Сладкая Льдинка (СИ) - БрусниГина Ольга. Страница 6
Она должна была защитить свою дочь. Воспитывая ее в любви, заботе без тени грубости, она не показала насколько жесток мир. Она никогда не наказывала ее за провинности, стараясь решить все миром. Никакого насилия и жестокости. Не учила хитрости, изворотливости. А вот, надо было!
Сейчас любящая мать увидела свое упущение. Но время воспитания было безвозвратно потеряно.
Ее Сонечка видела жизнь по иному: верила в сказку, добро, побеждающее зло. Романтическая и чуткая натура, цитирующая стихи, она витала в эфемерных облаках.
Пришло время опускаться на грешную землю.
— Обещай, что никогда в жизни я больше не услышу имя твоей подруги. Бывшей, надеюсь? — Строго сказала мама. В ее взгляде впервые появился грозный намек.
Пауза. Софья всегда держала слово. Это означало, что она выполнит обещание, чего бы ей это ни стоило.
Останется невыясненным главный вопрос, который терзает и не дает покоя. Она хотела хоть раз взглянуть в бесстыжие глаза Дашки.
— Обещаю!
По-другому и не могло быть. Софья обняла маму и поняла, что ближе никогда никого не будет.
С души с грохотом обвалились тяжелые булыжники. Злобные соседи, со временем, закроют свои рты, нацелившись на новую жертву. Ведь поводов для скандалов всегда достаточно, даже в тесном мирке их небольшого скучного городка.
— Завтра с работы уволюсь! — мечтательно сказала мама.
— Как же это? — испугалась Софья.
— В Фоминки уеду. Там школа есть. Давно хотела в ней работать.
Глава 8
Софья
Софья вновь засиделась на работе допоздна.
Мысленно она уже сто раз прокляла экран монитора. Программа вновь выдала ошибку, и не оставалось ничего другого, как вновь взяться за проверку. Злясь на себя, на противный «ящик» и надувая от обиды губы, она подняла глаза на настенные часы, которые к этому моменту показывали без четверти восемь. Сосредоточиться на эффективном труде было все сложнее, уставшее сознание сопротивлялось из последних сил.
Голова гудела от напряжения, покрасневшие глаза силились разглядеть знаки, выведенные мелким шрифтом. Цифры сливались в единые длинные строчки, переплетались меду собой, цепляясь крючками красивого женского почерка. На разлинованных бланках не было живого места от карандашных зачеркиваний контрольной сверки результатов.
Софьин почерк являл собой пример для подражания. Еще в школьные годы лучше ее никто не мог красиво оформить стенгазету или плакат. Витиеватые заглавные буквы, хвостики — уникальные каллиграфические знаки с упорством и старанием выведенные тонкими изящными пальцами отличницы.
Сейчас в ее рукописных творениях надобности не было. Все, что нужно делал компьютер — бездушная машина, за которым она проводила целые дни.
«Такими темпами я испорчу зрение раньше, чем стану пенсионеркой» — подумала Софья, и вместо того, чтобы закруглиться, достала Журнал регистрации договоров, чтобы сверить счета.
Нужно было оправдывать внезапно свалившееся на голову доверие. Софья отличалась нездоровым чувством ответственности свойственным трудоголикам. Обойти его пыталась несколько раз, но сознание тщетно цеплялось довести начатое до конца, к тому, же с отличным результатом. Борьба оказалась бесполезной. В минуты, когда что-то или выходило из- под контроля, приходилось особо туго.
Со стороны она видела себя хорошим сотрудником, нужным. По крайней мере, косяков за ней становилось все меньше и ей поручали самые сложные дела. Лично для нее польза была лишь в самореализации, иного не оставалось.
Без просвета на любовном фоне, занимала все свое время работой, чтобы не отвлекаться на грустные раздумья. Стоило голове освободиться, паучьи лапки серой тоски пробирались даже в самые потаенные уголочки сознания и больно дергали за нервы.
От обиды Софья стучала по клавиатуре с особой жестокостью. Звук клацанья был единственным шумом в большом кабинете пустой бухгалтерии, разбежавшейся по домам.
Дружный женский коллектив.
— Тебе некуда спешить, — уговаривала главбух, — что дома одной сидеть, что здесь. Будь добра, сведи отчет.
