Чудовище Карнохельма (СИ) - Суржевская Марина. Страница 68

— Добро пожаловать в Ледяное Логово, — прохрипела Гунхильд.

Огромный зал мог бы служить дворцом какому-нибудь снежному королю. Возможно, так и было сотни лет назад. С трех сторон зал окружал камень скалы, а четвертая — была стеной льда. Навечно застывший водопад с двумя узкими проемами огромных щелей-окон. Они находились так высоко, что добраться до них можно было лишь на крыльях. В проемы лился солнечный свет, значит, снаружи все еще день. С высоченных сводов потолка спускались гирлянды сталактитов и ледяных кружев. Вода здесь застыла в самых причудливых формах, создав безумный шедевр. Пол и потолок соединяло несколько десятков ледяных колон. Самое странное, что я видела закономерность в расположении «окон», ледяных столбов и наростов. Каменные стены были естественной частью горы, но остальное когда-то воздвиг человек. Вернее… ледяной дракон. Может, это случилось тысячу лет назад, еще до появления в этих местах Карнохельма.

Но сейчас здесь обосновался обычный человек, потому что в углу, подальше от щелей-окон, пол покрывали грязные звериные шкуры, одеяла и просто тряпки. Там же теплился примитивный очаг, сложенный из камней. А рядом было навалено разное добро: лепешки из Карнохельма, грязные свертки, посуда, одежда и ткани, изгрызенная драконом кабанья туша, связка заячьих тушек и пучки сухих трав. Все это напоминало свалку, но предназначалось для человека.

Для той, кто жила в этом логове вместе с дикой стаей.

— Вы уж не судите строго, у нас не жарко, — снова рассмеялась Гунхильд. — Ледяные не любят огонь. И в их логове всегда живет ветер, их вечный спутник. Так что погреться напоследок не получится.

Трин коснулась моей руки и кивнула в другую сторону.

Я прищурилась, всматриваясь в белесую кучу и пытаясь понять, что вижу. Вздрогнула. Кости. В углу логова были навалены кости.

И рядом свернулся хромой дракон. К нему подошла Гунхильд, без опаски погладила звериную морду.

— Мальчик мой, ранили, поцарапали… Ничего, ничего, милый, это не страшно… Это заживет… У мышки боли, у кошки боли, у моего Безжалостного Вармара — заживи…

Мы с Трин переглянулись и слаженно попятились.

— Не вздумайте бежать, — не поворачиваясь, хмыкнула Гунхильд. — Мой мальчик только успокоился. Побежите — и минуты не проживете. К тому же — снаружи остальные хёгги. Они предпочитают вершину, но в сторону Логова всегда поглядывают.

Мы застыли, превратившись в ледяные скульптуры.

— Это все ты! — прошипела Трин. — Это ты виновата! Ты натравила на Карнохельм дикую стаю! Но как? Как тебе это удалось? Это невозможно!

— Невозможно, — согласилась старуха, оборачиваясь. — Для тебя, Трин. У тебя никогда не будет таких сил. Для силы нужны чувства — настоящие, глубокие, как океан. А у тебя что? Лужа… К тому же, ты дева фьордов, хоть и мнишь себя свободной вёльдой. А значит, с молоком матери впитала правила… Удивительно, но сила вёльды напрямую связана с Зовом хёгга. Сила вёльды мощнее в тех женщинах, что родились, не слыша его. Не зря вёльды уходили подальше от риаров, ох, не зря! Возможно, такова компенсация… Зов меняет людей на клеточном уровне.

— О чем ты говоришь…— Трин тяжело дышала и смотрела с ужасом. Похоже, дева не понимала ни смысла, ни слов Гунхильд.

Зато понимала я.

— Ты родилась не на фьордах, — сказала я.

— Ты догадалась еще в нашу первую встречу, Энни. Ты смышлёная. Да, я тоже пришла из-за Тумана. Это было давно, мне едва исполнилось двадцать пять. Я сбежала из дома и заблудилась в горах. Но у меня всегда было чутье — то, что фьорды сделали силой. Фьорды пробуждают тайное, будят спящие инстинкты и способности. Делают нас живыми. Но и плату требуют немаленькую… Я отвлеклась. Я заблудилась и шла много дней, пока не наткнулась на горячий источник. Я даже не поняла, что пересекла Туман. Там меня и нашел ильх…

Гунхильд отошла от хёгга, тот проводил ее взглядом. Старуха присела возле очага. В котелке что-то булькало.

