Огни Новороссийска (Повести, рассказы, очерки) - Борзенко Сергей Александрович. Страница 79

— Я сорвал с себя отличительные знаки и с тех пор не надеваю их — так безопасней. Офицеры предпочитают носить солдатскую форму, ходят в коротких штанах и рубахах. И я понимаю их…

Генерал незаметно уснул, но Хлебников не мог сомкнуть глаз. Его тревожила судьба дивизии, как будто он отвечал за нее. Перед глазами встала карта, разрисованная синими стрелами, напоминающими лапы паука. Лапы эти охватывали дивизию со всех сторон. Он испытывал незнакомое ощущение смятения и тревоги, видел гибель армии и искал пути, чтобы спасти ее, увести десятки тысяч людей от смерти. Эти люди — друзья его Родины, они нужны общему делу союзников. Почему же они должны так нелепо погибнуть в песках?

Всю ночь издалека доносились минометные разрывы и пулеметная стрельба. Изредка стрельба затихала, и тогда слышно было, как в соседней палатке стонал раненый, где-то неутомимо стучала пишущая машинка и, словно комар, на одной ноте зуммерил телефон. Ночью небо остыло, но зной исходил от земли.

Хлебников уснул, но тревожное напряжение не покидало его даже во сне. Когда он проснулся, было светло: наступил день. Лессерви в палатке не оказалось. В углу денщик готовил завтрак, штыком вскрывая консервные банки. Хлебников встал, оделся, спросил:

— Где можно умыться?

Денщик приветливо улыбнулся, обнажив крупные зубы.

— Третьи сутки не привозят воду. Недавно каждый солдат получал в день триста граммов воды, а теперь и того меньше.

Вошел Лессерви. Небритое лицо его было озабоченно.

— А, проснулись! Давайте завтракать.

Сели к ящику, заменяющему стол, проглотили по ломтику безвкусного бекона.

Приподняв полу палатки, вошел офицер, спросил:

— Разрешите доложить армейскую сводку?

— Валяй, — ответил генерал. Принюхиваясь к бекону, сказал — Во-первых, дерьмо, во-вторых, мало. Американские излишки.

— За ночь произошли большие события. К сожалению, печальные для нас, — начал офицер и, поднеся к близоруким глазам лист бумаги, принялся читать — «Контратака, предпринятая нашей армией на севере, провалилась. Танки напоролись на немецкие минные поля, пехота рассеяна. Полностью погиб сто седьмой полк Королевской конной артиллерии. Горно-шотландская легкая пехота и полк „Балудж“ сражались до последнего солдата. В полночь генерал Ритчи на свой страх и риск приказал эвакуировать Бир-Хакейм. Оставив раненых, бросив все пушки, авангард гарнизона вырвался из поселка. Генерал Кенинг вывезен на „виллисе“ Сузанной Траверз. Машина ее получила дюжину пробоин. Девушка-шофер представлена к награде…»

Хлебников слушал внимательно.

— Что на участке нашей дивизии? — нетерпеливо спросил генерал.

— Дивизия удержалась на прежних позициях. На левом фланге противник на рассвете в стык между первым и вторым батальонами бросил пятнадцать танков. Два из них подбиты экипажем советского танкиста Шепетова, — офицер с удовольствием произнес русскую фамилию.

Лицо Хлебникова просияло: для его товарищей жизнь опять обрела ценность.

— Из танков вытащили двух пленных. Один показал, что служил в сто тридцать третьей итальянской бронедивизии «Литторио». Второй пленный — немец.

— Два подбитых танка — единственное радостное известие за ночь. Ясно одно: предпринятая армией контратака не удалась. Инициатива потеряна. — Генерал безнадежно махнул пухлой старческой рукой.

— Что показал второй пленный? — спросил Хлебников.

— Он не танкист, а корреспондент в звании лейтенанта. — Офицер заглянул в бумажку. — Зовут его Отто фон Тидеманн. Мы не стали его допрашивать.

— Нельзя ли доставить пленного сюда? — попросил Хлебников. — Как правило, корреспонденты на войне — самые осведомленные люди.

— Стоит ли терять время на допрос какого-то паршивого писаки? — усомнился Лессерви.

Офицер вышел и вскоре вернулся с пленным молодым человеком, державшимся так, словно был не в плену, а в гостях. Тщательно выбритый немец поправил на голове резинку, поддерживающую светлые волосы, чтобы они не падали на лоб. Немец произвел хорошее впечатление.

— Хотите пить? — спросил Хлебников.

— Благодарю. Я привык обходиться стаканом воды в сутки, — хвастливо ответил пленный.

— Результат тренировки?

