Шалости в городе Лерон (СИ) - "Hicho". Страница 36

…

Мое сердце, не выдержав нахлынувшей боли от последнего шага, сделав свой последний удар, разорвалось.

От лица [Изгнанного]

Ночь была тихой, настолько тихой, что было слышно доносящиеся издали стрекотания ночных насекомых. Легкий ветер, задувал через распахнутое окно, подымая занавески в свободном танце.

Атмосфера была очень мирной, что не могло меня не радовать. В мире демонов, такое спокойствие — экзотическая роскошь. Я редко вспоминаю свою демоническую родину, так как она была не очень добра ко мне за исключением моей госпожи. Каждую ночь, как сегодня, смотря на спящую Эриас, я не могу не вспоминать мою Императрицу, единственную, кто поверил в меня, в мой скрытый тогда еще потенциал.

Поддавшись ностальгическим чувствам я протянул руку к спящей Эриас. Нежно, словно лелея очень хрупкий хрусталь, я коснулся ее лица. Кожа моей хозяйки настолько мягкая и нежная, что даже трудно передать словами. Прикоснувшись лишь раз, и ощутив ее гладкость, больше никогда не захочется отпускать. Я знаю, что не должен, этого делать, но она настолько похожа на нее, что мне тяжело себя контролировать. Даже ее волосы, пахнут так же как у Императрицы. Я уже практически забыл этот аромат, пребывая в спячке. А эта мягкость… Я провел рукой по ее волосам до самых кончиков. Ощущение, словно только что погладил маленькое пушистое животное.

Саркастически, и в то же время с толикой грусти, улыбнувшись, я, присел напротив кровати, опершись спиной о стену. Я понимал что не смею так больше делать, я не должен прикасаться к ней без ее ведома. Поэтому я пообещал себе, что это в первый и последний раз. Отныне каждую ночь, сегодняшнюю и все последующие я буду охранять ее сон, даже если мне не было это приказано. Я стану стражем мирного сна сестер.

Пока я сам себе клялся в верности сестрам, на лице Эриас проявилось мучительное выражение. Ее когти на руках глубоко впились в кровать. Мышцы рук и ног резко напряглись. Было видно, что Эриас ощущает боль, но почему?

[— Не говорите мне… Нет, это слишком рано. Она же совсем недавно пробудила [Демоническое Ки], к тому же, контракт со мной истратил огромное количество ее сил.] — быстро проносились мысли отрицания в моей голове.

Тем временем руки Эриас уже по локоть покрылись ледяной коркой. Комнату окутал холодный туман, а пышная перина кровати превращалась в изодранные лоскуты ткани. Внезапно грудь девушки выгнуло колесом, словно в нее вселился бес, заставляя тело вытворять страшные вещи. Я ощутил очень сильное напряжение, словно вот вот…

С максимальной скоростью рванув к кровати, я схватил Хоши, мирно спавшую рядом с сестрой. Прогремел взрыв. Волна ледяной энергии метнулась во все стороны, разбивая хрупкие предметы на своем пути, на подобии зеркал и ваз. Пол в комнате вмиг заледенел. От кровати остались только воспоминания, так как ее разнесло в щепки. Перья, бывшей перины, медленно плавая по воздуху, опускались на Эриас. В последнюю секунду, мне удалось ускользнуть от ледяного взрыва и защитить Хоши своим телом. Эриас же, лежала на ледяном полу. Ее правая рука вонзилась когтями в собственную грудь, а тело изгибалось в судорогах от боли.

От взрыва Хоши проснулась. Ее детское личико осторожно выглянуло из-за моей спины. Увидев, в каком состоянии, находилась ее сестренка, она забила своими кулачками по моей спине. Хоши тратила все свои силы на попытки прорваться к сестре, но я не мог ее отпустить.

— Братик Ра! Сестренка ранена! Почему ты ничего не делаешь! Зачем ты меня держишь? Пусти меня! — срывая голос, кричала Хоши не переставая биться в попытках вырваться.

— Нельзя! Она должна сама с этим справиться!

— Нет! Братик, неужели ты хочешь навредить моей сестре!? Зачем ты так поступаешь! — кричала Хоши, создавая ледяные иглы, направленные на меня.

Я понимал ее чувства, но я не должен помогать Эриас, только не сейчас. Однажды я видел это, точно такие же симптомы были и у Императрицы. Это означало лишь только одно:

— Эриас Адо-Юриия взывает к своему первому стражу.

