Лемурия (СИ) - Уваров Александр. Страница 16
— Лёша, у тебя руки похолодели, — встревоженно произнесла Ирина.
И остранилась, освободилась от его объятий.
— Что с тобой?
«Надо собраться, собраться…»
Он окунулся и всплеснул руками, поднимая фонтан воды.
— Зайчонок глупый!
Она закрыла ладонями лицо. А потмо шлёпнула его по груди.
— Это ты глупый! Не брызгай! Не…
— У на сегодня особое угощение, — прошептал Алексей. — Баранина по восточным рецептам… с соусом…
Он наморщил лоб.
— Забыл… С шафраном, по моему. И этим… Мускус?
Она рассмеялась.
— Мускат!
«Нет, он точно как ребёнок! Вот и взгляд вниз… Смущён».
Он смотрел на её ноги.
— Мускатный орех. Лёшка, сколько раз тебе объяснять!
— Да, да, — поспешно согласился Алексей. — С приправами этими… Ничего в них не понимаю!
И, снова перейдя на шёпот, сказал:
— А пока…
Протянул руки.
— …время тебя раздеть! Самое…
Она отбивалась. В шутку, конечно.
— Увидят! Лёша, переста!..
— Да нет же никого, — приговаривал Алексей, прижимая её к себе. — Я сам…
Вверх — влажная ткань. Вода ласкает соски.
Его голос срывается.
— Мы… я давно… в воде… вот так, в воде…
Вода качает, подбрасывает их. Брызги…
Шипит жаровня. Всё громче и громче. Серый дым поднимается над ней.
Другая вода, не бассейна — на коже. Другая вода, с сладковатым запахом неба, с кисловатым привкусом грозы — на губах.
Капли падают с неба. Звёзды созрели.
Она опускает вниз руку. Гладит тёплый бугорок у него под плавками.
Шепчет.
— Дождь…
Он упрямо мотает головой.
— Пусть… Хочу сейчас… здесь…
«Всё иначе?»
Шум грозы заглушил тихий телефонный звонок.
После третьего сигнала сработал автоответчик.
«Алексей Валерьевич, добрый день… или вечер? Не помню, какая разница во времени. Если разбудил, то простите ради бога! Это Корчинский Пётр Илларионович! Вы сами просили позвонить, в любом случае позвонить. Я пытался на мобильный, но там никакого ответа и переадресация не срабатывает. В общем, ваш помощник, Вениамин Миртов, вошёл в положение и дал вот этот номер. Номер личный, я понимаю… Но обстоятельства! И вы сами просили обязательно вас найти!
Так вот…»
Пауза — четыре секунды.
«Даже не знаю…»
Шипение.
«Ваши деловые партнёры отказываются вести переговоры со мной. По означенной теме им необходимо обсуждение напрямую с вами. С вами лично, и никаких иных вариантов! Поверьте, я сделал всё, что только возможно было сделать в сложившихся обстоятельствах. Доверенность их не убеждает, бумагам они не верят!..»
Сигнал автоответчика.
«Ограничение записи — три минуты».
Через полторы минуты — повторный звонок.
После третьего сигнала сработал автоответчик.
«Разъединили… Алексей Валерьевич, вам обязательно надо быть в Лондоне послезавтра. Обязательно! В сложившейся ситуации ссориться с партнёрами опасно! Учитывая их связи в правительственных структурах… Я уже предупредил вашего помощника. Господин Миртов обещал решить вопрос с билетами. Очень сообразительный молодой человек! Обязательно в Лондоне… Нужно добиться отсрочки по кредитам и убедить партнёров не выводить деньги из бизнеса. Иначе… Вы понимаете, Алексей Валерьевич… Миртов завтра утром перешёлят мне данные по рейсу, я встречу вас в Лондоне. Отчёт по размещению средств полностью подготовлен, у нас хорошие позиции…»
Пауза.
«Очень прошу!»
Конец записи.
Он влез на стол, сбросив салатницу на пол.
Звон стекла. Осколки обрызгали ноги сидящих за столом.
— Ой, больно! — воскликнула Динара.
И, наклонившись, платком провела по ноге.
— Кровь!
— Ты что творишь? — закричал Пакрин и, вскочив, попытался схватить Михаила за руку.
Михаил отпрянул и закачался, едва не потеряв равновесие.
Ресторанные столики закружились каруселью.
Лица, лица: весёлые, хмурые, смурные, мятые, равнодушные…
Лица слепились в тестяной комок. Белый, отвратительный даже на вид, не то, что на ощупь — неровный, кривобокий тестяной комок.