— Зачем ты все это делала? Зачем разрушаешь город и губишь людей? Ты ведь вёльда! Мы бережем жизнь, а не отнимаем ее!

— Кто бы говорил! — хмыкнула Гунхильд. — Я тоже берегу жизнь. Того, кто мне дорог!

— Ты бережешь хёгга, — догадалась я.

Хромой дракон поднял голову и шумно втянул воздух.

— Это моя семья, — старая вёльда нежно глянула в сторону чудовища.

— Он хёгг! — закричала Трин. — Они все — хёгги! Дикие! Что ты сделала?

Я тронула деву за руку, пытаясь успокоить.

— Расскажи нам, — попросила я старуху. Трин права — надо тянуть время и искать выход. Хорошо бы Хромой уснул. Должен же он когда-нибудь спать?!

— Расскажу, — согласилась старуха. — Мне редко выпадает возможность поговорить по душам, — она рассмеялась. — И еще реже с теми, кто не визжит от ужаса и не плачет, заливая все логово своими слезами! Таких легче сразу лишить языка, чтобы не оглохнуть!

Мы с Трин попятились, Гунхильд хмыкнула.

— Как я уже сказала — на фьордах меня нашел ильх. Я была испугана, я ничего не понимала. К тому же — упала на острые камни и сильно ранила живот. Думала, что умерла, когда он склонился надо мной. Саврон. Я не встречала таких мужчин… он принес меня в Карнохельм, вылечил и обогрел. А я влюбилась, что уж таить. Жила ради него, на все была согласна, лишь бы оставаться рядом. К риару приходили разные девы, и он делил с ними постель, а я сходила с ума.

Гунхильд попробовала свое варево, одобрительно причмокнула губами. Трин указала глазами сначала на каменные стены, покрытые инеем и трещинами. Некоторые были лишь нишами, иные темнели глубиной.

Может, там были лазы наружу?

Трин мотнула головой, отвергая этот вариант, и кивнула на Хрустальную Занавесь.

Я присмотрелась. На стыке льда и скалы виднелась узкая низкая дыра. Выход на склон. Ну конечно! Здесь был выход, хоть и неприметный. Надо лишь добежать…

— В ильхов с кольцом на шее трудно не влюбиться, милая Энни. Ты ведь и сама это поняла. Они особенные. Дев влечет их сила, их стать и зверь, с которым они навечно связаны. Вот и я провела десяток лет, глядя на своего риара. Верность ему хранила… каково же было мое счастье, когда Саврон все же надел на меня венец нареченной. Целый месяц он был лишь моим! Только счастье оказалось недолгим. — Старуха рассмеялась — закаркала. — Однажды в Карнохельм пришла прекрасная Аста. Любая дева может прийти к риару и попросить дитя, все это знают. Ужасный обычай фьордов… Сколько слез я пролила, когда Саврон соглашался. Я ненавидела каждую деву, но не могла помешать. Риар берет деву, не глядя в ее лицо, и я убеждала себя, что это ничего для него не значит. Это было трудно. Девы, получив желанную ночь и подарок, уходили. Но с Астой все вышло иначе…

— Саврон не захотел ее отпускать, — пробормотала я. Краем глаза покосилась на выход. Успеем ли добежать прежде, чем на нас набросится хёгг?

— Он воспылал к ней чувствами! — со злобой прошипела Гунхильд. — И решил отказаться от меня. Меня он никогда не любил, жалел только… Предложил золото и дары, дом на скалах и свою поддержку. Рассказывал мне, как сильно любит другую женщину! Словно не понимал, что убивает меня. Каждым словом убивает! К тому же, Аста понесла. А я за прошедшие годы так и не смогла излечиться от того ранения… Даже Зов не смог вернуть мне утраченное… А проклятая Аста заполучила дитя с первого раза! Саврон был счастлив. Вы бы его видели! Сиял, как золотое блюдо, помолодел даже. Всем рассказывал, что родится у него сын и станет самым сильным черным хёггом на фьордах! Закатил пир на весь Карнохельм, созвал гостей из-за гор. В узкую расщелину между скалами уже не помещались хёггкары — столько гостей прибыло поздравить Саврона. Все пели, пили, смеялись и танцевали. Все были счастливы. Все, кроме меня. Меня просто забыли.

Трин вздрогнула. Она так побледнела, что показалось — бесстрашная воительница вот-вот лишится чувств. Впервые я видела вёльду такой растерянной.

— О, Трин, я вижу, ты меня понимаешь, — усмехнулась Гунхильд. — Твоего мужчину тоже украла чужая дева! Мы с тобой похожи.