От лица Эриас

Распахнув глаза, я все еще ощущала невероятную боль. Сознание не спешило, полностью прояснятся, поэтому моя комната расплывалась. Не понимая, что со мной произошло, я просто уставилась в одну точку, пытаясь сосредоточиться на пережитом. Боль, которую я ощущала прямо сейчас, была физической, совсем не той которую я чувствовала всего минуту назад. Постепенно мое зрение прояснялось, а боль в груди медленно уходила. Я нечетко слышала детский голос, неустанно повторяющий мое имя. Когда зрение прояснилось, передо мной была странная картина: комната, словно ледяное царство, покрыта льдом; вокруг все разбито в дребезги, а рядом, положив маленькие ручки мне на грудь, плакала Хоши.

— Глупая! Глупая! Совсем глупая сестра! — хныкая, ругалась Хоши, — ты, ты очень сильно напугала Хоши! Не делай так больше!

[— Почему? Что произошло? Неужели это я сделала такое с комнатой?] — мысленно задавалась я вопросами.

Опустив взгляд, я увидела ручонки моей сестры, за которыми скрывалась моя расцарапанная грудь в области сердца. Раны были оледеневшими, поэтому кровь не текла, а боль подавлялась приятным холодным ощущением. Я не понимала всего, но я смогла догадаться, что мои раны заморозила моя маленькая сестренка. Потому я наклонилась вперед и дотронулась лба Хоши своим.

Ненароком, мой взгляд обнаружил Раенана, стоявшего позади Хоши. Он был как всегда красив. У меня даже создавалось впечатление, что где бы этот парень ни появлялся, его некая загадочная обольстительная сторона не дремлет. Даже сейчас, на его щеке красовались две маленькие царапины, но он все равно сверкает.

Раенан тепло улыбнувшись, подошел ближе и присел рядом с нами. Он уже было хотел протянуть ко мне руку, но внезапно Хоши оскалилась, показывая свои клыки.

— Не трогай сестренку! — крикнула Хоши. — ты смотрел и ничего не сделал!

— Я должен был так поступить, — ответил Раенан, и, игнорируя ее обиженный взгляд, погладил по голове. — И разве ты уже меня не наказала, оставив эти царапины на моем лице?

В ответ, Хоши натянуто скривилась. Ей нравилось, когда ее гладят, поэтому она только притворилась, что еще обижена, хотя на самом деле наслаждалась ласками.

Я невольно улыбнулась, что отозвалось болью в груди, заставляя выпустить слабый стон. Хоши и Раенан сразу же забеспокоились обо мне.

— Со мной все хорошо, только я до сих пор не понимаю, что произошло, и почему моя сила вышла из-под контроля, — попыталась я успокоить своих воздыхателей, ведь ранение на самом деле не серьезное, вскоре заживет.

— Хозяйка, это не было потерей контроля над силами, это… Могу я спросить что вы помните… Нет, не так. Помните ли вы что чувствовали? — задал довольно странный вопрос Раенан.

Если подумать, то я много чего чувствовала: страх, одиночество, мимолетную радость, когда увидела алое сияние, смятение и недоумение… Вдруг в воспоминаниях промелькнула плачущая маленькая девочка, со всех сил пытающая дотянуться до меня. И я поняла, все, что я чувствовала до момента, когда вошла во врата, не было важным, самое главное что я чувствовала, переступив черту врат. Самое яркое и отчетливое ощущение было только одно…

— Боль.

— Самую страшную, самую жестокую боль. Боль, способную разрушить любого человека, насколько сильным бы он не был. Это была боль души, потерявшей все.

****

Раенан нахмурился. Он ничего не сказал, услышав ответ Эриас. Он лишь молчал. Затем сильно сжав свою руку в кулак, ударил в пол. Удар был довольно сильным, что слегка покорежил пол. Его глаза внезапно заблестели от нахлынувших слез.

[— Ну почему именно боль? Почему?! Из всего множества разлиных чувств, ее взывала именно боль!] — в душе кричал Раенан. Он был очень зол, настолько, что разбил пол, напугав при этом Эриас и Хоши. Затем его охватила печаль, от осознания того, что его хозяйке теперь придется практически сродниться с этой болью. Ведь взывающий к ней, первый страж Эриас Адо-Юриии был воплощением душераздирающей боли.