Чудовище Карнохельма (СИ) - Суржевская Марина. Страница 44

— А что происходит?

— Ты со скал, что ли, свалилась? — отозвалась она. — В Карнохельме новый риар!

— И кто же? — удивилась я.

А как же Бенгт? Но женщина уже ушла, а у следовавших за ней мрачных воинов, я спрашивать побоялась. Молча пристроилась в хвост процессии, вертя головой. Мы миновали множество улиц и ступеней — оказывается, в своих раздумьях я умудрилась забраться на скалу. Толпа вынесла меня на главную площадь города, от которой тремя лучами расходились мосты. Со всех сторон текли ильхи и девы, и все несли ветви и плошки с огнем. Я оглянулась на возвышающийся позади город. В наступающих сумерках казалось, что Карнохельм охвачен тысячью мерцающих звезд. Или ручьями огненной лавы, текущей с гор.

А в центре площади высился помост, на котором стоял… Рагнвальд. Я затаила дыхание, глядя на ильха. Одежды на нем не было, если не считать кожаной набедренной повязки. Белые волосы узлом завязаны на макушке. И взгляд совершенно стеклянный, мертвый.

Что здесь происходит?

— Энни! — рядом возникла Тофу. — Ты где была? Я тебя везде ищу, риар велел присмотреть. Лучше возвращайся в башню, девочка.

— Риар? Так значит, Рагнвальд стал риаром?

— Как только его свяжут с Карнохельмом, — кивнула прислужница.

Я нерешительно глянула в сторону башни. Уйти? Разум подсказывал, что да, но любопытство заставляло остаться. Что может со мной случиться на этой площади? Здесь полно людей! Да и Тофу не даст в обиду!

— Я останусь, — решительно сказала я.

Тофу хотела возразить, но толпа всколыхнулась, заволновалась.

— Где это видано, чтобы у Города-над-Бездной был беловолосый риар, — недовольно произнес кто-то за спиной.

Я напряглась, вслушиваясь в голоса ильхов. Тофу рядом поджала губы, но промолчала.

— Никогда такого не бывало, — согласился другой голос. — Да наши предки смотрят из незримого мира и не верят тому, что видят! Всегда в Карнохельме правили потомки Лагерхёгга. И при моем отце, и при его отце, и при его…

— Точно! Так и было! — подхватили другие. — А новый риар, хоть и брат Бенгта-хёгга, да голова ведь белая! Белая! А глаза — словно морозная ночь… ох, лютые… Страшно!

— Не к добру…

Ропот прокатился по площади холодной волной. Я отчаянно сжала свои раненные ладони. Хотелось закричать, что-то сделать! Убедить этих глупых людей, что нет ничего дурного в ледяном хёгге! И в новом риаре. Каким бы ни был Рагнвальд, в одном я не сомневалась. Он любит свой город.

А недовольный ропот все нарастал. Не выдержав, я хотела что-то крикнуть и вдруг увидела перо. Белое, с черными пестринками. Совиное. Оно кружило в воздухе и упало на мою протянутую ладонь.

— А говорят, в городе видели посланницу Хелехёгга, деву с красными волосами! — звонко произнес новый голос. — А это добрый знак!

— Точно… видели! Меченый Бьорн только о ней и говорит!

Тофу чуть слышно фыркнула и незаметно закрыла меня своим большим телом. Я глянула с благодарностью. Все же, как переменчива толпа… вот желала разорвать беловолосого ильха, а вот уже бурлит, решив, что Хелехёгг его благословил. Я сжала совиное перышко и уже спокойнее осмотрелась. Горожане явно приоделись для торжества. На всех красовались шкуры и многочисленные украшения. Особенно много их было на девах Карнохельма. Молодые красавицы стояли отдельно, в первых рядах, и каждая сияла, как начищенная монета! Серьги, бусы, броши и браслеты, тонкие светлые наряды, еловые венки и голые руки, словно девы не боялись вечернего холода! Я лишь моргнула удивленно, рассматривая прелестниц, и плотнее запахнула свой плащ.

— Эти девы похожи на нареченных в ожидании жениха, — прошептала я.

Тофу глянула удивленно.

— Конечно, ведь сегодня великий день. Новый риар выберет спутницу, уведет за собой в ночь, одарит дарами и Зовом. В ночь жертв он особенно сильный, ты разве не знаешь? После такой ночи любая родит сына, который сможет поймать душу хёгга! Эх, была бы я помоложе, тоже попытала бы счастья! А если дева угодит, то может, и венец нареченной заслужит!

