Купчиха. Трилогия (СИ) - Стриковская Анна Артуровна. Страница 144

Маг сидел с ней рядом на диване и никак не мог набраться решимости и сказать то, что следовало. Тогда она ему отказала, а сейчас и подавно выгонит. Но если он ей в чём-то поможет… Регина же сказала, что Виолу что-то гложет? Вот и отлично: будет повод задержаться в её доме, стать частью её новой жизни. А если ему удастся справиться с её трудностями, тогда для выражения его чувства не останется никаких препятствий. Он наконец нормально объяснится, а там будь что будет. Эх, как бы начать поизящнее?

Он чуть было не начал чесать в затылке, но потом вспомнил, что это дурной тон и ему стало смешно. Почему-то смех сделал всё лёгким и он тут же нашёл слова:

— Виола, вы ведь понимаете, что я не просто так приехал? — сказал он многозначительно.

Она вдруг покраснела и потупилась, но услышала продолжение и снова стала спокойной.

— Меня Регина вызвала. Просила приехать как можно скорее. Уверяла, что вам нужна помощь.

— Вот как, — ответила Виола, — Значит, она всё-таки заметила. А я так надеялась. Вы правы, Мельхиор, у меня затруднения. Да что я говорю: у меня беда! Видите ли: мой сын записан как Эдмон Бенье, но по крови он настоящий виконт Эгон, пусть отец его и не признал.

Сволочь, — подумал Мельхиор, — Бросить такую девушку и не признать такого мальчугана! Скотина безмозглая. Вслух он не произнёс ни звука. Виола же продолжала:

— Где-то четыре декады назад мне магической почтой пришло письмо от графини Гедвиги. Это мачеха Ульриха, если вы его помните. Она выразила желание признать Эди и забрать его себе. Мол, на Ульриха надежда плоха, нужен новый законный наследник. Естественно, я отказала. Написала письмо, где сообщила, что мой сын к Эгонам никакого отношения не имеет и ей нет смысла его признавать. Думала, это всё. Но две декады назад пришло второе письмо. Она мне не верит и требует провести магическую экспертизу. Я опять послала отказ и теперь с ужасом жду, какие шаги она ещё предпримет.

— Что вы знаете об отце ребёнка? — сурово спросил Мельхиор.

Вилька пожала плечами.

— Да почти ничего. Сильван иногда заезжает к Гине, он привозит вести, но редко. Вроде как Ульрих вступил в договорной брак с какой-то ведьмочкой и продолжил учёбу, хотя обещал своей мачехе, что доучится два года и вернётся домой. Сильван говорит, у него какой-то бзик на почве магического резерва. Мечтает вернуть его к тому уровню, какой был у него до магической комы. Все твердят, что это невозможно, но он упёрся. Мол, его исцеление тоже считалось невозможным однако он жив, здоров и при магии. Сильван несколько раз пытался рассказать ему об Эди, но Ульрих ничего не желает слушать. Может, оно и к лучшему. После такой обиды я бы не приняла его обратно. Вообще, эту страницу я уже перевернула. Но вот госпожа Гедвига… Она не маг, но очень энергичная дама. Из тех, что за ценой не постоят и добьются исполнения своих прихотей во что бы то ни стало. Я её боюсь.

Глава 6

Мельхиор долго молчал, переваривая то, что сказала ему Виола. Всё это казалось ему странным и диким. Вот нормальная жизнь: ребёнок, дом, хозяйство, лавка, посетители… Неприятности в ней могут быть, но тоже нормальные: что-то сломалось или разбилось, ребёнок заболел, неприятные соседи, конкуренты, убытки, долги, налоги.

Он мог бы починить вышедшее из строя, вылечить ребёнка, припугнуть соседей и конкурентов, одолжить денег, но тут… Какая-то госпожа Гедвига, которая хочет отобрать у Виолы её мальчика… Это из области сказок про злую королеву. Чем тут можно помочь? Только выслушать? Или… Одинокая вдова беззащитна, а вот если бы Виола была замужем и муж официально признал её малыша своим, тут этой Гедвиге делать больше было нечего.

А что? Отличная мысль. Пусть пока она его не любит, но со временем… Тем более что мальчик вроде к нему неплохо отнёсся. Матери очень чувствительны к таким вещам. Одна пациентка, помнится, как-то его уверяла, что младенцы всегда чувствуют, хороший человек или нет. К дурному на руки не пойдут ни за что. Может, и Виола в это верит. Так что предложить стоит. Только вот как она к этому отнесётся?

