Материнский инстинкт (СИ) - Грачева Татьяна Васильевна. Страница 7

— Наверное, куча пропущенных. Позвони подругам. У тебя же есть подруги? — Дождавшись утвердительного кивка, продолжила: — Если решилась на такой шаг — заверши все дела. Ты должна быть уверена, что ничего не забыла, всех увидела, узнала всё, что хотела.

— Я книги не сдала в библиотеку.

Яна позволила себе лёгкую улыбку.

— Я приду около восьми вечера, раньше не получится. Мне нужна твоя помощь. Это очень важно, просто дождись меня. — В предыдущий раз, эти нехитрые слова сработали. Парень, хотевший совершить суицид, помогал ей искать любимого пса, которого, кстати, никогда у Яны не было.

Девушка рассеянно кивнула.

— Подожду.

Яна высыпала в урну окурки из пепельницы и укоризненно сказала:

— Никотин точно тебя убьет, если продолжишь так шмолить.

***

На работу Яна безнадежно опоздала. Хуже всего, что внешний вид был совершенно неподходящим, она даже зубы не почистила. Расправив пальцами волосы, снова собрала их в более опрятный хвост, тщательно вытерла зубы кончиком рубашки и заправила её в джинсы. Куртка прикрывала мятую ткань, но вот на работе пришлось снять верхнюю одежду, и Диплодок не упустила момента съязвить по поводу неряшливости лаборантки.

День начался обычно, за исключением того, что утром вместо завтрака Яна спасла жизнь. Потом оказалось, что у Карины день рождения, о чём она естественно забыла, и из командировки вернулся ещё один преподаватель, с которым ещё не приходилось знакомиться. Он сразу же произвёл на женщину отталкивающее впечатление. Худой, неулыбающийся, прямолинейный и, видимо, не очень добрый, но при этом с притягательным голосом и странной харизмой. Позже Яна узнала, что он психолог, а одна из преподавательниц дала ему очень ёмкую характеристику: «Некрасивый мужчина, но чертовски привлекательный. Психолог не по профессии, а по натуре».

Весь день Яна не могла сосредоточиться на работе, мысли о Кате не покидали голову. Она переживала, что девушка не дождется и что-нибудь с собой сделает. Победа над тягой к суициду не казалась окончательной. Предчувствие надвигающейся беды никуда не делось, просто на время утихло.

Заседание кафедры и празднование дня рождения Карины казались Яне бесконечно длинными, раздражали весёлые взгляды сотрудников и пьяные шутки Виктора, не отходившего ни на шаг. Посидев для приличия полчаса, женщина взяла сумку и решительно покинула институт. Кавалер, преследующий весь вечер лаборантку, просто пропустил момент её ухода.

Домой Яна ехала на автобусе. Из головы совершенно выветрился утренний разговор с Катей, она забыла, что обещала её навестить. Бессонная ночь и переживания утомили, она даже не заметила, как сон склеил веки.

Пейзажи причудливо перемешались, продолжая двигаться и цепляться друг за друга острыми краями. Сумасшедшие цвета никак не сформировывались в четкую картинку. Сквозь яркий калейдоскоп прорывался только голос, звенящий от волнения:

— Помоги, скорее, она сейчас прыгнет!

Яна вздрогнула и прежде чем окончательно проснуться, вскочила с кресла, стукнувшись лбом о стоящего рядом подростка. Тот злобно ругнулся и красноречиво покрутил пальцем у виска.

В голове зазвенело, Яна потерла лоб и кинулась к водителю.

— Остановите автобус!

От неожиданных возгласов, шофёр резко дёрнулся, автобус вильнул влево, едва не задев обгоняющую легковушку.

— Сдурела что ли! На остановке сойдешь! — Мужчина добавил ещё пару матов и злобный взгляд. Пассажиры, ближе всего стоящие к двери согласно кивали, добавляя свои реплики о сумасшедшей женщине.

— Человек сейчас умрет! Остановите, говорю! — Яна не сдавалась. Её совершенно не волновало, что подумают окружающие и сколько ещё грубости выльют на её голову.

Водитель бросил взгляд в зеркало заднего вида, в глазах женщины был такой ужас и боль, что он больше ни секунды не сомневался и резко нажал на тормоза. Люди, некрепко держащиеся за поручни, полетели вперёд, послышались крики и новые порции мата. Яна выпрыгнула из дверей и побежала в сторону припаркованных такси. Сев в первую попавшуюся машину, она громко скомандовала:

— Юбилейный, улица Западная, дом пятьдесят семь. Срочно, это очень важно.

