Падение Диссы (СИ) - Ткач Олег. Страница 49

— Зачем вы отравили Виамара? — спокойно спросил Долимар. Он уже понял, что ему не переубедить лорда, как и лорду его. Они разделяли опасения, но не принимали доводы друг друга, выбрав взаимоисключающие пути. — Как вы смогли опуститься до подлого удара в спину, не достойного человека вашего положения и чести?

Лорд замер, а его взгляд снова стал пустым. Откровения кончились, понял Долимар, наступала пора действий. Что ж, Оквус знал, что его ждет в случае неудачи в переговорах.

— Охрана! — крик Долимар больше был похож на хрип. В кабинет тут же вошли двое курсоров, словно только и ожидающие приказа. — В кандалы изменника Короны! Заприте в подземелье в самой большой и чистой камере! Следить, не спуская глаз!

— Если позволишь, я все же хотел бы ответить на твой вопрос, — Оквус, который уже стоял спиной к Долимару, удерживаемый по обе руки крепкими курсорами, неожиданно повернул голову и прервал свое молчание.

— Выйти! — коротко бросил Долимар курсорам, которые тут же исчезли, будто их и не было.

— Неужели ты сам еще не понял, почему? Это месть за Грэю, мой дорогой племянничек, — с нескрываемой издевкой произнес канцлер, на ястребиное лицо которого легла тень печали. — Ты помнишь? Когда она все же понесла в последний раз от Виамара, кстати, мальчика, будущего наследника престола, наш пьяный король накричал на нее в очередной раз и ударил. Я знаю, они оба считали, что это было случайностью, но… Грэя упала, ударившись животом. Ребенок родился раньше срока мертвым, а король еще больше возненавидел ее, неспособную подарить долгожданного наследника. Тогда он окончательно отлучил ее и дочь от себя, с новыми силами ударившись в разврат со своими фаворитками. Достоин ли такой человек подлого удара? Я посчитал, что достоин. Это все. Можешь позвать свою охрану.

— Курсоры! — крикнул Долимар, с немалым трудом справляясь с потрясением. — Увести!

— Я узнал это от Зендора, его эффи пытались спасти уже мертвого ребенка, — обронил канцлер на прощание. — Как символично, ты не находишь, Долли? Всегда и во всех бедах первопричина лишь одна — женщина.

Долимар вышел вслед за Оквусом, которого уводили крепкие курсоры под растерянные взгляды уже связанной охраны — двоих рослых Черных Хранителей, как назвал их сам канцлер. Долимар называл их проще, как все остальные — Чехранами. Притихшие послы, по бокам от которых стояли курсоры, с изумлением проводили арестованного канцлера взглядами. Следом потащили не сопротивляющихся Чехранов. Когда дверь в приемную закрывалась за процессией, Долимару почему-то показалось, что Оквус усмехался.

«Все, кто знал об этой истории, высланы из столицы в глушь под страхом смерти. Все же кто-то из эффи проболтался, — лихорадочно соображал Долимар. — Хотя этого и стоило ожидать. Оквус открылся — тем лучше для всех нас. Посидит под охраной, пока король не решит его участь».

От следующей мысли по спине курсоруса пробежал холодок.

Началось! Маски сброшены!

Наконец он обратил внимание на двух послов, с выжиданием смотревших на него.

— Не знаю, как у вас, господа, но у меня аппетит пропал совершенно, — извиняющимся тоном обратился курсорус к ожидающим его аудиенции людям, одновременно с этим делая незаметный знак секретарю. — Да и вы, сдается мне, искали разговора, а не еды в моем обществе. У меня найдется несколько минут для вас. Пройдемте в мой кабинет, даю вам слово, в кандалах оттуда выходят не каждый день.

Курсорусу не терпелось приступить к перетряске всего дворца в поисках сторонников Оквуса, чтобы тем самым обезопасить короля, но важный разговор он не мог отложить на потом. Особенно его интересовала реакция посла Басуга, который был по уши повязан мутными и очень темными делишками с канцлером. Стоило воспользоваться такой возможностью и прощупать послов, пока они еще были под впечатлением от ареста второго лица страны. Да и сам разговор не мог занять много времени, а прекрасно обученный секретарь, тихо выскользнувший в казармы, стоило только Долимару едва заметно кивнуть, отвечая на его немой вопрос, знал, что нужно предпринять в первую очередь. В том, что в ближайшие минуты дворец закроют и не будут никого впускать и выпускать без приказа курсоруса, а его люди займут все ключевые точки во дворце и, конечно, усилят и без того крепкую защиту королевских покоев, Долимар даже не сомневался. Отлаженная система прекрасно работала и без него, чем он был весьма доволен и даже втайне горд.