А она сидела рядом, наклонив голову и, казалось, внимательно рассмаривала свои руки. Ждала.

Он никак не мог сформулировать своё предложение и мялся, пытаясь в уме поставить слова то так, то эдак… Наконец не выдержал затянувшегося молчания и ляпнул:

— Выходите за меня замуж, Виола. Ой! Я не в этом смысле. В смысле смысл-то верный, но я имею в виду совсем другой смысл. Тьфу! В общем, сейчас вас и Эди от такой вот госпожи Гедвиги закон не защищает. Она может требовать. А если вы будете замужем и ваш муж признает вашего сына своим, то она где сядет, там и слезет. Закон будет на вашей стороне.

Виола подняла на него полные слёз глаза. Оказывается, она не рассматривала свои тонкие пальчики, она плакала! Мельхиор не стал ждать её ответа, привлёк к себе на грудь и стал гладить по пущистым волосам, приговаривая:

— Ну, будет, будет, не надо плакать. Виола, я всё сделаю, чтобы помочь вам и Эди. Злая ведьма как пришла, так и уйдёт ни с чем. Успокойся, моя милая девочка.

Кажется, вместо того, чтобы успокоить женщину, он нажал на волшебную кнопку, открывающую источник слёз. Виола уже не пряталась, а ревела от души, со всхлипами, сотрясаясь от рыданий. Но несмотря на это сердце Мельхиора пело. Не всё потеряно! Она не отталкивала его, не пыталась скрыться, наоборот, прижималась к его груди, а значит, приняла его как своего защитника.

Наконец рыдания стихли, Виола отстранилась и вытащила из кармана передника белоснежный платок. Вытерла глаза, высморкалась, затем проговорила чуть слышно:

— Спасибо. Спасибо, что выслушали. Спасибо за ваше великодушное предложение. Я оценила, поверьте. Вы готовы пожертвовать своей свободой и спокойствием, чтобы выручить чужих вам женщину и мальчика. Я не такая благородная, как вы. Если бы это что-то меняло, я бы не колебалась ни минуты, принимая ваше предложение. Но… Это не поможет.

Из её речи Мельхиор понял только одно: ему отказывают. В отчаянии он выкрикнул то, что не мог сдержать внутри себя:

— Но почему?

Виола поняла крик его души по-своему.

— Почему не поможет? Потому что не всё так просто, как кажется. Наверное, я должна вам признаться, Мельхиор. С точки зрения закона я преступница и потому уязвима.

Слово "преступница" он услышал и не поверил своим ушам. Этого не может быть! Он спит и это ему снится! Виола и преступление — да они даже рядом в одной фразе не могут находиться. Пусть скажет, что это не так!

Он схватил её за руки и горячо зашептал:

— Виола, я не верю. Ты не можешь совершить преступление. Ты добрая, ты хорошая, ты честная, о чём вообще речь?!

В волнении он даже забыл, что до сих пор не решался называть её так интимно — ты. Она на изменения его манеры не обратила внимания, но как-то горько усмехнулась.

— Есть преступления, которые с точки зрения обывателя овсем не преступления, и всё же закон их карает и весьма серьёзно. Перед тем, как наняться к вам на работу, я попала в безвыходную ситуацию. Я потеряла права на своё собственное имя и мне пришлось принять чужое.

Мельхиор солгал бы, если бы сказал, что он что-то понял. Поэтому он промолчал и только затряс головой, чтобы мысли внутри хоть как-то уложились. Виола правильно поняла этот жест и добавила:

— Наверное, мне следует объясниться, а для этого рассказать свою историю с самого начала. Но это долго.

Маг уверил её, что готов слушать хоть до скончания века, и это действительно было так. Сидеть рядом, держать её за руку, глядеть в глаза, слушать голос — недавно он и мечтать о таком не мог! Пусть рассказывает и пусть эта история будет подлиннее!

Только вот первые же её слова стукнули его как обухом по голове.

— Я не Виола Лаура Санденс, урождённая Бенье. Я Виола Пропп, урождённая Шапс. Мой отец Корнелиус Шапс был купцом в Альтенбурге, и муж, Курт Пропп, тоже.