Зеленый жемчуг (СИ) - Токарева Оксана "Белый лев". Страница 18
Хотя лозунг у всех один: прекратить произвол и вранье, расформировать к шутам собачьим легион санитарной защиты, каждый, нет-нет, да и начинает скандировать что-нибудь более понятное и привычное. Здесь, чай, представители таких организаций, которые возглавляли протестные акции в разных мирах Альянса и Содружества еще в те времена, когда и о синдроме Усольцева, и о «Панна Моти», и о легионе никто слыхом не слыхивал, а Ванкувер еще был безымянной точкой на небосклоне.
Тем более на этот раз ситуация действительно нешуточная. Как пояснил Гарик, количество людей, под видом борьбы с эпидемией отправленных на фабрики смерти «Зеленого жемчуга», в последние месяцы достигло нескольких сотен тысяч, а легион санитарной защиты и не думает останавливаться. Уж больно велика прибыль от производства нового энергоносителя. Собравшиеся на митинг своей акцией надеются привлечь внимание межгалактического Совета или хотя бы Совета Содружества. Конечно, статус зоны свободной торговли, высокие прибыли и рост энергетического потенциала — это хорошо, но не ценой же жизни миллионов людей на планете!
— Мы не должны применять силу, — объясняет своим размалеванным во все цвета солнечного спектра соседям бородатый сектант, смутно похожий на какого-то писателя из школьной программы. — Только воззванием к голосу разума и непротивлением злу можно наставить на путь истинный заблудших и погрязших в преступной корысти.
Шипастые радикалы кивают, но браслеты-парализаторы и ремни со встроенным лазером, а также куски арматуры, которые они держат в руках, красноречиво говорят о том, что без боя они сдавать позиции не собираются.
— Бездействие и так завело нас в бездну, — вздыхает университетский профессор, присматривая в альпинарии булыжник по руке, и с завистью глядя на макромолекулярные стеки-клинки, которыми где-то разжились работяги и пилоты.
— Мы тоже думали решить дело миром, — поддерживает радикалов и профессора один из сильфидских гвельфов, грустно глядя на соседей фиолетовыми стрекозиными глазами. — Поэтому, когда представители альянса Змееносца на заседании Межгалактического Совета обвинили нас в разработке запрещенных видов оружия, мы спокойно пустили их экспертов и на фабрики по обогащению тория, и на рудники, наивно полагая, что раз мы не делаем ничего противозаконного, то им и нечего искать.
— Но они нашли! — с исказившимся лицом и дрожащими зеленоватыми губами добавил его соплеменник. — Нашли то, чего не было. Благосостояние нашего мира зиждилось на добыче тория, а «Панна Моти» не нужны конкуренты на энергетическом рынке.
— И теперь на нашей планете кровавый хаос, а на рудниках распоряжаются менеджеры из Корпорации.
— По крайней мере, из ваших детей не делают аккумуляторы! — пытается утешить инопланетян один из рабочих, которому не хуже других известно, что сильфидские гвельфы невосприимчивы к синдрому Усольцева.
— Что толку растить детей, если у них все равно нету дома, — грустно кивают головами гвельфы, разворачивая голограмму с лозунгом «Руки прочь от Сильфиды».
Славке с Гариком попались соседи более интересные, чем даже радикалы и негуманоиды. Рядом в колонне, размахивая красными флагами, идут походным маршем ребята в старомодных френчах, кожанках и кепках, которые прежде видели только на картинках и в музее античной истории. Рядом с ними другие — в майках и беретках. На майках одинаковый логотип — чья-то бородатая рожа тоже в беретке с красной звездой.
— Что это за мужик?
— Ты что, темнота! — вертит пальцем у виска Гарик. — Это же товарищ Че, борец за дело мирового пролетариата! Он давал жару воротилам из международных корпораций, еще когда земляне только на космическую орбиту впервые поднялись!
Гарик распахивает куртку и показывает такой же логотип у себя на майке. Никогда не видел у него такой штучки. А ведь четыре года в одной комнате прожили.
Объяснение не очень-то понятное, но мужик, то есть, как его, товарищ Че, выглядит прикольно.