Глава 19

— Простите нам наше нетерпение, милорд, но в свете неожиданного ареста одного из первых лиц страны мы обеспокоены статусом торговли в Даворе. Складывается весьма запутанная и неоднозначная ситуация. Возможно, стоит несколько перенести нашу беседу, чтобы мы могли известить наше начальство об этих изменениях.

Витиеватые фразы лились из уст барона Куна Оттофэ, посла Басуга в Даворе, словно ручей. Этот неспешный поток мог запутать и сбить с толку кого угодно, но не Долимара.

Курсорус снова сидел за своим столом и украдкой разглядывал визитеров. Вторым дипломатом, напросившимся на обед, был герцог Лам Тори Дисмиаль, радэнский посол. Лам еще не сказал ни слова, предпочитая, чтобы барон высказался о причинах общей аудиенции сам. В отличие от посла Басуга, герцог был прямолинеен и немногословен, как истинный радэнец. Внешнее отличие было еще более ярким. Долимар, словно невзначай, скользил взглядом то по блестящей от пота лысине Оттофэ, то по роскошным, гораздо ниже плеч, длинным волосам Лама, местами заплетенным в тонкие косички. Их расположение, длина и цвет тонких вплетенных лент показывали немногим, знающим радэнские порядки, род и положение их носителя. Толстое, дородное лицо барона, лоснящееся от роскошной жизни, или резкое, словно высеченное из гранита, худое лицо скромно живущего дворянина, не знающее другой растительности, кроме волос и тонких бровей. Хитрый, плутоватый взгляд купца или прямой и бесстрашный взгляд воина.

Тем не менее, общие цели свели вместе этих, во многом противоположных людей, в кабинете Долимара. Курсорус нарочито глубоко вздохнул и поднял ладонь, прерывая поток слов барона. Из всего сказанного он не расслышал ни слова, всецело уйдя в размышления о сложившейся ситуации. Оттофэ немедленно замолчал, Лам слегка улыбнулся краешком рта.

— Канцлер сознался в измене и был арестован, — сразу обозначил черту Долимар. — Участь изменника решит король. Разумеется, как только здоровье позволит ему заниматься столь серьезными вопросами.

— Прошу простить, милорд, но не кажется ли вам, что подобный арест негативно скажется на внутренней ситуации в стране, подошедшей к черте войны? — сделал еще одну осторожную попытку посол Басуга, внимательно следя за реакцией курсоруса.

— Простите, барон, но мне некогда соревноваться с вами в словесных противостояниях, — голос Долимара оставался тверд. — Я знаю, что привело вас ко мне. Война войной, а торговля торговлей, не так ли? Я согласен с этим.

Послы одновременно кивнули.

— Я знаю, что крупные торговые представители и дипломаты решали свои дела с канцлером лично. Но вы оказались первыми свидетелями неприятного происшествия. И, разумеется, теперь вас волнует только одно — имею ли я разногласия в вопросах торговли с Оквусом. — Курсорус выждал небольшую паузу и продолжил. — Вы прекрасно понимаете, что последует ряд серьезных перемен. И они, так или иначе, затронут все торговые союзы. Но, смею заверить, ваши договоренности в торговле будут соблюдены в течение небольшого промежутка времени полностью, без ущерба вам.

— Хорошие слова, Долимар, — одобрительно улыбнулся герцог. Он не терпел в общении никаких титулов, кроме «его величество», считая, что только монарх мог быть выше по статусу радэнского посла. Поэтому ко всем остальным он обращался без лишних слов, изредка упоминая титул или должность, предпочитая называть собеседника по имени. Это многих раздражало, но статус высокопоставленного чиновника из Радэна заставлял мириться с этой особенностью общения герцога Лама. — Если вы поручаетесь своим словом, что арест не отразится на торговле и все договоренности останутся в силе, то у меня к вам остается только один вопрос. Сколько времени это продлится?