Я снова моргнула. Значит, вот как?

В стороне прозвенел незнакомый музыкальный инструмент. Звук — тонкий и звонкий — дернул нервы. И следом десяток ильхов ударили мечами по деревянным щитам, выбивая равномерный ритм. Звук — дикий и первобытный — полетел над площадью, вплетаясь в души.

Я перевела взгляд на помост. С четырех сторон вспыхнули зажжённые факелы и Рагнвальд вздрогнул. Слева к нему приблизился ильх. Его голову закрывал огромный звериный череп, а голый торс укрывала волчья шкура. В руке он держал чашу и, обмакнув ладонь в жидкость, коснулся руки нового риара. На предплечье остался красный след.

— Что это? — испуганно пробормотала я. — Что происходит?

— Кровью, жертвами и древними словами старейшины свяжут Рагнвальд-хёгга с городом, — шепотом пояснила Тофу. — Это усилит Зов риара и станет печатью. Души всех живых существ, что сегодня ступят в незримый мир, расскажут перворожденным хёггам о новом риаре Карнохельма. Попросят за него и за нас. Сильный риар способен защитить, дать силы, здоровье, детей и процветание! Пусть примут наши дары перворожденные!

Я перевела ошалелый взгляд на помост. Сейчас рядом с Рагнвальдом был Кимлет — я узнала его фигуру. Лицо тоже скрывал звериный череп. Побратим Бенгта тоже оставил на теле риара кровавый след. А потом вытащил на помост рычащего горбоволка и одним движением перерезал тому горло. Я прижала к губам ладонь, сдерживая крик. Рагнвальд смотрел вперед невидящими глазами. На белых волосах темнели кровавые полосы. И я выпрямилась, медленно убрала руку. Цивилизованная часть меня пребывала в шоке, хотелось закричать: варварство! Но я уже не в Конфедерации, а у фьордов свои законы. Здесь правят хёгги, сила и… да, кровь. Надо принимать это с уважением, раз я выбрала фьорды своим домом.

Следующий воин вылил на Рагнвальда кровавое подношение и заколол у его ног блеющую козу. Олень, барс, дикий вепрь… Жертвы рычали, ревели, скулили… глухой стук и серебряный звон смешивались со словами, что произносили старейшины. Смысла я не понимала, до меня долетал лишь шепот, но от него кружилась голова. Древняя магия фьордов, сила земли и воды, сила перворожденных, что жила в этих звуках. Они были также стары, как кольца Горлохума… С каждым новым ильхом, поднимающимся на помост, сильное тело риара покрывалось багровыми полосами, а по желобам помоста текла новая жертвенная кровь. Под нее подставляли чаши с горячим вином и передавали, передавали в толпу. Когда такую чашу сунули и мне в руки, я хотела шокировано ее выронить, но кто-то заботливо придержал мои перевязанные ладони, помогая выпить. Я увидела суровый взгляд Тофу и сделала несколько глотков. Горячее сладкое вино с травами и кровью полилось в горло. Голова закружилась, тело налилось хмельной тяжестью…

Старейшины Карнохельма ушли, и на их место стали подниматься жители. Каждый нес кровавое подношение, ветви священного ясеня, а еще… камни, золото, железные клинки и огонь! Город, привыкший к черным драконам, и одаривал привычно! Я видела, какими темными стали глаза Рагнвальда, когда очередной ильх поставил к его ногам плошку с пламенем! Весь помост уже был залит кровью и пылал в огне! На лице и теле Рагнвальда блестела испарина, но он не двигался.

— Тофу! Что они делают? — я схватила прислужницу, не чувствуя боли в раненых руках. — Ему нельзя в огонь! Он ведь ледяной хёгг! Почему старейшины молчат? Они делают Рагнвальду больно!

— Тихо, Энни, — чуть слышно отозвалась женщина. — Не кричи. Так надо. Город должен видеть, что человек сильнее зверя.

Надо? Я чуть не завопила, глядя на пылающий помост. Надо? Гудели щиты, и тонко звенел неизвестный мне инструмент. Дзинь бом! Дзинь бом! Пылали факелы и бесчисленные глиняные сосуды. Запах моря больше не ощущался, воздух напитался сладким ароматом крови и кислым — пепла. От огней стало жарко. Я почти не могла дышать и лишь сжимала, сжимала в пальцах совиное перо.

И снова мне дали чашу, и снова я выпила, на этот раз — целиком…