— Все в порядке… Правильно! — откликнулись друзья, дрожащие от стужи.

Буря утихла после полудня. Путешественники развели огонь. Больше суток они ничего не ели.

Им повезло: Боуэрс отыскал среди камней палатку, почти не поврежденную. Пошли к острову Росса. Пурга задерживала. Спальные мешки отяжелели по меньшей мере вдвое; они настолько промерзли и затвердели, что их нельзя было согнуть, не сломав кожи. Носки, меховые сапоги, рукавицы тоже обледенели и не оттаивали даже ночью, когда путешественники пытались отогреть их своим телом.

После пятинедельного отсутствия они вернулись на мыс Эванса. Но в каком виде! Скотт и другие зимовщики никогда не видели столь измученных людей: лица в морщинах, шрамах, глаза тусклые, на побелевших руках странные складки, все трое похудели. Как они избежали обморожения?!

— Черри досталось тяжелее, чем нам, но он ни разу не падал духом, — засвидетельствовал Уилсон.

О себе доктор, как всегда, умолчал.

Скотт писал в дневнике: «Лучше всех выдержал испытание Боуэрс. Я считаю его не только самым бесстрашным, но и самым выносливым из всех полярных путешественников… Уж подлинно, мал, да удал… Это предприятие — один из удивительнейших подвигов в истории полярных стран. Люди не убоялись ужасов полярной ночи, не убоялись сразиться с невообразимыми морозами и свирепейшими снежными бурями… Это ль не геройство? Поход к мысу Крозье обогатил наше поколение таким сказанием, которое, нужно надеяться, никогда не будет забыто».

Он отложил перо. Лицо капитана осветилось лучезарной улыбкой, хорошо знакомой давнишним друзьям Кона и необычайно украшавшей его. Но это продолжалось недолго. Улыбка исчезла, ее место заняло выражение глубокой заботы.

НОРВЕЖЦЫ В ПУТИ

— О нашем трансполярном дрейфе писали так много, что нет необходимости повторяться, — уклончиво сказал он.

— Маршрут не изменился?

— Нет, «Фрам» пойдет Атлантическим океаном на юг… В пути сделаем остановку, чтобы пополнить запасы пресной воды, а затем возьмем курс к мысу Горн.

Августовским вечером 1910 года экспедиция вышла в рейс протяжением около 30 тысяч километров. На судне было девятнадцать человек. Девяти предстояло зимовать на Великом барьере, пятерым — совершить исторический поход к Южному полюсу, но знали об этом пока лишь сам Амундсен и капитан Нильсен.

Даже Хельмер Хансен и Адольф Линдстрем, спутники Амундсена в экспедиции «Йоа», были убеждены, что «Фрам» стремится к Берингову проливу, а оттуда пойдет в Арктику.

— Удивительное дело, Хансен, — сказал приятелю Линдстрем. — Чего ради мы везем чуть ли не сотню собак, разве мало их на Аляске? На судне свободного местечка не осталось, а вой на всю Атлантику.

— Ладно, допустим, что начальник хотел иметь эскимосских собак из Гренландии, — отозвался Хельмер Хансен, числившийся в секретном списке пяти участников будущего похода к Южному полюсу. — Но не пойму я, зачем мы взяли домище — с тройными стенами, двойной крышей, здоровенной плитой, десятью койками! Неужели его поставят на плавучие льды, в море? Чудно! Спросить бы у лейтенанта Преструда…

— Спрашивал я, когда грузили части дома, а Преструд буркнул: «Так нужно!»

— Ну, стало быть, он и сам не знает.

Амундсен проведал, что его офицеры оказались в неловком положении и пригласил к себе лейтенантов Преструда и Ертсена:

— Обещайте, что никому не обмолвитесь, даже не намекнете о плане, с которым я вас ознакомлю.

— Честное слово моряка!.. Клянусь!

— Этого достаточно. Так вот: «Фрам» не пойдет ни к мысу Горн, ни к Берингову проливу, ни в Северный Ледовитый океан, — отчетливо сказал начальник, развертывая карту, на которой пунктиром был обозначен маршрут. — Мы направляемся в самую южную точку земного шара, которой можно достигнуть морем.

Глаза офицеров следили за прерывистой линией. Атлантика… В обход Южной Африки… Море Росса! Антарктида!..

— Наша цель — Южный полюс! Об этом известно Леонарду Амундсену, который встретит нас на Мадейре, капитану Нильсену и мне, теперь знаете и вы. Не сомневаюсь, что в вашем лице я нашел верных помощников.

— Безусловно! Высоко ценим доверие!..