— Да. Корпус пустыни обучался в двух тренировочных лагерях, в Шлезвиг-Гольштейне и Баварии, в казармах и тренировочных зонах, приспособленных к тропическим условиям. Там с помощью пара и подогретого воздуха ученые создали настоящую Сахару. Солдаты, прошедшие подготовку, привыкли обходиться ничтожным количеством воды. В корпус отбирались наиболее выносливые спортсмены.

— Что вы делали в Африканском корпусе?

— Четыре последние недели я находился при штабе фельдмаршала Роммеля, — с гордостью отрапортовал самовлюбленный корреспондент.

— Расскажите, что вы знаете о фельдмаршале.

Отто фон Тидеманн благодушно улыбнулся. Впервые спрашивали его мнение о таком большом человеке. Он знал, что по его ответу будут судить о Роммеле.

— Роммель — генерал-непоседа, — ответил он и улыбнулся столь меткой характеристике. — В течение одного боя он десять раз изменяет свои приказы, отменяя предыдущие… Фон Рундштедт как-то назвал Роммеля клоуном, управляющим цирком Адольфа Гитлера… — Корреспондент повторил чужие слова с удовольствием. Будучи сам униженным и унижая командующего, он как бы становился с ним на одну доску.

Хлебников слушал не перебивая. Немец потер лоб, припоминая все, что знал о Роммеле.

— Его в буквальном смысле можно назвать гитлеровским генералом, в противоположность фон Фритчу и фон Рундштедту, прямым отпрыском кайзеровской армии. В молодости Роммель не располагал ни родственными связями, ни капиталом, которые могли бы помочь ему сделать карьеру. Он достиг высокого положения благодаря своей твердости и решительности. Чем больше препятствий возникало на его пути, тем больше разгоралось его честолюбие. В прошлую войну за бой под Капоретто его наградили высшим германским орденом «Пурле мерит», равнозначащим английскому кресту Виктории. Уже в то время он придавал огромное значение рекламе собственных заслуг. Его не любили, и после войны ему пришлось идти учиться в высшее техническое училище в Тюбингене. Там он руководил первым штурмовым студенческим отрядом и оказал немало услуг начинающему Гитлеру. Впоследствии это дало ему возможность стать начальником личной охраны фюрера. Роммель написал книгу «Атака пехоты» — компиляцию материалов, собранных им в бытность преподавателем Дрезденской пехотной школы. Я читал эту книгу и нахожу ее посредственной… Северная Африка интересовала его давно. В 1937 году во время отпуска по болезни он на автомобиле объехал побережье Средиземного моря, посетил Бенгази, Дерну, Тобрук и Бардию. В качестве туриста побывал в Египте, ездил на Суэцкий канал… Кампания во Франции дала Роммелю «рыцарский крест». Он командовал тогда седьмой бронетанковой дивизией, за стремительность и быстроту прозванной «Дивизией духов». Он говорит, что прорывал «линию Мажино», и это похоже на правду…

— Назовите наиболее способных генералов Африканского корпуса, — потребовал Лессерви.

— Потомок канцлера Георг фон Бисмарк, Шмидт, фон Раненсберг, Штумме, начальник снабжения Крювель, командир корпуса Ритер фон Тома.

— Не тот ли Тома, который воевал во время гражданской войны в Испании? — спросил Хлебников.

— Так точно. Авиацией руководит фельдмаршал Кессельринг. Все это цвет немецкой армии. Роммель — мастер прикарманивать чужие заслуги. План покорения Северной Африки, созданный генералом Шмирером, он приписал себе. Он блестящий тактик и плохой стратег…

Корреспондент увлекся, но Хлебников поднялся и, не глядя на немца, сказал дежурному офицеру:

— Уведите.

Смущенного оборвавшимся допросом Отто фон Тидеманна увели.

Несомненно, корреспондент верно обрисовал характер Роммеля. Хлебников закрыл лицо руками, силясь полнее представить облик противника.

— Я готов поклясться, Роммель не станет преследовать вашу отступающую армию и крушить ее по частям, — полковник встал. — Он не умеет ждать и всеми силами навалится на Тобрук. Взятие крепости — это новый орден, похвала Гитлера, деньги и новые поместья. «Роммель хороший тактик и плохой стратег». Господин Лессерви, вы обратили внимание на эту фразу корреспондента? В ней ключ к происходящим событиям. Это разгаданный шифр. Черт подери, Роммель возьмет крепость, но упустит стратегическую победу, которую мог бы одержать, продолжая преследовать отходящую восьмую армию! Тобрук должен держаться как можно дольше. В этом спасение всей кампании.