Порочный миллиардер (ЛП) - Эшенден Джеки. Страница 37

Но он не слушал. Он потерялся в ней. В ее соленом-сладком вкусе, в ее жаре. В том, как ее тело содрогалось, когда она приближалась к краю. В том, как сильно он хотел, чтобы она выкрикнула его имя.

Поэтому он держал рот на месте и подключил пальцы. Поглаживая клитор, кружась и дразня в такт движениям его языка. И не заняло много времени, прежде чем все ее тело напряглось, и действительно, она выкрикнула его имя, когда оргазм охватил ее.

Ему очень хотелось войти в нее прямо здесь, в душе, но ему действительно нужен был презерватив, и на тумбочке рядом с его кроватью лежали презервативы. Поэтому он выключил воду и, взяв ее обмякшее тело на руки, вышел вместе с ней из душа. Потом вытер их и понес по коридору в свою спальню.

Кровать, пара тумбочек и комод были единственной мебелью, в которой он нуждался в своей комнате. Он отнес ее к кровати, положил на матрас и последовал за ней.

Она закинула руки за голову и раздвинула для него ноги, как будто он был любовником, которого она знала много лет и с которым ей было комфортно, а не другом ее мужа, с которым у нее были неловкие отношения.

Еще один пример того, как просто она принимала то, что чувствовала, не задавая вопросов, не сдерживаясь.

Ты мог бы кое-чему у нее научиться.

Он уже это делал.

Потянувшись к презервативам на тумбочке, он достал один, открыл упаковку и натянул латекс на свой изнывающий член. Затем он раздвинул ее бедра как можно шире. Она резко вдохнула, и он снова увидел что-то похожее на неуверенность в ее глазах. Но ему было слишком трудно ждать, думая о том, что это было и что могло быть причиной этого, поэтому он растянулся на ней, положив руки по обе стороны ее головы, глядя ей в глаза, так чтобы она видела только его.

Затем, удерживая ее взгляд, он вошел в нее, на этот раз медленно, желая насладиться этим, а не впопыхах, как раньше. Но она так тесно сжимала его. Такая мокрая. Настолько горячая. Ее зрачки расширились и казались черными в тусклом свете комнаты, и когда она подняла руки к нему, проведя кончиками пальцев по его груди, он вздрогнул всем телом.

Казалось, она пробежала ими по его душе, и это было уже слишком. Она была слишком горячей. Она словно держала пламя в своих руках.

Он толкнулся в нее раз, другой, затем вышел и перевернул на живот. Он нежно взял ее запястья своими руками и завел их за спину, держа одной рукой за поясницей. Он не мог допустить, чтобы она прикасалась к нему.

Не отпуская ее запястий, он обхватил другой рукой ее талию и поставил на колени. Она покачала головой, лежа на подушке.

- Лукас... - ее голос звучал напряженно. - Не знаю ... не знаю, смогу ли я сделать это снова.

Он проник между ее бедер, нашел скользкую плоть, скользнул глубоко, заставляя ее дергаться от его хватки, задыхаясь.

- Сможешь, - слова были гортанными, вырванными из глубины его. – Еще как сможешь.

Затем он начал двигаться, отводя бедра назад и проникая внутрь, сильнее, быстрее, удовольствие начало нарастать, уничтожая их.

Она застонала. Ее глаза были закрыты, ресницы лежали на раскрасневшихся щеках, рот открыт.

- Я не могу..., - это был всего лишь шепот. - Я не могу…

Но, конечно, она смогла. До сих пор она успевала за ним и теперь будет также. Он протянул свободную руку, положил ее ей на живот, а затем скользнул вниз между ее бедер, нашел клитор и начал поглаживать, медленно двигаясь взад и вперед, что вызвало у нее хриплый крик.

И он продолжал двигаться, погружаясь все глубже, теряясь в жаре ее киски вокруг него, в наслаждении, которое разрывало его на части. Он продолжал прикасаться к ней, пока она не выгнулась под ним, крича в подушку.

Только тогда он отпустил себя, входя в нее, быстрее, сильнее. И как раз перед тем, как его собственный оргазм полностью уничтожил его, у него возникла странная мысль.