Красные ламповые огни гирлянд запрыгали в танце.
Жёлтые фонари взлетели в воздух и запорхали бабочками в полутьме Старой Башни.
— Граждане!..
Пакрин всё-таки изловчился, подпрыгнул и схватил его за руку. И повис.
Михаил выпрямился. Ноги шире — опорой.
И, приподняв руку, легко втащил Пакрина на стол.
— Здоров, сволочь! — восхищённо воскликнул Антон. — А я и не верил, что ты спортом занимался!
— А у меня кровь! — радостно заявила Динара. — Правда, немного… Ссадина.
И с торжественным видом изрекла:
— Сам Искандеров лично мне кровопускание сделал!
С надеждой добавив:
— Может, шрам на память останется?
— Граждане экономические мигранты! — провозгласил Искандеров, обратившись к жующей и невнятно мычащей людской массе. — Спекулянты, шулеры, специалисты по карточным фокусам и большому кидалову! Беглецы, странники, вольная анарха, безыдейная шантрапа и прочая сволочь! Свободный народец Нараки! К вам обращаюсь я, враги мои! Что я хочу вам сказать…
Он сглотнул вязкую слюну и закашлялся. Будто кислым металлом ожгло горло.
Антон подхватил его под локоть.
Шепнул, губами задев раскрасневшееся его ухо:
— А жалко, что девушка твоя сбежала. Раньше ты свою энергию на неё тратил.
— К чёрту! — крикнул Искандеров.
И птичьи взмахнул руками.
— Нам некуда возвращаться, засранцы мои любезные! Некуда! Я сделал…
— Чё-ё-о?! — донеслось из зала грозным, нарастающим рыком. — Ты… ёть! Ты этого кого обозвал?
Загрохотал упавший стул.
Краснорожий двухметровый мужик встал, качаясь, из-за стола, погрозил Искандерову побелевшим от натуги кулаком и, перекосив глянцевый от слюны рот, рванул красную шёлковую рубаху на груди.
— Твою… родительницу! Кто тебе право дал?
Кто-то из собутыльников попытался схватить его сзади за шиворот.
— Васька, сядь! Сядь, пьянчуга! Выступает человек, выпил немного… Ты из-за своих скандалов третью ночь будешь в полиции ночевать, помяни моё слово! Зачем бунгало было снимать? Девяносто баксов за ночь! Лучше бы сразу полиции платил за ночлег!
Василий, не разворачиваясь, коротким ударом послал собутыльника в нокаут.
И, медленно переставляя ноги, грузно, грозно и неотвратимо, словно человекоподобный киборг, пошёл к столу-трибуне.
— Миша, ты суицидник! — выдавил Пакрин. — Тебя лечить будут, а ты не выступай!
И спрыгнул со стола.
Неудачно спрыгнул, слишком поспешно — подвернул ногу. С воем согнулся и полез под стол.
Михаил же, не обращая внимания на подвыпившего киборга, продолжал:
— Граждане неудачники, я сделал великое открытие: мы сгниём в джунглях! Да, в здешних джунглях…
«Call police! Immediately! Shit…»
— …А знаете, почему?
Михаил криво ухмыльнулся и подмигнул враждебно загудевшему залу.
— Потому что мы здесь навсегда! Навсегда… Да!
Он причмокнул, целуя воздух.
— Адью, Россия! Тебя никогда не было! Слышите, дамы и господа? Это величайшее открытие! России никогда не было! Вообще! А сейчас нет и подавно. Россия приснилась Пушкину во сне. Мы все ему приснились… Пушкину или Гоголю? Вот…
Искандеров сложил из пальцев кукиш.
— А нет их больше! Померли! И снов больше нет… В этом смысле Россия, конечно, бессмертна. Как может помреть то, чего, строго говоря, и не было?
Киборг остановился возле стола и с металлом в голосе выдал:
— Я три года кафелем в Краснодаре торговал… Пока не прикрыли… Чего, и Краснодара не было? У меня дед в Ростове похоронен. Деда тоже не было? Ты кто?
— Писатель, — честно признался Искандеров.
— Ой, сейчас классика убивать будут! — обрадовалась Динара. — Жалко, фотоаппарата нет!
Василий как-то сразу сник и из киборга превратился в несчастного, сильно пьяного мужика. Постояв в молчании несколько секунд, он безнадёжнео махнул рукой.
— Так тебе и морду бить бесполезно. Юродивые — они и есть юродивые. От ваших писаний у людей мозги и сгнили!