Через полчаса автомобиль затормозил у знакомого уже дома. Яна быстро расплатилась и вприпрыжку направилась к подъезду. Только тут она обратила внимание, что, несмотря на поздний вечер и густые сумерки, во дворе слишком многолюдно. Ближе к противоположному концу дома столпились зеваки, их взгляды были подняты вверх, лица выражали весь калейдоскоп эмоций: от ужаса до любопытства. Яна направилась в сторону толпы, уже догадываясь, что увидит. Все неотрывно глядели на самоубийцу, стоящую на краю крыши. Не останавливаясь, женщина стремительно влетела в подъезд и быстро побежала по ступенькам. Пульс тарахтел в висках, отсчитывая ритм шагов, лёгкие сдавило обручем в предчувствии беды, мозг словно парализовало.

Яна выбралась на крышу. На фоне вечернего неба слабо выделялся силуэт девушки с раскинутыми в стороны руками. Их разделяли не больше пятидесяти шагов. Яна преодолела половину расстояния, когда Катя обернулась и замерла с широко открытыми глазами:

— Я была сегодня в церкви. Батюшка сказал, что душа бессмертна. Ты ошиблась.

Яна дёрнулась вперёд. Осталось несколько метров, но Катя не собиралась дожидаться и шагнула в пустоту, всё так же пристально глядя в её глаза.

Яна резко отпрянула назад, не желая смотреть на падение девушки, и зажмурилась. Тут же раздался глухой шлепок, улицу огласил протяжный женский визг, к нему добавились крики остальных зевак.

Она опоздала. Спустившись по лестнице, Яна незаметно покинула двор, где так трагично оборвались жизни двух женщин. Мать и дочь покончили собой с разницей в один месяц. Яна медленно брела, ноги с трудом переставлялись, шаркая по тротуару, мозг отказывался работать. Это был не первый раз, когда её вмешательство ничего не меняло, но легче от этого не становилось. «Должно быть, так чувствует себя врач, когда на операционном столе умирает пациент».

Яна не помнила, как добралась до дома, словно телепортировалась. Она не могла даже с точностью сказать, на чем доехала: на такси или на автобусе. Просто спустя час стояла в своей прихожей. Одежда насквозь мокрая, ботинки и нижний край джинсов в слякоти, капли грязи даже на куртке. Яна смутно припомнила, что бежала.

После душа, женщина устало опустилась в кресло и прикрыла веки. Из мыслей не выходил последний взгляд Кати перед роковым шагом. В нем плескалось такое отчаяние и чёрная тоска, что сейчас от воспоминаний пробирала дрожь.

***

Эти сны всегда начинались одинаково. Пульсирующие, постоянно сменяющие друг друга картинки, один сумасшедший пейзаж наползает на другой, вклиниваясь в него острыми осколками. Всё движется, закручивается, лопается дырами, словно фотопленка, режет глаза бешеной сменой кислотно-ярких цветов. Постепенно краски блекнут, картинка останавливается и оформляется во что-нибудь узнаваемое. Появляются голоса, незнакомые люди со смазанными лицами, словно их стерли ластиком. Яна видела такие сны с детства. Ещё маленькой девочкой она боялась странных кошмаров и пугала мать ночными истериками. До восьми лет она спала в кровати у родителей, отказываясь оставаться в одиночестве. Девочка не могла объяснить, почему боится ночи, просто каждый раз, когда сумерки сгущались, пряталась в объятиях мамы и с ужасом ожидала погружения в царство Морфея. Девочку до жути пугали странные призрачные люди. От них веяло вечностью, одиночеством и страхом. Они пытались заговорить и преследовали её.

Сны приходили нерегулярно, не подчиняясь ни какой цикличности. Иногда раз в неделю, иногда чаще, а бывали и счастливые месяцы спокойных мирных сновидений.

Яне было около девяти лет, когда родители впервые решились отправить её к бабушке в деревню. Зинаида Васильевна с радостью приняла внучку, даже не представляя, сколько бессонных ночей проведет с ней за время зимних каникул. Предупреждения о странностях внучки не охладили желание наконец-то побыть в роли настоящей бабушки.