В молодости он думал, что Рай - это бескрайние просторы Вайоминга. Ходить в поход с братьями или стрелять из новой винтовки. Потом, после пожара в конюшне, он больше никогда не думал об этом, даже когда стал старше и вступил в армию, сталкиваясь со смертью в самых отчаянных миссиях. Но прямо сейчас, в этой постели, глубоко погруженный в ее жар, в ее крики в его ушах, он думал, что Небеса могут быть здесь, в этот момент.

С Грейс, обернутой вокруг него.

Глава Одиннадцатая

Грейс открыла глаза и обнаружила, что лежит на спине, с тяжелой мужской рукой у себя на животе. И на мгновение она растерялась, решив, что рука принадлежит Гриффину, потому что она никогда не спала ни с одним другим парнем, так чья же еще?

Потом она поняла, что это не спальня в ее квартире, которую она делила с Гриффином, а значит, рука, лежащая на ней, не Гриффина. И в любом случае, Гриффин был мертв…

Внезапно на нее нахлынули воспоминания. Она рисовала в своей студии, а потом вошел Лукас и…

Боже. Лукас.

Она повернула голову на подушке, и действительно, мужчина, лежавший рядом с ней, не был смуглым или сложенным, как боксер. Он был длинный, худой и мускулистый, как пантера. Также он был блондином, серый зимний свет, проникающий через окна, делал его волосы почти серебряными, а его красивое лицо было расслабленным во сне.

Паника начала медленно подниматься в ней, когда воспоминания о прошлой ночи начали просачиваться в ее сознание. Его рот на ней в душе, вода, струящаяся по ее телу, когда он пробовал ее на вкус, вызывая сильное удовольствие разворачиваться внутри нее. А потом, позже, в его постели, она стояла на коленях, держа запястья за поясницей, пока он был сзади, входя в нее, его пальцы между ее бедер, играли на ней, как на инструменте, сделанном специально для него.

Она не думала, что он сможет добиться от нее еще одного оргазма, особенно после того, как она уже испытала три.

Ну очевидно, она ошиблась.

Ты во многом ошибалась, не так ли?

Жар прошел сквозь нее, и она отвернулась, а чувство вины и смущения обрушились на нее.

Для нее было невозможным не только иметь четыре оргазма подряд, но, и чтобы быть настолько голодной по отношению к человеку, чтобы захотеть получить от него еще один. Желательно поскорее. Прямо сейчас.

Она никогда не думала о себе как о женщине такого типа. Не то чтобы это было плохо, она просто убедила себя, что секс не так уж и важен. Приятно, когда это происходит, но не так, чтобы прям жаждать как воздуха, чтобы дышать.

Может, ты просто не была такой женщиной с Гриффином.

Ее щеки вспыхнули еще сильнее, вина скрутилась внутри нее, как угорь на конце лески. Нельзя было отрицать, что с Гриффином она себя так не чувствовала. Он ей очень нравился, и когда он умер, она ощутила боль, как стрелу в груди. Но... он никогда не укладывал ее на твердый деревянный пол, заставляя кричать от наслаждения. И он не стоял на коленях у ее ног в душе и не лизал ее, как мороженое. Он никогда не брал ее сзади, и к тому же у нее было ужасное ощущение, что, если бы он захотел сделать все эти вещи с ней, она бы оттолкнула его. Она бы сказала «нет».

Но она не отказала Лукасу. Она определенно не относилась к нему как к другу. Она обняла его за шею и поцеловала в ответ. Она выкрикивала его имя. Она позволяла ему делать с ней все, что он захочет.

Ты никогда не сможешь ему отказать.

Чувство вины внутри нее сжалось еще сильнее, вместе с ним закрутилась еще одна нить беспокойства. Если бы Лукас пришел к ней тогда, когда Гриффин был еще жив, сдалась бы она так же легко? Тогда она тоже не смогла бы сказать «нет»?

Она сглотнула, не желая даже думать об этом.

Потому что ты знаешь ответ. Эгоизм в вашей семье, знаешь ли…

Грейс перевела дыхание. Может, ей стоит встать с постели и просто уйти? Та картина не собиралась рисовать сама себя, и ей действительно нужно было вернуться к ней. Но, черт побери, его рука лежала прямо на ней, и если она не хотела его разбудить, то уйти будет проблематично…