Редкий гость (СИ) - Дерягин Анатолий. Страница 45

Ругаться с ним никому не хотелось, и профессор с дочерью ворковали на все лады, а Прошин бестолково стоял подле окна. После обеда их сморил сон и, если бы не внезапный подъём, они, наверное, так и проспали всё время.

Арамчик соскочил с постели. Отца и Дженни он оттолкнул двумя руками и, недовольно глядя по сторонам, протопал мимо стражников в коридор, заставив взрослых выскочить следом.

Они вышли из дома, окружённые со всех сторон людьми в десантном камуфляже. Прошин почувствовал, как защемило сердце предчувствие чего-то недоброго — передышка, во время которой они успели привыкнуть к своему временному пристанищу закончилась, и вокруг них вновь закрутились непонятные события. Судя по выражению лица профессора, он чувствовал то же самое, его дочь несколько раз оглянулась на погасшие огни метеопоста, и только Арамчик шёл, насупившись и глядя себе под ноги.

Погода окончательно испортилась: поднялся ветер, засыпающий всё вокруг снежными зарядами, выросшие за день сугробы обметала позёмка. Видимости не было никакой, силуэты ботов в десяти-пятнадцати метрах от выхода тёмными пятнами виднелись сквозь падавший с неба снег.

Отряд разделился на две группы. Десантники держали оружие наготове — за высоким частоколом, отгораживающим территорию метеопоста от прочего леса, выли и тявкали какие-то звери. Может быть, те крысоеды, которыми пугали Ивана.

Они уже подошли к летательным аппаратам, пилоты готовились сесть в кабины и открыть рампу десантного отсека, как вдруг двигатели ближнего бота взревели. Выхлоп поднял стену снега и бросил её на людей, заставив всех согнуться в три погибели, а когда буря унялась, оказалось, что над ними навис тёмный силуэт. Все замерли. Прошин застыл с задранной головой, пытаясь понять, что же происходит и вдруг заметил, как под короткими обрубками крыльев поворачиваются две подвесные гондолы, направляя пушечные стволы на их дружную компанию.

Прошин зажмурился. Он скорее почувствовал, чем услышал, как заработали пушки и темноту разорвали яркие росчерки выпущенных ими снарядов. Бот висел на значительном удалении от них, но от пушечных стволов повеяло жаром адского пламени, отчего сердце сжалось, а потом ледяными осколками ссыпалось куда-то в пятки.

«Конец…» — мелькнула мысль.

Прошин понимал, что всё произойдёт мгновенно, и успел удивиться: секунды грузно падали в вечность, само его существо объял ледяной ужас и всё это тянулось…

Тянулось…

Тянулось…

Прошин открыл глаза.

Бот медленно разворачивался, опускаясь хвостовой частью к ним и открывая грузовой отсек. Вскоре шасси бота утонуло в снегу, крышка рампы опустилась в сугроб, подняв столб снега, и усиленный громкоговорителем голос Смита проорал:

— Ну, где вы там?! Быстрее на борт!..

Прошин почувствовал, что задыхается — оказалось, всё это время он не дышал и теперь жадно глотал холодный воздух, перхая снежинками. Он оглянулся. Орудия бота должны были уничтожить всё живое на своём пути, и на трупы десантников, разорванные прямыми попаданиями, страшно было смотреть — никакая броня им не помогла. А профессор уцелел и теперь они с Прошиным смотрели друг на друга бешеными глазами. Дженни схватила отца за руку, с ужасом разглядывая разбросанные выстрелами тела людей, Арам уткнулся носом в ногу Геворга Арамовича, ручонками вцепившись в штанину.

Они не могли сдвинуться с места — стояли и, тяжело дыша, смотрели друг на друга, не в силах поверить в то, что остались живы. Смит выскочил на срез рампы.

— Я долго буду вас ждать?! — надсадно заорал он, перекрикивая свист двигателей. — А ну-ка живо на борт!

Прошин стряхнул оцепенение и сделал неуверенный шаг в сторону бота. Профессор с детьми всё так же стояли, глядя на внутренности грузового отсека, подсвеченные зелёным неоновым светом. Смит сбежал с рампы, толкнул профессора с сыном в сторону летательного аппарата, схватил было Дженни, но девчонка повисла у него на груди. Великан замешкался, и Дженни, зайдясь в безумном хохоте, медленно опускалась в снег, цепляясь за комбинезон Смита.