В это время по колонне проходит волнение, и ребята в беретках начинают скандировать: – Но пасаран![1] Патриа о Муэрте![2]
При этом, реконструкторы в кожаных тужурках и френчах тоже с красными флажками и с портретами каких-то других бородачей выкрикивают свой слоган:
— Коммунисты не сдаются! Долой межгалактический империализм! Мир — народам, фабрики — рабочим! Слава КПСС!
А вот тут совсем прикол. Эти-то чего хотят? Судя по последнему выкрику, главный у них какой-то тезка. Слава Капеэсэс! И звучит-то как забористо. За разъяснениями опять приходится обращаться к Гарику. У того глаза — девять на двенадцать.
— Ты чего, — говорит, — историю в школе вообще не проходил?
Собрался было послать его куда подальше, но в это время колонна выплеснулась в район Делового центра и смешалась с толпой, перекрывая движение. Водители наземных аппаратов матерятся, но вместе с демонстрантами начинают медленно двигаться по направлению к головному офису «Панна Моти».
Гарик запрыгивает на крышу одной из машин и начинает размахивать красным флагом. Стоит присоединиться к нему.
Что за удовольствие, ехать на крыше машины, орать вовсе горло: «Патриа о Муэрте! Слава КПСС! Долой легион»! Слышать, видеть, ощущать, как волнуется вокруг многотысячное людское море. Наблюдать, как приближаются зеленовато-зеркальные небоскребы Корпорации.
Но что это? Возле памятника Первопроходцам улица перекрыта силовым полем. По бокам два танка Альянса класса «Дракон» с орудиями, нацеленными на толпу. Перед ними легионеры в броне с углепластовыми щитами и макромолекулярными дубинками.
— Долой легион! — скандирует толпа. — Свободу узникам корпорации! Прекратить геноцид против своего народа!
В ответ из репродуктора раздается призыв разойтись.
Разойтись? Они что, это всерьез? Думают, народ все стерпел, и это стерпит?
— Сами расходитесь! Пропустите нас к начальству!
— Пусть представители совета директоров выйдут к нам, мы всего лишь хотим передать им петицию!
— Верните нам наших близких! Прекратите вранье и надувательство!
— Мы не желаем, чтобы нас и наших детей превращали в топливо для богатеев Альянса!
— Долой фашистов! Долой корпорацию! Долой легион!
Толпа напирает на щиты. Призывы решить дело миром тонут в общем гневном вопле. В легионеров летят камни. Те, кто прорвались вперед, возле щитов уже схватились врукопашную, пытаются разомкнуть оцепление, отключить силовое поле. Легионеры применяют, как положено, водометы и слезоточивый газ, затем начинают стрелять из травматики.
Не помогает! Не на этот раз! Оружие есть и у демонстрантов, водометы распаляют гнев, а слезоточивый газ попросту не действует: все слезы выплаканы. В сухом остатке только свинец и плазма.
Гарик перехватывает знамя так, чтобы можно было нападать и обороняться, и прыгает в толпу.
— Эй ты, Капеэсэс! Айда с нами!
А вот это уже настоящее дело. Не то, что синтетик хлестать и девчонкам мозги морочить.
— Вот вам! Получите за Ленку Ларину! А вот еще! За всех остальных ребят!
В руке оказывается булыжник. Что-что, а норматив по метанию снаряда всегда сдавал на «отлично».
Но в этот момент «Дракон», перекрывающий подход к башням филиалов компании, разворачивает свое орудие и наводит его на самую гущу толпы. Из дула вырывается облако черного дыма, сноп огня и что-то еще. От звука залпа внутри все обрывается, и становится ясно — это рубеж. Жизнь никогда не будет такой, как прежде. Жребии брошены, карты открыты, рубиконы перейдены. Теперь — либо борьба, либо постылое прозябание в постоянном страхе.
Впрочем, этих мыслей, конечно, в голове в помине нет. В ней вообще ничего нет, кроме грохота и гула. Вокруг крики, смятение, давка. Первая кровь и первые жертвы. Кто они? Конечно те, которые своими жизненными убеждениями больше всего ратовали за мир: один из сильфидских гвельфов и бородач с лицом писателя-классика, рассуждавший о непротивлении злу. Растерянная вдова в платочке бьется над ним сирой голубицей, а рядом мечется, пытаясь ее уберечь от охваченной паникой толпы, потерявший весь свой воинственный пыл урбанист-радикал.