И подсовывала пачку документов толщиной с большую советскую энциклопедию.
К сожалению, она была права, но слушать подобное всегда неприятно. У всех замужних была своя коалиция, постоянно тыкающая Соню носом в отсутствие семейного положения.
Умудренные долгими годами удачного замужества, обросшие массой родственных связей, коллеги старались как можно больше дать советов неопытной простушке.
Все колкие замечания говорились с таким посылом, что создавалось ощущение, что в отсутствии мужа вся вина, целиком и полностью принадлежит Софье, которая до этих лет не сделала ничего выдающегося, чтобы захомутать хоть бы какого жиденького мужичка. Или с другой стороны — в ней нет ничего выдающегося или привлекательного для противоположного пола.
Главный вопрос звучал с периодичностью — неделя: «Ну, что, никого себе не нашла?»
Были даже предложения завести кота. В контексте — «сильная и независимая». Или лучше двух для симметрии.
Котики, впрочем, были ни в чем не виноваты — милые существа, но, после подобных напутствий, желание завести сводилось на нет.
Софья обижалась. Мысленно в ответ колотила назойливых приставал в любопытные макушки.
Для нее каждый день в таком состоянии был подобен пытке. Скоро тридцать. Ни одного принца на горизонте.
Софья потянулась, выправляя затекшую спину.
«К черту, надоело! — плюнула она, — хочу на воздух!"
Улица встретила свежим морозным ветром. Хрустящим и живым. Тысячи сверкающих снежинок, в отблеске фонарей плавно кружась, осыпали и без того заснеженные дома. Город не был капризен перед зимней стужей, сдался под ее натиском. Весь, сияя в серебре, зачаровывал богатым убранством.
Легкие вмиг приняли порцию холода, задышали легко и свободно. Софья глубоко вдохнула, закрывая глаза от удовольствия.
На длинные ресницы села целая стайка холодных пушинок. Дыхание приобрело очертания, свиваясь в клубы. Мороз не злил, пусть его длинные щупальца забирались под одежду и заставляли ежиться.
«Бодрит» — подумала она, закутывая нос в большой, теплый шарф.
По узкому тротуару мимо сновали хлопотливые прохожие с серьезными лицами. Еще бы — канун Нового Года.
Следуя от магазина к магазину, мчались заботливые родители в поисках подарков, скидок и традиционных деликатесов к праздничному столу.
Яркие сверкающие витрины в огоньках иллюминации зазывали вечерних покупателей, освободившихся от праведных трудов.
Софья подхватила легкую снежинку на руку, совсем как в детстве, когда снег являл из себя чудо: легкую сказочную вату, в которой здорово резвиться большой компанией.
Теплые воспоминания, пришедшие неожиданно, принесли утраченную от взросления радость.
Перед праздником Софья все острее ощущала свое одиночество. Пусть звучит банально, но тяжело, когда ты никому не нужен, никто не ждет, ни радуется при встрече.
Она втянула новую порцию студеного воздуха и придумала, что чувствует запах мандаринов, хвои и еще чуть уловимый — родного дома.
В плену воспоминаний она пробыла недолго. В кармане звонко запиликал сотовый. Поморщилась.
«Надо мелодию сменить» — подумала она, прежде чем ответить.
Музыка осталась в память о бывшем и поэтому каждый раз являла собой неприятное напоминание.
— Соооонь, — запищал тоненький голосок по ту сторону.
— Юль, ты, что ревешь?
Софья по интонации, не видя, поняла, что у подруги случилось очередное несчастье, жаловаться на которое она могла только ей.
— Реву.
— Что на этот раз?
— Приезжай в кафешку, расскажу.
Софья всегда была рада редким встречам со студенческой подружкой, поэтому без раздумий поймала такси.
Уютное кафе с замечательной выпечкой и ароматным кофе они облюбовали давно. Сидя за любимым столиком, в кампании сливочного мороженного и розового шампанского, подружки выдавали друг другу секреты. Встречи на удивление, приносили им больше, чем поход к высококвалифицированному психологу. Не потому, что нужно было излить душу, или похвастаться, а потому, что было не все равно. И они обе понимали, что на сегодня, нет ближе людей.