Великан быстро пришёл в себя. Прошин, помогавший профессору с сыном взобраться на рампу, увидел, как у девчонки мотнулась голова от богатырской оплеухи; Дженни зарылась в снег. Великан тут же подхватил её на руки и бросился в грузовой отсек, на ходу включив механизм подъёма рампы. Девчонку он, походя, свалил на Прошина, отчего Иван чуть сам не растянулся на решетчатом полу, а Смит исчез в коридорчике, ведущем в пилотскую кабину.

Взлёт он выполнил по-хамски: максимальное ускорение с места вверх-вперёд с разворотом на сто восемьдесят градусов. Пассажиры в грузовом отсеке покатились по полу, где-то вверху загрохотали пушки — Смит расстреливал оставшийся на земле десантный бот, затем последовал ещё один разворот, отчего пассажиры покатились по настилу грузового отсека в другую сторону и снова загрохотали пушки.

— Что он делает, чёрт бы его побрал! — выкрикнул Прошин.

За такие манёвры его, было дело, наказали по всей строгости, раз и навсегда отучив обращаться с пассажирами летательных аппаратов как с дровами на тележке лесовоза. Но тут полёт стабилизировался: Смит повёл бот ровно, изредка выполняя крен то в одну, то в другую сторону.

— Папа, — сказал Арам, — я в туалет хочу.

Геворг Арамович растеряно посмотрел на него, а очнувшаяся было Дженни, снова расхохоталась, резко оборвав смех, только увидев, что Иван собрался повторить шоковую терапию по методу Джона Смита.

— Я в порядке, — девчонка выставила перед собой руки грязными ладонями вперёд, — не надо меня бить!..

Прошин внимательно посмотрел на неё и повернулся к Араму.

— Сейчас я отведу его, — сказал он профессору. — Никто больше не хочет? Здесь и для женщин есть приспособления.

Никто не отозвался — профессор с дочерью уселись в откидные кресла по стенкам трюма. После всего пережитого их одолела слабость. Прошин и сам с трудом шевелился, но всё же заставил себя отвести Арама в санитарный отсек, где показал, как пользоваться насадками и средствами гигиены. Мальчуган отчаянно стеснялся выполняемых Иваном манипуляций, отчего дело продвигалось медленно и сдвинулось с места только после того, как Прошин прикрикнул на Арама. Он и сам воспользовался удобствами, после чего они вместе с мальчишкой вернулись к профессору и его дочери, прихватив пакет первой помощи по дороге.

Это оказалось весьма кстати — сам профессор и его сын не получили ни царапины, зато у Дженни на пол-лица расплывался синяк от оплеухи Смита, что немало веселило её брата. Мальчишка принялся было дразнить сестру, но был остановлен отцом, пообещавшим ему такого же леща. Арам надулся и просидел, молча всё время, пока Джангулян обрабатывал повреждения дочери, а Прошин ему ассистировал.

— Кушать хочу, — буркнула Дженни, едва только они закончили, и сели подле пациентки, разглядывая дело рук своих.

От бурных переживаний по поводу недавних событий у всех разыгрался аппетит и Прошину снова пришлось лезть в санитарный отсек. В маленьком закутке возле хвостового оперения согласно Правилам полётов малых космических кораблей должен был находиться запас медикаментов, несколько комплектов одежды, сухпай на случай длительного нахождения в отрыве от баз снабжения и лёгкое ручное оружие. Последнее, правда, содержалось в специальном сейфе, куда Иван не смог добраться, зато всё остальное было на месте.

Тут выяснилось, что для Арама не было комбинезона подходящего размера. Не предусмотрели составители правил того, что на борту летательного аппарата окажется мальчонка десяти лет от роду и в то время, как взрослые избавились от старой одежды пропахшей костром и изорванной в кустах подлеска, сын профессора остался в грязном тряпье. Дженни немедленно показала брату язык, Арам обиделся, и профессору пришлось разнимать намечавшуюся драку между его собственными детьми.

Прошин поспешил улизнуть из этого бедлама, направившись в кабину. Как раз в тот момент, когда он вошёл в маленький отсек, бот резко дёрнулся вверх-вниз, и Ивана бросило сначала на кресло, в котором сидел Смит, а потом на кресло второго пилота, пребольно встретившее Прошина пластиковым подлокотником. Иван недовольно взглянул на великана, но тот сидел, сложа руки, — летательным аппаратом управлял автопилот, так что Прошин, молча, забрался в кресло и пристегнулся ремнями безопасности, оставив своё недовольство для другого раза.